Эдит Несбит - Феникс и ковер

Взломщик в задумчивости поскреб свою кудлатую голову.

— В наше время честному человеку везде трудно прожить, — сказал он, и голос его был тих и печален.

— Вот уж верно, так верно, — сочувственно вздохнула Джейн. — А что если вам предложат перебраться на лазурный берег южного моря, где можно целыми днями бить баклуши и делать только то, что хочешь?

— Вот это по мне, мисс! — оживился взломщик. — Я, знаете ли, никогда особо не бегал за работой — не то что некоторые, которым за весь день и попить-то некогда.

— И что же, вы за всю жизнь пальцем о палец не ударили? — прокурорским тоном спросила Антея.

— Как это не ударил? Да побойтесь Бога, мисс! Еще как ударил! — взволнованно зачастил взломщик. — Да меня с огорода за уши было не вытащить. Я бы, наверное, стал самым лучшим садовником в графстве, да мой старикан загнулся, оставив меня сиротой, а потом…

— Отлично! — перебила его Джейн. — Вот поедете с нами на лазурный берег южного моря, увидите там такие цветы, что забудете, как вас зовут!

— Кроме того, там живет наша прежняя кухарка, — сказала Антея. — Теперь она королева-

— О, погодите! — возопил взломщик, вцепившись руками себе в волосы. — Опять то же самое! Как только я увидал всех этих кошек вместе с коровой, я понял, что это мне вроде как наказание на всю жизнь. Вот и сейчас у меня опять голова крутом идет — того и гляди, скоро на луну выть начну! Ладно, если вы и впрямь можете вытащить меня отсюда, то вытаскивайте поскорее, а нет — так проваливайте вместе со своим попугаем и чтобы я вас больше в жизни не видел! Мне еще, между прочим, надо покумекать, что завтра утром заливать судье.

— Идите к нам на ковер! — сказала Антея, хватая взломщика за руку и таща за собой. Остальные дружно подталкивали сзади, и вскоре бедолага уже возвышался посреди ковра. Как только все были готовы для путешествия, Антея сказала: «Хочу, чтобы мы оказались на лазурном берегу, где живет королева-кухарка». Не успела она прошептать последние слова, как они уже были там. Как и в прошлый раз, вокруг них простирались радужно искрящиеся пески и бушевал зеленый пожар тропических зарослей, в самом центре которого, украшенная венком из ослепительно белых цветов, восседала помолодевшая и похорошевшая от вольготной жизни кухарка.

— О, милая кухарка, какая вы у нас красивая! — первым делом выпалила Антея, когда все ее внутренние органы, основательно перевернутые во время полета, снова встали на свои места.

Взломщик стоял на песке, щурясь на жгучее тропическое солнце и дико озираясь по сторонам. Но куда бы он ни глянул, везде были лишь непривычно голубая вода, нездешне яркая зелень да невыносимо желтый песок. Чтоб мне в жизни больше пенса в руках не держать! — задумчиво произнес он. — А вообще-то, черт с ним, с пенсом! Здесь,кажется, и без него хорошо.

Кухарка восседала на поросшем травкой ход мике, а вокруг нее толпились ее меднокожие подданные. Взломщик неуверенно наставил на них свой заскорузлый палец.

— Эти парни — они ручные или как? — озабоченно спросил он. — Надеюсь, у них нет привычки кусаться, царапаться и кидаться отравленными стрелами? А то, еще бывает, что возьмут заточенную раковину и…

— Что ж вы так робеете-то, мистер? — спросила кухарка. — Знаете, тут у нас сон и ничего больше, а теперь еще и вы будете. А раз это сон и ничего больше, то у нас тут не принято ломаться — знаете, говорить, что тебе не по душе и молчать о том, что думаешь. Так вот, раз я могу говорить, что мне вздумается, то я и говорю, что вы самый обаятельный мужчина, которого я видела в жизни — вот чтоб мне сдохнуть! — и я рада, что вы с нами будете. А насчет сна скажу, что он, похоже, уже никогда не кончится, если, конечно, вы того не пожелаете. А зачем желать, если тут все как по-настоящему? Еда и питье такие же, как в обычной жизни, только гораздо вкуснее…

— Послушайте, мисс, — сказал взломщик. — Я здесь прямо из полицейского участка, но вот эти ребята подтвердят вам, что меня туда засунули ни за что.

— Гм! Вообще-то, вы же были всамделишным взломщиком, — не могла сдержаться до бестактности честная Антея.

— Так это только потому, что эти грязные воришки обчистили меня в пивнушке! Кому об этом знать, как не вам, мисс, — торопливо отвечал бывший преступник. — Пропади я пропадом, если это не самый жаркий январский денек, который я видел на своем веку, — добавил он, дипломатично меняя тему разговора.

— Не желаете ли искупаться? — предложила королева. — После ванны я прикажу выдать вам такую же белую одежонку, как у меня.

Спасибочки, конечно, мисс, — ответил взломщик, — но, по правде говоря, я в этих шмотках сойду разве что за шута горохового. А вот насчет ванны я очень даже горазд. Да не беспокойтесь вы — я в рубашке похожу. Она у меня всего лишь две недели тому назад стирана.

Роберт с Сирилом сопроводили его к небольшому, со всех сторон окруженному скалами озерцу. Взломщик с наслаждением выкупался, а потом, надев брюки и рубашку, с заговорщицким видом подсел к мальчикам.

— Эта самая кухарка, или королева, или не знаю, как вы там ее называете… Ну, в общем, та мисс с букетом на голове мне очень по вкусу. Как вы думаете, она согласится пойти за меня?

— Я могу спросить, — сказал Роберт.

— Да нет, спасибо. Это уж по моей части, — сказал взломщик. — У меня это, знаете, всегда быстро получалось.

Через несколько минут взломщик, в своей парадной рубашке и венке, который Роберт торопливо сплел ему из каких-то чрезвычайно пахучих цветов, собранных по дороге на пляж, предстал перед августейшей кухаркой и обратился к ней с такими словами:

— Послушайте, мисс, раз уж нам с вами суждено одним-одинешеньким оставаться в этом самом вашем сне — или как вы его там — называете, — то я хочу сказать вам начистоту, без всяких там «здрасьте» и «как поживаете», что вы мне приглянулись.

Кухарка улыбнулась и застенчиво отвела взгляд.

— Я, знаете ли, человек одинокий — можно сказать, самый настоящий «голостяк». А характер у меня чисто ангельский — вот, ребятишки могут подтвердить, что не вру А потому я и говорю: что бы нам не сходить на танцульки в следующую субботу?

— Ой! — смущенно воскликнула кухарка — Больно уж вы прыткий, мистер!

— Если вы ее приглашаете на танцульки, значит собираетесь жениться, — сказала Антея — А почему бы вам не пожениться прямо сейчас и покончить с этим раз и навсегда? Я бы на вашем месте…

— Да я, вообще-то, не против, — сказал взломщик. Но кухарка знала себе цену.

— Нет уж, мисс! — твердо заявила она. — Я не такая, да будет вам известно. Я, конечно, ничего не имею против этого парня, да и выглядит он, что принц Уэлльский, но я давно поклялась себе, что если когда и выйду замуж, то только в церкви и с самым настоящим викарием. А у этих дикарей и регистрационного-то отдела нет, не то что церкви с викарием. Я бы, конечно, могла их научить регистрировать новобрачных, так они ведь не захотят. Нет, мистер, спасибо, стало быть, за предложение, но если вы не сможете найти мне настоящего викария, я уж лучше помру старой девой.

— Послушайте, взлом… э-э-э… милый друг, вы женитесь на ней, если мы раздобудем вам викария? — настаивала Антея, как заправская сваха.

— Насчет меня, мисс, можете быть увере-ньк я согласен, — отвечал он, поправляя съехавший на ухо венок. — Вот черт! Как только эти черные парни ухитряются удерживать свои букеты на голове?!

С максимально возможной быстротой ковер был разложен на песке и проинструктирован насчет доставки викария. Инструкции были наспех намалеваны на тыльной стороне сириловой кепки при помощи кусочка мела, уведенного Робертом у биллиардного маркера линдхерстовского отеля. Ковер тут же исчез и, прежде чем кто-либо успел по-настоящему удивиться, появился снова, имея на себе преподобного Септимуса Бленкинсона.

Преподобный Септимус был во всех отношениях замечательным молодым человеком. Единственным его недостатком была полупрозрачность и размытость очертаний. Дело в том, что, обнаружив у себя в кабинете незнакомый ковер, он, естественно, зашел на него и нагнулся, чтобы рассмотреть поближе. К сожалению, при этом он ступил на одну из наспех заштопанных Антеей залысин, так что одна его нога оказалась на настоящем волшебном ворсе, а другая — на заплате из шотландской пестрой шерсти, которая, как известно многим домохозяйкам, никакими волшебными свойствами не обладает.

В результате этого досадного происшествия он присутствовал на лазурном берегу лишь наполовину, и дети могли видеть сквозь него различные предметы, как если бы он был привидением. Что же до самого преподобного Септимуса, то он вполне четко различал стоявших перед ним детей, кухарку и взломщика. Но еще четче перед ним вырисовывались очертания его родного кабинета — он видел книги, картины и великолепные мраморные часы, подаренные ему, когда он уходил с последнего места службы.