Почему? Отчего? Зачем? - Джанни Родари

любопытное Почему принялось донимать своими вопросами. Увидев на лестнице лифт, оно сразу же спросило:

— А почему?

— Что — почему? — не поняла привратница.

— Почему работает лифт?

— Он вовсе и не работает, — буркнула эта женщина.

— Ну, тогда почему он не работает?

— Потому что он сломался.

— А почему его никто не чинит?

Этого привратница не знала. Сама она лифтов чинить не умела, а отвечать на вопросы ей было некогда. Наступил вечер, нужно было обойти все лестницы, и на каждой включить свет. Но попробуй-ка, включи! Не тут-то было. Сбежавшее из словаря Почему только еще входило во вкус:

— А почему горит лампочка?

— А почему нет лампочки на площадке второго этажа?

Вот тут терпению привратницы пришел конец. Она вымела чересчур любопытное Почему метлой на тротуар и велела ему никогда сюда не возвращаться.

— Видишь, сколько людей ходит по улицам? Вот им и задавай свои «почему» да «отчего». А мне недосуг. Кыш отсюда!

— Почему ты меня гонишь? — обиженно спросило Почему. — И почему ты не хочешь мне отвечать? И почему метет метла?.. Да еще так больно!

Но оно так и не дождалось ответа. И отправилось бродить по улицам. Любопытное и настойчивое, оно всех озадачивало своими незамысловатыми вопросами:

— Почему это люди швыряют бумажки на мостовую? Ведь для этого есть урны…

— Зачем автомашинам нужен бензин?

— Почему шоферы мчатся прямо на пешеходов?

— Почему пешеходы лезут прямо под машины?

Ну, в общем, это было не простое Почему. Это был прямо какой-то пулемет, стреляющий целыми очередями вопросов. И от вопросов этих не мог укрыться решительно никто. Например, увидев деревянную лачугу, Почему спрашивало:

— А кто здесь живет?

— Каменщик, — отвечали ему.

— А кто такой каменщик?

— Человек, который строит дома.

— А почему человек, который строит дома, живет в деревянной лачуге?

— Потому что на хорошую квартиру у него не хватает денег.

— А почему за хорошую квартиру нужно так дорого платить?

— Потому что так заведено.

— А почему так заведено?

На такой вопрос прохожие ответить не могли, как ни старались. И многие из них не находили ничего лучшего, как рассказать про эти странные вопросы в ближайшем полицейском участке.

Благодаря этому не прошло и недели, как полиция разузнала, что с восемьсот девятнадцатой страницы словаря сбежало слово «Почему», что оно такого-то роста, а выглядит так-то и так-то. Немедленно велели отпечатать целую тысячу его фотографий. Каждый полицейский получил по одной штуке, а в придачу — вот такой приказ:

«Едва увидишь

Почему,

Хватай, вяжи,

тащи в тюрьму!»

Скоро на всех перекрестках красовались огромные объявления, на которых было нарисовано наше Почему, а внизу было написано:

«Десять тысяч лир

и большую бутылку лимонада

получит тот, кто укажет, где скрывается

ПОЧЕМУ»

«Почему они хотят арестовать меня? — размышляло бедное Почему, задумчиво посасывая палец под одним из таких объявлений. — Может быть, неприлично задавать вопросы? Может быть, вышел закон, запрещающий вопросительные знаки?..»

Искали его долго, очень долго. А найти вплоть до сегодняшнего дня так никому и не удалось. А знаете, почему? Потому что у Почему объявились верные и преданные друзья — ребята. Почему им очень понравилось, и они никогда не дают его в обиду. У них оно частенько гостит — то у одного, то у другого, то у всех сразу. И если ты вдруг начал спрашивать: «А почему? А отчего? А как? А зачем?» — все уже знают, что Почему явилось к тебе в гости. Тут уж никому несдобровать — ни папе, ни маме, ни бабушке с дедушкой. Да ведь и мне приходится нелегко. Каждый день те ребята, у которых гостит Почему, одолевают меня вопросами — простыми и непростыми, умными и не очень, редкими и повторяющимися очень часто. И пришла мне мысль этим ребятам ответить. А когда я стал отвечать, то из вопросов и ответов получилась целая книжка. Вот она, судите сами!

Почему я — это я?

огда мне было столько же лет, сколько и тебе сейчас, я тоже задавал взрослым вопросы вроде этих. И когда я спросил у папы, почему я — это я, то папа ответил, что я — это я только потому, что рядом со мною есть еще и другие. И что, мол, каждый из этих других точно такой же «я» для самого себя, а для всех остальных он уже не «я», а «он». А все другие ребята для него — это «они». Но если он с ними дружит, то они с ним в придачу — это уже «мы», а это куда лучше. И как только люди подрастают и начинают хорошенько это понимать, они сразу чувствуют себя гораздо сильнее, потому что когда ты просто «я», то ты только для себя, а когда ты часть одного большого «мы», то это совсем другое дело. Тут, дескать, ты понимаешь, что не можешь обойтись без всех остальных, а все остальные не могут обойтись без тебя.

Я хлопал глазами, слушая все эти объяснения, а тут мальчишки со двора позвали меня играть в прятки. Они сказали, что выучили отличную новую считалку, и под эту самую считалку мы с восторженным визгом играли до самой темноты. И вот тут-то, бегая и играя с двумя десятками таких же, как и я, мальчишек, я все понял окончательно: каждый из нас, действительно, «я», да только не был бы он никаким «я», будь он совсем один.

А считалку ту я не раз пытался вспомнить, когда стал взрослым, но вспоминались у меня почему-то только отдельные строчки. Тогда я взял и все недостающее досочинил сам. И вышла то ли считалка, то ли стихи про то, как я был когда-то мальчишкой. И про то, что такое «я» и «мы».

Эники-беники-три-колеса!

Считалка

Творит во дворе чудеса,

Даёт она точный ответ,

Кто вышел, а кто — ещё нет.

Больше ты в ней

Ничего не найдёшь,

А если захочешь понять —

Не поймешь!

Эту