Джонатан Келлерман - Дьявольский вальс

– С Вики будет особый разговор, – заверил я.

– Просто удивительно, – продолжала Стефани, – всему этому нас не учат в шко...

С кроватки донесся писк. Глаза Кэсси судорожно заморгали и открылись. Углы маленького ротика потянулись вниз. Девочка поморгала еще немного.

– Все хорошо, малышка, – проговорила Стефани.

Ротик Кэсси задвигался, и наконец из него послышался звук:

– Эх-эх-эх.

– Все хорошо, милая. Все будет хорошо. Ты будешь здорова.

– Эх-эх-эх-эх.

Девочка опять поморгала. Вздрогнула. Попыталась пошевелиться – не смогла, вскрикнула от огорчения и зажмурила глаза.

Стефани взяла ее на руки и покачала. Кэсси пыталась вывернуться из рук.

Я вспомнил, как она сопротивлялась мне.

Реагировала на беспокойство матери? Или это были воспоминания о мужчине, который приходил ночью, скрытый темнотой, и причинял ей боль?

Но тогда почему она не пугалась каждый раз, когда видела Чипа? Почему она так охотно льнула к нему тогда, когда я в первый раз застал их вместе?

– Эх-эх-эх.

– Шшш, малышка.

– Эх... эх... эх...

– Спи, милая. Спи.

Еле слышно:

– Эх...

– Шш.

– Эх...

Глаза закрылись.

Тихое посапывание.

Стефани подержала ее еще несколько секунд, а затем положила в кроватку.

– Должно быть, магическое прикосновение, – печально произнесла она. И, накинув стетоскоп на шею, вышла из комнаты.

34

Вскоре прибыли медсестра и полицейский.

Я передал полицейскому пакетик таблеток и как лунатик направился к тиковой двери.

Там, в пятом отделении, ходили и разговаривали люди, но я не замечал их. На лифте я спустился на цокольный этаж. Кафетерий был закрыт. Раздумывая, были ли у Чипа ключи и от этой комнаты, я купил кофе в автомате, нашел платный телефон и потягивал напиток, пока справочное бюро по моей просьбе разыскивало номер телефона Дженнифер Ливитт. Поиски результатов не дали.

Прежде чем оператор отключился, я попросил его проверить, есть ли в картотеке номер каких-либо Ливиттов, проживающих в Фэрфаксе. Да, есть два. Один из них, как мне показалось, смутно напоминал номер домашнего телефона родителей Дженнифер.

На моих часах 9.30. Я знал, что мистер Ливитт ложится спать рано, чтобы попасть в пекарню к пяти часам утра. Надеясь, что еще не очень поздно, я набрал номер.

– Алло.

– Миссис Ливитт? Это доктор Делавэр.

– Доктор, как поживаете?

– Хорошо, а вы?

– Очень хорошо.

– Я звоню не слишком поздно?

– О нет. Мы еще смотрим телевизор. Но Дженни здесь нет. У нее теперь собственная квартира. Моя дочка-доктор очень независима.

– Вы должны гордиться ею.

– А как можно не гордиться? Она всегда заставляла меня гордиться ею. Вам нужен ее новый телефон?

– Пожалуйста.

– Подождите... Она живет в Уэствуд-Вилледж, недалеко от университета. Вместе с другой девушкой, очень приличной девушкой... Вот он. Если ее там нет, она, наверное, в офисе – у нее теперь есть еще и офис.

Она хихикнула.

– Это здорово.

Я записал номера.

– Да, офис, – продолжала миссис Ливитт. – Вы понимаете: вырастить такого ребенка – это честь... Я скучаю без нее. Дом теперь слишком тихий, не для моего характера.

– Еще бы.

– Вы очень помогли ей, доктор Делавэр. Колледж в ее возрасте – это не очень-то легко. Вы должны гордиться собой.

На квартире Дженнифер никто не ответил. Но в офисе после первого же гудка она подняла трубку.

– Ливитт.

– Дженнифер, это Алекс Делавэр.

– Привет, Алекс. Ты решил тот случай с синдромом Мюнхгаузена «по доверенности»?

– Кто сделал это, известно. Но почему он это сделал, еще до конца не ясно. Оказалось, отец ребенка.

– Вот это поворот! – воскликнула Дженнифер. – Значит, не всегда мать?

– Он рассчитывал, что мы так и подумаем. Все время подставлял ее.

– Какое макиавеллиевское коварство.

– Воображает себя интеллектуалом. Он профессор.

– Здесь?

– Нет, в колледже для младших курсов. Но серьезную научную работу он ведет в университете, поэтому-то я и звоню тебе. Я уверен, что он прочел обширнейший материал по данному синдрому, чтобы создать классический случай. Его первый ребенок умер от синдрома внезапном младенческой смерти. Еще один классический случай, поэтому я подумываю, не подстроил ли он и его.

– О, нет – это звучит слишком чудовищно.

– Я думаю о системе «Поиск и печать», – продолжал я. – Если у него есть счет на факультете, можно ли это как-то узнать?

– Библиотека регистрирует все требования пользователей. Для того чтобы высылать счета.

– Указывается ли в счетах, какие именно статьи были взяты?

– Обязательно. Который теперь час? Девять сорок пять. Библиотека открыта до десяти. Я могу позвонить туда и узнать, работает ли кто-нибудь из моих знакомых. Как зовут этого ублюдка?

– Джонс, Чарльз Л. Социология. Муниципальный колледж Уэст-Вэлли.

– Записала. Не клади трубку, жди, я позвоню в библиотеку по другой линии. На всякий случай, если нас разъединят, дай мне твой номер. – Через пять минут она соединилась со мной. – Voila, Алекс. Этот идиот оставил прекрасный бумажный след. Он брал все, что есть в библиотеке по этой теме, – Мюнхгаузен, внезапная младенческая смерть и социологическая структура больниц. Плюс немного отдельных статей по двум другим вопросам: токсичность диазепама и – готов ли ты услышать следующее? – фантазии женщин о размерах пениса. Все там записано: имена, даты, точное время. Завтра я возьму для тебя распечатку.

– фантастика. Я очень благодарен тебе, Дженнифер.

– Еще кое-что, – сказала она. – Он не единственный, кто пользовался этим счетом. На некоторых заказах стоит еще одна подпись – какая-то Кристи Киркеш. Знаешь кого-нибудь с таким именем?

– Нет, – ответил я. – Но меня не удивит, если она окажется молодой и привлекательной, одной из его студенток. Может быть, даже играет в софтбол[61] за свое общежитие.

– Грязное дело для профессора. Как ты считаешь?

– Он существо, придерживающееся собственных привычек.

35

Было жаркое утро. Долина поджаривалась на солнце. Огромный грузовик опрокинулся на шоссе и засыпал все проулки яйцами. Даже обочина была заблокирована, и Майло ругался до тех пор, пока дорожный полицейский не пропустил нас.

Мы прибыли в колледж на десять минут раньше звонка. Добрались до класса, как раз когда входили последние студенты.

– Проклятие, – проворчал Майло. – Неудачное время мы выбрали.

Мы поднялись по лестнице в трейлер. Я остался у двери, а Майло направился к доске.

Комната была маленькой – половина трейлера отгорожена занавеской-гармошкой. Стол для заседаний и дюжина складных стульев.

Десять стульев заняты. Восемь женщин, двое мужчин. Одной из женщин уже за шестьдесят, остальные – девчонки. Обоим мужчинам около сорока. Один англосакс, с копной светлых волос, другой – испанского типа, с бородой. Блондин быстро взглянул на нас и уткнулся в книгу.

Майло взял указку и постучал по доске.

– Мистер Джонс не сможет сегодня вести занятие. Я мистер Стерджис, и я заменю его.

Все глаза устремились на Майло, только блондин по-прежнему не отрывал взгляда от книги.

Одна из девушек спросила:

– С ним все в порядке?

Голос звучал напряженно. У девушки были очень длинные темные вьющиеся волосы, худое хорошенькое личико, в ушах сережки – скрепленные леской пластиковые шарики белого и бледно-лилового цвета. Черный обтягивающий топ демонстрировал большую грудь и гладкие загорелые плечи. На глаза были наложены слишком синие тени, на губы – слишком бледная губная помада, и всего этого было слишком много.

Тем не менее девушка выглядела лучше, чем на фотографии в студенческом деле.

– Не совсем, мисс Кристи, – ответил на ее вопрос Майло.

Девушка открыла рот. Остальные студенты воззрились на нее.

– Эй, что происходит? – воскликнула брюнетка и схватила свою сумочку.

Майло сунул руку в карман и вынул свой полицейский значок.

– Это вы скажете мне, Кристи.

Она онемела. Остальные студенты вытаращили глаза. Читатель не отрывал взгляд от книги, но его глаза, казалось, не замечали букв.

Я заметил, как Майло посмотрел на мужчину. Взглянул на пол.

Ботинки.

Громоздкие черные тяжелые ботинки со вздувшимися носами. Они не подходили к его шелковой сорочке и модельным джинсам.

Глаза Майло сузились.

Читатель остановил взгляд на мне, потом поднял книгу выше, стараясь спрятать за ней глаза.

«Теория организаций».

Кристи начала плакать.

Остальные студенты застыли как статуи.

– Эй, Джо! Проверка камеры! – внезапно рявкнул Майло.

Читатель рефлективно поднял голову. Всего на секунду. Но этого было достаточно.

Вежливое лицо. Отец Дика и Джейн[62], если смотреть с расстояния в полквартала. Но вблизи отдельные детали разрушали это впечатление: нечисто выбритый, следы оспы на щеках, шрам поперек лба. Татуировка на одной руке.