Виталий Мелентьев - Голубые люди розовой земли

Тэн облокотился на стол, положил ногу на ногу и действительно стал ждать.

На приборной доске вспыхнуло несколько лампочек, в сосудах, баках и машинах что-то тихонько зашуршало и забулькало. А когда все стихло, из-под приборной доски, казалось прямо из стены, на стол выскользнула тарелочка с двумя подрумяненными котлетками. От них пахло мясом и еще чем-то, что в свое время уже удивляло Юрия, – незнакомым и не совсем приятным. Тех домашних, привычных запахов котлеты с собой не принесли.

– Вот и все, – сказал Тэн и, посмотрев на Юрия, удивился: – Ты чего морщишься? Разве у вас готовят по-другому? А может быть, тебе просто не нравятся котлеты? Тогда мы сейчас же сготовим что-нибудь другое…

– Да нет… дело не в этом, – замялся Юрий. – Маленькие они уж слишком… котлеты эти.

– Ах, маленькие! Но ведь можно сделать двойную или тройную порцию. Сколько хочешь.

– И запах… Настоящего запаха нет…

– А какой тебе хотелось бы запах?

– Ну… например, жареного лука… Или чуть чесночка… Укропа, петрушки…

– Это же проще всего! – обрадовался Тэн. – Я, правда, не знаю, какие это запахи, но раз ты знаешь – мы сейчас же их сделаем. Говори формулу.

Юрий недоверчиво посмотрел на товарища, но промолчал: при чем здесь формулы?

– Ну что же ты? Ты не забыл формулу? Ну хотя бы основные элементы…

– Послушай, Тэн, ну при чем здесь формулы? Ведь это же запахи!

Теперь Тэн с недоумением и даже тревогой уставился на Юрия. Он чего-то явно не понимал. Чего, Юрий еще не знал, но догадывался. И догадка была для него такой неприятной. Он потупился и увидел Шарика.

Собака неотрывно смотрела на краешек тарелки с котлетами. Глаза Шарика горели мрачным, отрешенным огнем. Он ничего не видел, кроме этой тарелки. Он тянулся к ней всем своим взъерошенным мосластым телом и от нетерпения перебирал передними лапами.

– Я тебя не понимаю, – наконец протянул Тэн. – Совершенно не понимаю. Разве у вас неизвестны химические формулы пищи? Как же вы ее готовите? Вслепую?

Юрий молчал, рассматривая Шарика; и соображая, что же, могло произойти с собакой.

Оголодать так быстро и так бессовестно он не мог – прошло все-таки слишком мало времени. Что же с ним такое?

– Что же ты молчишь? Расскажи, как у вас готовят пищу. Неужели без формул?

– При чем тут формулы? – неожиданно разозлился Юрий. – Кому нужны эти самые формулы? Разве суп варится из формул? Или вот такие котлеты, – Юрий в сердцах толкнул тарелку с котлетами, и она проскользнула по столу к стене, – жарят на формулах?

– Нет… конечно, не на формулах… но…

– У нас это делается просто! – разошелся Юрий. – Берется мясо, проворачивается в мясорубке вместе с хлебом, луком, а кому нравится, и с чесноком и зеленью – петрушкой, укропом или киндзой, обваливается в сухарях и жарится на масле или жире. Вот и все.

Шарик не выдержал, тихонько, совсем по-синичьему пенькнул и встал на задние лапы, а передними оперся о край стола.

Когда он опять увидел тарелку с котлетами, то даже задрожал. Но на него не обратили внимания – разгорался спор. Только Тэн рассеянно погладил Шарика по голове и протянул:

– Во-от оно что… У вас, значит, кухня стоит на самом низшем уровне. Во-от почему ты не знаешь формул. И наверное, не знаешь, что при таком способе приготовления пищи человеку приходится есть в десять раз больше того, что ему нужно, что усваивает его организм.

– Но зато вкусно! А у вас все… все такое… Неясное… – Какое именно, Юрий не уточнил: он еще плохо разобрался во вкусе голубых людей. – А вы что ж, из формул свои обеды готовите? Да? Ни мяса у вас нет, ни крупы, ни хлеба. Одни только формулы и эти самые… молекулы?

Шарик не выдержал. Он вспрыгнул на стол и сразу, одним махом проглотил обе котлеты.

От такой наглости Юрий прямо-таки опешил. Никогда за всю свою жизнь он не видел, чтобы Шарик позволил себе такое. Он всегда был очень воспитанной и застенчивой собакой. А тут!… В гостях! На космическом корабле!!!

– Ты что делаешь?! – закричал Юрий, и Шарик, поджав хвост и прижимаясь животом к столу, умильно заморгал и тихонько заскулил.

Тэна совершенно не удивило это событие, и он взял из коробки несколько карточек и сунул их в приемник.

– Если хочет есть – пусть ест! – раздраженно сказал он. – А тебе я скажу вот что: ты действительно еще очень мало знаешь. Но раз ты знаешь, что такое молекулы и что такое атомы, из которых составляются молекулы, тогда дело поправимое. Вот видишь колбы, канистры, хранилища и все такое прочее? Видишь?

– Вижу. Ну и что?

– Так вот, в них хранятся не ваше мясо, мука или крупа, а молекулы белков, углеводов, витамины, всякие микроэлементы – магний, бор, йод, железо и все такое прочее. Понимаешь? Не целые продукты, а только молекулы и даже атомы, которые их составляют.

– Ну и что? Зачем возиться с молекулами и атомами, если проще взять обыкновенные продукты, – буркнул Юрий.

– Эх ты, тумус! – разозлился Тэн. – Как ты не понимаешь? Если бы мы брали с собой в космические путешествия готовые продукты, наш корабль никогда бы не смог оторваться от нашей Розовой земли – он весь был бы загружен продуктами. А мы берем только молекулы и атомы. И когда нам нужно поесть, мы вытаскиваем… Ого! – с удивлением и уважением вдруг протянул Тэн. – Ты смотри, как он расправляется. – Тэн показал на Шарика.

Из стены на стол выскальзывали тарелка за тарелкой, и Шарик с жадностью, двумя-тремя глотками, не разжевывая, глотал все, что было на тарелках.

– Вот это проголодался… Кстати, ты знаешь, сколько он сейчас съел продуктов?

– Не знаю! Знаю только, что это свинство! А ну, пошел вон! – прикрикнул Юрий на Шарика.

– Да не гони ты его. Раз хочет есть – пусть ест. Он сейчас съел столько не очищенных от примесей продуктов, которыми питаетесь вы, сколько… Ну, примерно… Я еще не знаю, какая у вас мера весов, но треть того веса, что весишь ты, он съел. А продуктов было немного – пять или семь тарелочек. Верно?

– Верно, – буркнул Юрий.

– Понимаешь теперь, какая экономия места и времени.

Юрий никак не мог представить себе, что Шарик съел такую уйму продуктов. Наверное, Тэн заметил его недоверчивый взгляд и предложил:

– Вот мы сейчас еще раз покормим Шарика. А ты смотри.

Тэн снова достал пачку карточек.

– Видишь на карточке отверстия? Каждое из них обозначает то или иное хранилище, в котором лежат определенные молекулы. А вот видишь – внизу черточки. Это команда-шифр.

Они подскажут автомату, сколько чего нужно взять. А дальше – треугольнички. Это команда-шифр кухонному автомату: когда и в какой последовательности нужно смешивать и что делать со смесью. Варить, жарить, обрабатывать токами высокой частоты или ультразвуком и так далее. Вот и вся кухня.

– Послушай, а можно… можно сделать новую карточку, например на конфеты? Или на хлеб?

– Все-таки ты настоящий тумус. Я же тебя спрашивал с самого начала: ты знаешь формулу молекулы? Если знаешь, сейчас же составим карточку любого съедобного продукта, изготовим и попробуем. Знаешь формулы?

– Нет… не знаю. Мы еще не проходили, – с горечью признался Юрий. – У нас химию только-только начали. – Юрий помолчал и с горестным недоумением протянул: – Формулу соли знаю. Воздуха – знаю. Воды – тоже знаю. А продуктов… нет, не знаю… – Юрка встрепенулся: – Но неужели вы знаете все формулы наизусть?

– Конечно… не все, – слегка смутился Тэн. – Разве ж их все упомнишь! Они ведь бывают такие сложные, что…

– А чего ж ты хочешь, чтобы я знал! – приободрился Юрий. – Но тогда выходит, что вы ничего нового сготовить не сможете. Дали вам набор карточек – и шпарьте. А нового выдумывать уже нельзя.

Тэн вспыхнул:

– Ну это ты брось! Мы можем определить формулу любого продукта. А определив – изготовить.

– Любого?

– Любого!

Юрий хотел было броситься к своему походному рюкзаку и тут только вспомнил, что он так его и не снял с кустика на краю полянки.

Глава одиннадцатая. Самое земное

С той минуты, когда корабль плавно оторвался от родной Земли, Юрий ни разу по-настоящему не подумал, как и куда он направляется, не почувствовал, что с ним произошло и что произойдет. Все было словно понарошку, в шутку, которую можно по желанию прекратить и вернуться на свою милую Землю, на свою привычную земляничную полянку. А если захочется, и в свой родной дом. Стоит только захотеть.

Но теперь, когда выяснилось, что рюкзак остался на опушке и хочет того Юрий или не хочет, а он все равно не сможет ни взять свой рюкзак, ни вернуться в родной дом, ни даже на родную Землю, – теперь Юрий не столько понял, сколько почувствовал, что он оторвался от всей прожитой жизни, и оторвался так быстро и так надежно, что на мгновение стало даже страшно. Глаза почему-то защипало, и в горле встал мохнатый комок.