Прочь из чёрной дыры - Ольга Лукас

— Ненормированный график — это тяжело. Зверюга у неё начальник!

— Она сама начальник. И по слухам — тот ещё зверюга.

Мы разговариваем, как будто знакомы давным-давно. И тут перед нами вырастает Ксюша.

— Что сидите? Сами всё придумали, а теперь отсиживаются в уголочке.

Мы даже не заметили, что движ уже начался!

Федя поспешно разворачивает сумку с Другом и ставит на пол. Мы встаём и присоединяемся к остальным.

Я одна из всех знаю Федин секрет! Мне он его доверил. А остальным — нет.

Потом я забываю обо всём: двигаюсь синхронно с фигурами на экране, придумываю какие-то свои движения или просто переступаю с ноги на ногу в такт музыке.

Движ опять заканчивается слишком внезапно. Ну, ничего, мы придём сюда завтра. И, может быть, Федя расскажет про себя что-то ещё.

Я зависаю у выхода. Как будто чего-то не хватает. Рюкзак здесь. Телефон на месте. Обувь я вроде не снимала. Ну, точно, Ли. Так без неё непривычно. Как будто забыла какую-то важную вещь. Но Ли — не моя вещь.

— Меня ждёшь? — спрашивает Федя.

— Как тебе сказать, — отвечаю я.

Я его не ждала, потому что не успела подумать об этом. Но не буду уточнять.

— Я сейчас уже домой пойду, — говорит Федя. — Мало ли, вдруг мама вернулась.

— А как ты объясняешь ей, что ходишь гулять с переноской?

— Это не надо объяснять. Друг не умеет спускаться по лестнице. Подниматься его ещё можно заставить, а вниз — никак не получается. Поэтому мы его спускаем в переноске, как на лифте.

— Ути, маленький, — умиляюсь я.

— Так что я пойду уже, — продолжает Федя. — А завтра… Давай вместе погуляем с Другом? Если хочешь. У вас завтра сколько уроков?

— Семь.

— У нас шесть. Тогда я за Другом забегу и буду ждать тебя, договорились?

В моей бедной голове мигает красное табло «тревога, тревога». Погулять. С собакой. С очень маленькой собакой, которая не только не защищает от больших, но ещё и притягивает их своей беспомощностью.

— Да? Нет? — заглядывает мне в глаза Федя. — У тебя другие планы?

«Тревога!» Слов не подобрать. Федя с независимым видом смотрит в зал через моё плечо. Сейчас он уйдёт и больше никогда не предложит погулять вместе. И никто мне не предложит. Я навсегда, навсегда останусь одна.

— Только не на собачьей площадке, — наконец удаётся выговорить мне.

— Естественно. Мы больше не ходим туда, где эти дураки бешеные.

— Тогда завтра, после седьмого урока! — радостно говорю я.

— На проходе-то не стойте, — расталкивает нас локтями какой-то неприятный Федин одноклассник.

— К ужину, наверное, опаздывает, — глядя ему вслед, говорит Федя. — Ладно, мне тоже пора бежать. Жду завтра, на площадке за школой. Сейчас холодно, фанаты турника туда не ходят. Если планы изменятся — пиши в личку.

Федя исчезает, а я топаю в магазин. И по ошибке достаю старый список продуктов. Но это неважно. Важно, что нашёлся человек, которому не надо объяснять, почему я не хочу гулять на собачьей площадке. Каково это — когда на твоего маленького пёсика у тебя на глазах нападает страшный зверь? И что в этот момент делал Федя? Надеюсь, не на дереве сидел?

ГЛАВА 26. «ОН НЕ ИСПУГАЕТСЯ». А Я?

Просыпаюсь до звонка будильника. Сердце колотится, как будто я только что вернулась из чёрной дыры.

Мы-то с Федей после уроков пойдём гулять. А как же Ли?

Почему я не рассказала ей ещё вчера? Мы ведь созванивались. Что заставило меня промолчать? Ладно, я боялась сглазить. Дурацкая мнительность. Бабушкина школа. Нельзя никому рассказывать о самом желанном, иначе не сбудется. Получается, самое желанное для меня сейчас — прогулка с Федей? Ну, ОК. И что теперь, врать подруге? Придумывать, что мама отправила меня в дальний магазин за средством для очистки стиральных машин? А если Ли увидит нас вместе? А если захочет поехать со мной?

А почему бы ей не погулять с нами?

Нет, это не то. Я сама толком не знаю, что это. Ли — моя подруга, железобетонно. А Федя? Будущий друг? Или будущий парень?

С Крашем было просто. Я его видела, и сердце моё разрывалось на миллионы маленьких сердечек и стучало в каждой клеточке организма, от пяток до кончиков волос. С ним рядом, даже на большом расстоянии, даже на площадке среди толпы зрителей, было тревожно, непонятно и воздушно. Рядом с Федей не так.

Значит — будущий друг? И я обманываю подругу, потому что нашла друга ей на замену?

Хорошо, что на первом уроке я могу притворяться сонной — Ли к этому привыкла. Но нельзя же спать весь день!

Сказать? Не сказать? И как объяснить, что она остаётся для меня самой главной подругой всё равно? А она правда остаётся? А если бы Ли была на моём месте, что бы я хотела услышать?

Мысли врезаются одна в другую, сбивают друг друга с пути, как электрические машинки в детском аттракционе.

На втором уроке ловлю себя на том, что уже почти ненавижу свою подругу. Я что, её собственность? По какому праву она запрещает мне… Стоп. Она ничего мне не запрещала и запретить не могла. Я ведь так и не рассказала ей о Феде. А время идёт, и Ли, наверное, думает, что после уроков мы вместе пойдём в актовый зал.

Второй урок у нас — география, и меня привычно потряхивает, потому что в любой непонятной ситуации Робинзоновна тиранит меня. Третий — английский. Тут уже Ли не до наблюдений за мной — надо держать в голове все неправильные глаголы, не позволять им разбежаться.

Но после английского, когда все худшие уроки недели позади, мне уже некуда отступать.

— Ты извини, но сегодня я опять не пойду с тобой на движ, — вдруг говорит Ли. — Я честно собиралась. Но семья есть семья.

Оказалось, что старший брат Ли перед Новым годом выиграл месячный абонемент на двоих в испанский языковой клуб. Хотел со своей девушкой ходить, чтоб когда-нибудь потом в отпуске понимать, что написано в меню и на указателях. Но им то лень, то другие планы. Абонемент сгорит в конце этой недели, если не начать им пользоваться. Брат объявил, что надо идти, и точка. Девушка отказалась. Он позвонил в клуб, попросил, чтобы его записали одного, но на два месяца. А одного его записать не смогли даже на месяц — абонемент на двоих никак нельзя