Приключения робота Гоши - Андрей Васильевич Саломатов

Гоша застывал на месте и вежливо говорил:

— Здравствуйте, Павел Петрович. Как ваше здоровье?

В ответ папа закатывал глаза и восклицал:

— Боже, за что?!!

НА РЫБАЛКЕ

Как-то летом на даче мы с папой решили пойти на вечернюю рыбалку. Пока я копал в саду червей, а папа занимался удочками, мама приготовила нам штук десять бутербродов. Гоша в это время на веранде мыл посуду. Вдруг послышался звон разбитой тарелки, а затем и голос Гоши:

— Ой, я нечаянно. Эти тарелки скользкие, как рыбы.

— Возьмите Гошу с собой, — попросила мама. — А то он перебьёт нам весь сервиз.

— Да, Гоше можно доверять только пуленепробиваемую посуду, — привязывая крючок, ответил папа.

Снова раздался звон разбитой тарелки и невозмутимый голос Гоши:

— А это на счастье. Примета такая есть.

— Гоша, мне не нужно такое счастье, — громко сказала мама. — Иди в сад, набери клубники. Я сама домою.

— Счастье нужно всем, — философски заметил Гоша и уронил на пол блюдце.

— Всё! — вскричала мама. — Или вы берёте его на рыбалку, или я уезжаю в Москву!

В общем, Гоша отправился с нами. Папа доверил ему нести резиновую лодку, и Гоша всю дорогу до реки ворчал:

— Конечно, сами налегке идёте, природой любуетесь. А я должен тащить этот надувной теплоход.

— Не такая уж она и тяжёлая, — сказал я. — Давай понесу.

— Конечно, — проворчал Гоша, — понесёшь. А потом будете говорить, что я бездельник.

Хорошо, что река у нас совсем рядом, а то бы Гоша замучил нас своим нытьём.

На берегу уже стояли три рыболова. Двое ловили рыбу, а третий варил на костре уху. Мы с ними поздоровались, пожелали ни хвоста, ни чешуи, и папа принялся накачивать лодку. Я занялся удочками, а Гоша швырнул в воду несколько камней и поинтересовался:

— Павел Петрович, вы будете ловить рыбу, а мне что делать?

— Тебе? — задумался папа. — Займись-ка уборкой. Собери на берегу все бумажки, пакеты, разведи костёр и сожги мусор.

— На всём берегу до самой Москвы? — удивился Гоша. — Это я и за пятьсот лет не управлюсь.

— До самой Москвы не надо, — ответил папа. — Всё-таки шестьдесят километров. Собери хотя бы здесь, где мы стоим.

— Дома сплошная уборка, на рыбалку пришёл, опять убирай, — проворчал Гоша. — Да что я вам, дворник дядя Миша, что ли?

— Нет, ты не дворник, — ответил папа. — Ты намного хуже. Ты лентяй и зануда.

— Ну вот, опять оскорбляют, — обиженно проговорил Гоша. Немного постояв, он всё же стал собирать бумажки.

Накачав лодку, папа достал из рюкзака верёвку и большой охотничий нож.

— Гоша, — сказал он, — поищи большой камень.

Нам надо сделать якорь, чтобы лодку не сносило течением.

— Очень большой? — спросил Гоша.

— Килограммов на двести, — пошутил папа, и Гоша отправился искать камень.

Он нашёл его за рыбаками. Это был огромный булыжник величиной с подушку. Гоша с трудом поднял его и, шатаясь, пошёл обратно. Как назло, на пути у него оказался костёр, над которым в котелке варилась уха. Не разбирая дороги, Гоша пнул котелок ногой и прошёл по костру. Что тут началось! Рыбаки побросали удочки и с криками кинулись к роботу. Напрасно они торопились. Уха давно разлилась по земле, зато от испуга Гоша уронил камень на ногу одному из рыбаков.

— Ой, извините, — сказал Гоша и добавил: — Это Павел Петрович виноват. Давай, говорит, булыжник килограмм на двести.

Ещё долго над рекой слышны были возмущённые крики рыбаков. Чтобы как-то их успокоить, мы решили перейти на другое место, подальше. Папа даже не стал ругать Гошу. Только с грустью сказал:

— Лучше бы ты остался дома бить посуду.

На новом месте папа сам нашёл подходящий камень. Пока он обвязывал его верёвкой и грузил вещи в лодку, Гоша поднял охотничий нож и с восхищением произнёс:

— Хороший ножик.

— Дай сюда, — потребовал папа. — А то ты ненароком пульнёшь его в кого-нибудь.

— Ненароком ножи не пуляются, — резонно ответил Гоша.

Он сделал шаг вперёд, споткнулся и с ножом в манипуляторе рухнул на лодку. Нож легко проткнул резиновую лодку. Она сделала долгое «пш-ш-ш-ш» и обмякла. У меня от ужаса выпали из рук удочки. А папа закрыл глаза, стиснул зубы и долго так стоял.

Поднявшись, Гоша аккуратно положил нож на землю и стал собирать на берегу бумажки. При этом он поглядывал на папу и громко ворчал:

— Вот же люди! Никакой совести! Весь берег замусорили! Просто хоть дворника дядю Мишу присылай. Правда, Павел Петрович?

Папа открыл глаза. И тут я решил его успокоить:

— Да ладно, пап. С берега половим. А лодку вечером заклеим.

— Да, заклеим, — взяв себя в руки, ответил папа. — Разматывай удочки. А ты, — обратился он к Гоше, — ступай домой. А то мы с тобой ничего не наловим. У тебя несчастливая рука, то есть манипулятор.

В общем, Гоша отправился домой.

— Передай маме, чтобы готовила сковородку для рыбы, — крикнул я ему, и он помахал мне манипулятором.

Гоша шёл медленно, часто оборачивался, как будто ждал, что его позовут обратно. И мне стало его жалко. Ну кто ж виноват, что он такой нелепый?

После ухода Гоши дела у нас пошли отлично. Рыба клевала прямо как в аквариуме. Хотя в аквариуме я ни разу её не ловил. Папа поймал целых пять лещей и ещё много рыбёшек поменьше. А мне почему-то чаще попадались ерши и пескарики. Я их тут же отпускал в реку. Всё надеялся, что у меня, как у папы, клюнет огромный лещ. К закату у нас уже было полное ведро рыбы. Уходить с реки не хотелось, но тут появился Гоша. Ещё издалека он стал махать манипулятором, а когда подошёл поближе, сказал:

— Татьяна Ивановна зовёт всех ужинать. Ужин готов.

От хорошего клёва папа подобрел.

— Посмотри, сколько мы наловили, — позвал он Гошу.

Гоша подошёл к ведру, увидел торчащие хвосты лещей и воскликнул:

— Ух, ты! А где их лица?

— У рыбы не лица, — глядя на поплавок, ответил папа.

— А что? — спросил Гоша и потащил самого большого леща за хвост, чтобы получше разглядеть его.

— У рыбы… — задумался папа, — наверное, морда.

Тут лещ затрепыхался, Гоша попытался удержать его и случайно перевернул ведро. Вся рыба из него вывалилась и мгновенно уплыла в реку.

Некоторое время все молчали. Затем Гоша неуверенно произнёс:

— А может, ей там лучше будет, в реке?

— Конечно, — поддержал я Гошу, — рыбе лучше в реке, чем на сковородке.

Папа не проронил ни слова.