Астрид Линдгрен - Линдгрен А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2: Суперсыщик Калле Блумквист [ Суперсыщик Калле Блумквист; Суперсыщик Калле Блумквист рискует жизнью; Калле Блумквист и Расмус; Расмус, Понтус и Глупыш]

И каждая мама, каждый папа ищет взглядом именно своего мальчика или именно свою девочку. А иногда случается так, что эта девочка сидит на эстраде в розово-клетчатом, свеженакрахмаленном хлопчато-бумажном платье. Разумеется, прелестная, но очень опечаленная, зато мальчик, наоборот, — счастливый и бездумный бродит вокруг с мороженым во рту… на почтительном расстоянии от родителей, и не слушает, что говорит ректор. И тогда их мама думает, что одиннадцать лет — чудесный возраст.

Так думает и он сам, тот, кому одиннадцать.

— Слышишь, купим еще по порции мороженого, — говорит он Понтусу. — А еще одну я куплю Глупышу, он любит мороженое.

— Я уже съел две порции, — отказывается Понтус.

— Ш-ш-ш — это только легкое начало.

Ректор уже кончил говорить, и заиграл оркестр «Pling Plong Players», и сияло солнце, и цвела сирень. Быть может, уже следующим утром она начнет увядать, так как время ее прошло, но сегодня надо всем краеведческим парком льется ее сладостный аромат.

Глупыш тянул свою цепочку и всячески сопротивлялся. Он вовсе не думал, что оркестр «Pling Plong Players» — нечто выдающееся и его стоит слушать. Однако Расмусу и Понтусу хотелось и слушать, и смотреть.

— На самом деле они играют не так уж и плохо, — сказал Расмус.

— Не-а, — согласился Понтус. — А ты видел, что Йоаким все время таращит глаза на Крапинку? А что вообще сказала Крапинка, когда ты отдал ей фотографию?

— Елки-палки, не отдавал я ей фотографию, — с убитым видом признался Расмус. — Ну и дурак же я, понятно, я должен был сделать это, как только пришел утром домой.

— Да, ясное дело, — согласился Понтус. — А как с мороженым?

— Сейчас купим!

Расмус позволил Глупышу тащить себя куда вздумается, и одновременно они высматривали какого-нибудь мороженщика. И наткнулись в толпе на магистра Фрёберга.

Он шел такой нарядный, в новом весеннем костюме, с тростью, и вид у него был совершенно не такой, как в школе.

— Нет, вы только посмотрите — Расмус Перссон! — сказал он. — И братец Понтус! Герои дня, если верить местной прессе.

Он зацепил ручкой трости Понтуса за шею.

— Да, да, считать ни один из них не умеет, но ведь из них могут все-таки выйти отличные парни! Могу ли предложить вам, господа, по порции мороженого?

— Спасибо! — сказали они. — Огромное спасибо!

Они вежливо раскланялись и украдкой покосились друг на друга. До чего ж чудно… иногда не допросишься даже одной-единственной, хотя бы маленькой порции мороженого, а теперь, когда они могут целый день бесплатно поглощать мороженое, является магистр Фрёберг и хочет, чтобы они съели еще больше.

Он дал им каждому по пятьдесят эре и пошел дальше, размахивая тростью.

— До свиданья, Расмус Перссон! До свиданья, братец Понтус!

Когда они съели много-премного порций мороженого и начали уставать, а праздник близился к концу, они удалились от мира и сели отдохнуть на зеленой лужайке.

— Если ты твердо обещаешь никуда не убегать, я спущу тебя на время с цепочки, — сказал Расмус и отпустил Глупыша.

Казалось, Глупыш дал такое обещание. Он деловито обнюхал все вокруг и нашел в ближайших кустах много интересного. Но внезапно он обнаружил нечто куда более интересное. Довольно далеко, возле эстрады, он обнаружил таксу Тессан и ринулся туда с такой быстротой, на какую только способны были его коротенькие ножки.

— Глупыш! Сейчас же назад! — закричал Расмус.

Глупыш поспешно решил, что он ничего не слышал. Он спокойно рванул дальше, но тут чья-то сильная рука схватила песика за ошейник и постыдно поволокла его к хозяину. А хозяин так злобно вытаращил глаза, но не на Глупыша, а на того, кто его тащил.

— Вот как, наконец-то я вас нашел, — сказал Йоаким. — Я приветствую вас, «Объединенное акционерное общество „Металлолом“»! Если бы вы знали, как рад папа!

— Ему небось весело, — хмуро буркнул Расмус.

— Он явится поблагодарить вас, как только сможет, — заверил их Йоаким. — А пока могу ли я предложить вам по порции мороженого?

Понтус хихикнул.

— Спасибо, — хмуро буркнул Расмус, — не надо нам никакого мороженого!

Йоаким посмотрел на него и рассмеялся:

— Вот как, значит, не надо? Ну что ж… во всяком случае, спасибо вам. Если бы вы знали, как рад папа!

Расмус враждебно посмотрел на него:

— Я уже слышал это! Здорово было б, если бы все так радовались!

— О чем ты? — спросил Йоаким. — Кто это не радуется?

— Не твое дело, — ответил Расмус. — Но, во всяком случае, она не хотела, чтоб Ян ее поцеловал, она сопротивлялась.

Когда он это произнес, в голове у него мелькнула одна мысль… Только бы с Крапинкой не получилось так, как с фру Энокссон, когда они хотели помочь ей перейти улицу: сначала она хотела, а потом сопротивлялась.

На лице Йоакима появилось странное выражение.

— Устами младенца глаголет…[45] — сказал он. — Ну как, не хотите мороженого?

— He-а, спасибо! — сказал Расмус. — Эх ты, со своим «Каталогом дешевой распродажи»!

И тут Йоаким ушел.

— Он, верно, пойдет на террасу, — предположил Понтус.

Городской парк расположен высоко, и там есть терраса, затененная высокими дубами с шишковатой корой. Под дубами стоят две скамейки, и если сидишь там, то у тебя под ногами расстилается весь Вестанвик со старой ратушей, старой церковью и достопочтенным учебным заведением. В это время года вид сверху по-настоящему красив, и совершенно не удивительно, если Йоаким идет на террасу.

— Мне кажется, я видел, что Крапинка совсем недавно пошла туда, — сказал Понтус.

Расмус окинул его долгим взглядом, а потом надел цепочку на Глупыша.

— Чепуха, — сказал он. — А что, если мы тоже прошвырнемся туда и посмотрим, какой оттуда вид? Мы так давно там не были!

На самом деле он и не помнит, чтобы когда-нибудь пристально интересовался этим видом, но именно теперь он весьма склонен любоваться видами природы.

И поэтому они втроем — Расмус, Понтус и Глупыш — идут на террасу.

Они не приближаются бесцеремонно и не доходят до самого края террасы, потому что уже издалека видно: обе скамейки заняты. Когда случается такое, остается только одно: пробраться ползком за дубы и подождать, пока скамейки освободятся.

На одной скамейке сидит особа в розово-клетчатом хлопчатобумажном платье, а на другой — особа в светло-сером костюме, и они с достойным удивления упорством любуются открывающейся перед ними картиной. Теперь, когда в садах цветут яблони и сирень, весь Вестанвик в самом деле так красив! Но все-таки это вовсе не тот пейзаж, на который надо смотреть до бесконечности. Когда-нибудь, по крайней мере, надо повернуть голову и поглядеть, кто сидит на соседней скамейке. Но нет, эти особы ничего подобного делать не собираются.

— Как ты думаешь, что у меня здесь? — спросил Расмус и выудил из кармана джинсов маленькую фотографию.

Снимок плохой, и с большим трудом можно разглядеть, что там изображено, но то, что написано на фотографии, прочитать можно, и они оба читают: «Она — единственная!»

— Он, может, именно так и думает, — говорит Понтус, глядя в глаза Расмусу.

И Расмус решительно кивает:

— Подержи немного Глупыша. Я скоро вернусь.

Как разнообразна жизнь, когда тебе одиннадцать лет. Один день ты представляешь Объединенное акционерное общество «Металлолом», другой — «Спасательный Корпус Жертв Любви».

И если кто-то считает, что те, кто сидит в засаде за дубами, представляют Объединенное акционерное общество «Металлолом», то они ошибаются. Все вовсе не так. Нет, это — «Корпус Спасения Жертв Любви», который только что совершенно тихо и деликатно положил маленькую фотографию на скамейку рядом с Крапинкой. А теперь они — Расмус и Понтус, а может, и Глупыш — любуются открывшимся им видом. Но не обширным горизонтом над Вестанвиком — его им не видно. Они видят только скамейку, на которой уже сидят вместе Крапинка и Йоаким. И еще им видно, что руки Крапинки обвивают шею Йоакима. «Корпус Спасения» может быть доволен. И так оно, верно, и есть.

Однако Понтус испытывает какое-то чуточку странное неприятное чувство. Подумать только, а что, если тебя самого в один прекрасный день угораздит выглядеть так же смешно, как эта парочка на скамейке! И сам не заметишь, как это произойдет! Понтус беспокойно качает головой:

— Только бы никогда не стать такими!

Но Расмус успокаивает его. Расмус уверен:

— He-а, даже и не думай! Мы никогда не станем такими!

Примечания

Три повести о Калле Блумквисте впервые опубликованы на шведском языке: Lindgren А. Мisterdetektiven Blomqvist. Stockholm, Raben-Sjögren, 1946; Mästerdetektiven Blomqvist lever farligt. Stockholm, Raben-Sjögren, 1951; Kalle Blomqvist och Rasmus. Stockholm, 1953.

Первые две части трилогии впервые напечатаны в переводах на русский язык (Н. Городинской) в одной книге под названием: «Приключения Калле Блюмквиста» М.: Гос. изд-во дет. лит-ры Мин-ва просвещения РСФСР, 1959 (названия повестей: «Калле Блюмквист играет», «Калле Блюмквист рискует»).