Дэвид Балдаччи - Абсолютная власть

– Я только что заварила чай, хочешь?

Кейт колебалась. Времени было в обрез. Она осмотрела крошечную комнатку. В углу стояло старое пианино, покрытое толстым споем пыли. Кейт взглянула на потерявшие зоркость глаза женщины; удовольствие от игры на пианино, должно быть, давно было ей недоступно. Муж скончался, единственная дочь покончила с собой. Как часто к ней заходили гости?

– Спасибо, с удовольствием.

Они расположились на старой, но удобной мебели. Попивая горячий крепкий чай, Кейт начала согреваться. Она откинула с лица прядь волос и, взглянув на Эдвину, увидела, что та смотрит на нее грустными глазами.

– Я так сожалею о том, что случилось с твоим папочкой, Кейт. Очень сожалею. Я знаю, что у вас не все было гладко. Но Лютер был одним из самых достойных людей, которых я когда-либо встречала.

Кейт понемногу оттаивала.

– Спасибо. В этой связи у нас есть о чем поговорить. Взгляд Эдвины упал на маленький столик у окна. Кейт перехватила этот взгляд. На столике многочисленные фотографии Ванды Брум образовали нечто вроде иконостаса; на снимках она была счастлива и весела. Ванда и ее мать были очень похожи.

Иконостас. Вздрогнув, Кейт вспомнила о хранившихся в спальне ее отца фотографиях, где она была запечатлена в моменты своих успехов.

– Да, конечно. – Эдвина вновь смотрела на нее.

Кейт поставила чашку на стол.

– Миссис Брум, мне ужасно не хочется сразу же переходить к цели моего визита, но дело в том, что у меня мало времени.

Эдвина выжидающе наклонилась к ней.

– Это касается смерти Лютера и моей дочери тоже, так?

Кейт удивилась.

– Почему вы так думаете?

Эдвина еще ближе наклонилась к ней и перешла на шепот.

– Потому что я знаю, Лютер не убивал миссис Салливан. Я знаю это так же точно, как если бы видела это собственными глазами.

Кейт не знала, что и думать.

– Может быть, вам известно, кто...

Эдвина уже с сожалением качала головой.

– Нет, неизвестно.

– Тогда почему вы думаете, что отец не делал этого? На этот раз Эдвина явно замялась. Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Когда она, наконец, вновь открыла их, Кейт смотрела на нее с тем же выражением.

– Ты – дочь Лютера, и полагаю, должна знать всю правду. – Она помолчала, отпила чаю, вытерла губы салфеткой и затем вновь удобно устроилась на кресле. К ней неторопливо подошел черный персидский кот и сразу же заснул у нее на коленях. – Я знала, скажем так, о прошлом твоего отца. Они с Вандой познакомились давно. Она попала в беду, а Лютер помог ей, помог встать на ноги и начать порядочную жизнь. Я всегда буду благодарна ему за это. Когда я или Ванда в чем-либо нуждались, он всегда выручал нас. Более того, Кейт, твой отец оказался той ночью в том доме только из-за Ванды.

Эдвина говорила несколько минут. Когда она кончила, Кейт обнаружила, что слушала ее, затаив дыхание. Она громко вздохнула, и вздох, казалось, эхом отразился от стен комнаты.

Больше не произнеся ни слова, Эдвина наблюдала за Кейт своими большими печальными глазами. Наконец, она пошевелилась. Изборожденная глубокими морщинами рука погладила колено Кейт.

– Лютер любил тебя, детка. Любил больше всего на свете.

– Я понимаю, что...

Эдвина медленно покачала головой.

– Он никогда не винил тебя в том, как ты относилась к нему. Более того, он говорил, что ты в этом абсолютно права.

– Он так и говорил?..

– Он гордился тобой, тем, что ты – юрист и всем прочим. Он часто повторял: “Моя дочь – юрист, и чертовски хороший юрист. Она заботится о справедливости, и она права, дьявольски права”.

У Кейт закружилась голова. На нее нахлынули чувства, к которым она в эти минуты была не готова. Она потерла затылок и выглянула в окно. Черный седан проехал по улице и исчез за углом. Она быстро взглянула на Эдвину.

– Миссис Брум, я благодарна вам за то, что вы мне это рассказали. Но я пришла сюда с определенной целью. Мне необходима ваша помощь.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Мой отец послал вам пакет.

– Да. И я отослала его мистеру Грэму, как меня и просил Лютер.

– Да, знаю. Джек получил его. Но он... у него отобрали этот пакет. Скажите, может, отец посылал вам что-нибудь еще? Нечто такое, что могло бы нам помочь?

В глазах у Эдвины больше не было грусти, теперь они смотрели внимательно и пристально. Она взглянула через плечо Кейт.

– Позади тебя, Кейт, в стуле для пианино. В псалтыре.

Кейт приподняла крышку стула для пианино и достала псалтырь. Между страницами лежал небольшой конверт. Она взяла его.

– Лютер был самым предусмотрительным человеком, которого я когда-либо встречала. Он сказал, что если что-то будет не так с посылкой пакета, то я должна отослать этот конверт мистеру Грэму. Я как раз собиралась это сделать, но услышала о нем в теленовостях. Я ведь правильно поняла: мистер Грэм не делал ничего из того, что ему приписывают?

Кейт кивнула.

– Хотела бы я, чтобы так считали все. Кейт начала распечатывать конверт.

– Не надо, Кейт, – резко произнесла Эдвина. – Твой отец сказал, что только мистер Грэм должен увидеть то, что находится внутри. Только он. Я думаю, нам надо поступить так, как хотел Лютер.

Кейт замялась, преодолевая естественное любопытство, а затем закрыла конверт.

– Что еще он вам говорил? Он знал, кто убил Кристину Салливан?

– Знал.

Кейт пристально посмотрела на нее.

– Но он не сказал, кто именно?

Эдвина решительно покачала головой.

– Он сказал только одно.

– Что же?

– Он сказал, что если бы открыл, кто это сделал, я бы не поверила.

Кейт вернулась за стол и несколько секунд напряженно размышляла.

– Что же он мог иметь в виду?

– Знаешь, меня это, честно говоря, удивило.

– Почему? Почему это удивило вас?

– Потому что Лютер был самым честным человеком из всех, кого я когда-либо встречала. Я бы поверила всему, что он сказал бы мне. Приняла бы это слепо, безоговорочно.

– Таким образом, кого бы он ни увидел, этого человека встретить там было настолько невероятно, что ему никто бы не поверил? Даже вы?

– Именно. Именно это я и подумала.

Кейт поднялась, чтобы уйти.

– Спасибо вам, миссис Брум.

– Пожалуйста, называй меня Эдвиной. Смешное имя, но другого у меня нет.

Кейт улыбнулась.

– После того как все это закончится, Эдвина, я... я хотела бы еще раз навестить вас, если вы не против. Еще побеседовать с вами.

– Конечно, буду очень рада. У старост есть свои достоинства и недостатки. У одинокой старости – одни недостатки.

Кейт надела пальто и направилась к двери. Она аккуратно положила конверт в сумочку.

– Это сузит круг ваших поисков, правда, Кейт?

– Что? – Кейт повернулась к ней.

– Ну, того, невероятного... Их здесь не так уж много.

Сотрудник службы безопасности больницы был высоким, мускулистым и чувствовал себя очень неловко.

– Я не знаю, что произошло. Я отсутствовал две, самое большее три минуты.

– Вам вообще не следовало оставлять свой пост, Монро. – Его начальник-коротышка сердито смотрел на Монро, а здоровяк даже вспотел от страха.

– Как я уже докладывал, леди попросила меня помочь перенести сумку, и я помог ей.

– Какая еще леди?

– Я же говорил вам, просто какая-то леди. Молодая, симпатичная, очень прилично одетая.

Начальник с отвращением на лице отвернулся. Он не мог знать, что этой леди была Кейт Уитни, и она с Сетом Фрэнком в этот момент находилась в пяти кварталах от больницы, в машине Кейт.

– Болит? – Кейт посмотрела на него, не проявляя глубокого сочувствия ни голосом, ни выражением лица.

Фрэнк осторожно потрогал бинты на голове.

– Шутите? Моя шестилетняя дочурка бьет меня намного сильнее. – Он осмотрел салон машины. – У вас есть курево? С каких это пор, черт возьми, в больницах нельзя курить?

Она порылась в сумочке и бросила ему начатую пачку. Он закурил и вгляделся в нее сквозь облачко дыма.

– Кстати, вы отлично провели этого охранника. Вам следовало бы сниматься в кино.

– Спасибо! Я как раз собиралась сменить профессию.

– Как дела у нашего мальчика?

– Он в безопасности. Пока. Я хочу, чтобы мы и дальше смогли обеспечить ему безопасность.

Она свернула за угол и холодно посмотрела на него.

– Знаете, вообще-то в мои планы не входило подставить вашего старика под пулю прямо у меня под боком, – заметил Фрэнк.

– Джек тоже так говорит.

– Но вы ему не верите?

– Какая разница, во что я верю?

– Для меня есть разница, Кейт. Поверьте.

Она остановилась перед красным сигналом светофора.

– Ладно. Скажем так: я начинаю приходить к выводу, что вы не хотели, чтобы это произошло. Это вас устраивает?

– Нет. Но пока этого достаточно.

Джек завернул за угол и постарался успокоиться. Последний атмосферный фронт, наконец, покинул столицу, и хотя проливной дождь пополам с градом прекратился, столбик термометра опустился до минус семи градусов, а ветер стал дуть с еще большей силой. Он обжигал негнущиеся пальцы и покрасневшие от бессонницы глаза Джека. На фоне угольно-черного неба четко вырисовывалась яркая серебряная луна. Здание на противоположной стороне улицы было темным и безлюдным. Сооружение, около фасада которого он теперь стоял, давно никем не посещалось. Изредка появлялись прохожие, рискнувшие выйти на улицу в такую холодную погоду, но большую часть времени Джек стоял в одиночестве. Наконец, он спрятался в подъезде здания и стал ждать.