Стивен Хантер - Невидимый свет

Он приблизился к мячу и присел на корточки, изучая площадку. Вокруг простиралось зеленое поле, головокружительно красивое поле для гольфа, – другого такого нет во всем Западном Арканзасе да и вообще нигде больше, за исключением одной площадки в Литл-Роке.

Ред разглядывал поле, оценивая возможности. Все это были малоутешительные варианты. Он посмотрел на часы. Поздно. Неожиданно он почувствовал, что вся его воля иссякла. Бойцовский дух улетучился. У него не было желания бить по мячу. Хотелось лечь.

Старею, подумал Ред.

Он мысленно послал мяч слева направо кроссом. Такой удар требовал не только мастерства, но и мужества. Мяч по пути к лунке ожидала настоящая одиссея: он мог раз пять застрять, отлететь в такое место, откуда его бесполезно доставать. Бить нужно сильно, уверенно. Нельзя ни дергаться, ни моргать, ни охать. Идешь на мяч по-мужски, решительно: была не была. И победу или поражение тоже встречаешь, как настоящий мужчина.

– Нелегко тебе придется, Ред, – заметил Джефф.

– Хочешь пари, Джефф?

– Хммм, – задумался тот. – Скажем… э… на кусок?

– На кусок так на кусок, – согласился Ред, скаля зубы в волчьей усмешке, и стал готовиться к удару. – Я когда-нибудь говорил вам, мальчики, что однажды обыграл Клинтона на три штуки? С тех пор он больше со мной не играет!

Проклятье!

Зажужжал пейджер.

– Прошу прощения, господа.

Ред отошел в сторону и, вытащив из каддикара портативный телефон, нажал кнопку автоответчика.

– Перезвоните мне. Быстро, – услышал он задыхающийся голос Дуэйна Пека.

Ред набрал номер.

– Мистер Бама?

– Да.

– Сработало. Я только что отвез Приса на место. Они у старика. Я на базовой позиции, жду, когда Прис разнесет их в пыль. Клянусь Богом, все получается! Они здесь!

Рея ликовал! Он в шаге от победы. Скоро все кончится. Будет уничтожена еще одна угроза его империи с ее маленькими тайнами. Жизнь, прекрасная только потому, что она – жизнь, будет продолжаться, продолжаться, продолжаться. Он даст детям хорошее образование, и, возможно, через несколько лет, когда красота его лауреатки чуть поблекнет, он купит ей где-нибудь в пригороде особняк и отправит "на пенсию", а себя вознаградит самой желанной красавицей – новой мисс Арканзас, молодой, страстной. Это будет нечто!

– Дуэйн, звонишь мне сразу, как только все будет кончено Ясно?

– Да, сэр.

Ред передал телефон мальчику и вернулся на площадку.

– Хорошие новости, Ред?

– Замечательные.

– Мистеру Баме перепал еще один миллион, – провозгласил Нил Джеймс, – и это значит, двадцать тысяч мне.

– Мальчики, – объявил Ред, – когда большой пес счастлив, радуются все.

Он приготовился к удару, чувствуя себя уверенным как никогда.

– Джефф, не желаешь поднять ставку до пяти кусков?

– Черт, Ред, – отозвался тот, – я надеюсь, ты и один-то не станешь с меня требовать!

Все рассмеялись. Кроме Реда. Он нагнулся, принимая удобную стойку и напряженно сосредоточиваясь до тех пор, пока не появилось ощущение, что он сейчас взорвется. Затем резким движением послал мяч к лунке, вложив в удар все свое мужество, волю к победе и накопленное за многие годы мастерство.

Мяч, словно греки Ксенофонта, блуждающие по Персии, пустился в странствия по полю – вилял из стороны в сторону, вполз на бугор, скатился в густую траву, раза два чуть не застрял, но преодолел очередное препятствие… Наконец, подпрыгивая и набирая скорость, он скатился с последнего на пути к лунке бугра, ударился о металлическую чашечку, завертелся на месте и… остановился.

– Проклятье! – выругался Ред.

– Пять кусков! – закричал Джефф.

– Еще может упасть, – заметил Нил.

Ред смотрел на мяч, нависший над лункой. Его удерживала крошка суглинка, вознамерившаяся лишить Реда еще одного триумфа.

– Если низко пролетит самолет, мяч, может, и упадет, – сказал Роджер Дикон. – Почему бы тебе не призвать по телефону на помощь военно-воздушные силы, Ред?

– Проклятье! – повторил тот.

– Или еще одну машину взорви, – предложил Джефф. – Глядишь, поможет. Но у Нила была идея получше.

– Прикажи ему, чтоб упал, – посоветовал он. – Мячик знает, кто ты такой.

– А вот это верно, черт побери, – согласился Ред. – Меня знают все.

Он прищурился, набычился, принимая грозный вид, и скомандовал:

– Мяч! Падай!

Пусть только ослушается!

Ред сидел со своими приятелями из "Рич бойз клаб" в "Девятнадцатой лунке", заказав очень дорогой бурбон "Джордж Диккел Теннесси" двенадцатилетней выдержки. Ред был взбудоражен, вел себя, как завзятый кутила. Джеффу сказал, что простит ему проигранные в споре деньги, если тот заплатит за застолье. Джефф выразил согласие, и Ред насел на "Диккел", пропивая тысячу долларов своего приятеля. Он отнюдь не праздновал победу: еще не время. Просто пытался отвлечься мыслями от драмы, разыгравшейся в глухом лесу в семидесяти милях к югу от этого бара.

Если позволить себе думать об этом, он не выдержит, умрет. Сердце зациклит от перевозбуждения, и он рухнет замертво, так что придется срезать с него его тапочки для гольфа. Закончит жизнь по-шутовски: завзятый гольфист скончался в ярко-красной (его любимый цвет) тенниске и лимонных брюках.

– Ред, ты в порядке?

– В полном. Скажи, чтоб девочка принесла еще по бокальчику

– Уж больно ты швыряешься моими деньгами, Ред, – укорил Джефф, но беззлобно. – Однако, черт побери, надо отдать тебе должное: всегда сумеешь выкрутиться. Я уж взял тебя на крючок и думал, хана тебе, ан нет: выскользнул! – Но эго было сказано с уважением.

– Многие думали, что я у них на крючке, но, как оказывалось, на крючке они, а не я, – отозвался Ред. Официантка поставила перед ним бокал бурбона. Ред сделал глоток. Ух! Хорошо обожгло, крепко, ядрено. Именно так, как он любит.

– Эй, Ред, хотел тебя спросить.

– Валяй.

– Слышал, что говорят про Холли Этериджа?

– Абсолютно все.

– Нет, я имею в виду главную новость.

– Это какую же?

– Да весь город об этом тарахтит. Неужто не знаешь? Он же твой друг.

– Он мне не друг. Учился в Гарварде, в родные края вообще старается носу не совать. Черт, он даже подготовительную школу кончал в Вашингтоне. Кажется, в Соборной школе учился. Плевать ему на наш Арканзас. Уж я-то знаю.

– Говорят, он снюхался сам знаешь с кем. С "лидером забега". * Снял свою кандидатуру и теперь трудится за кулисами… на вице-президента метит.

– Мы на протяжении восемнадцати лет обеспечиваем ему поддержку в местных средствах массовой информации, – вставил Роджер Дикон, – и, если бы Холли Этеридж попал в список кандидатов на пост президента и вице-президента, уверяю, нам это уже было бы известно. Лучшее эфирное время нужно резервировать заранее. Потом будет поздно.

– Ты заблуждаешься, Родж, – возразил Ред. – Это тебе не сенаторские выборы. Время покупает национальная партия, а не он лично от своего имени. Ты проверь. Держу пари, партии уже перечислили деньги на нужное им время – через одно из своих крупных предприятий в Литл-Роке.

– Значит, великое событие свершится, а, Ред?

– Понятия не имею. Старине Холли пока не до этого. Пытается переспать со всеми бабами, проживающими между Мэном и Южной Каролиной. Он только что прошерстил Иллинойс и теперь взялся за Миссури.

– Нет, вряд ли он отказался от своих амбиции, – не согласился Джефф. – Его папочка дал ему наказ, а Холли всегда примерно исполнял волю своего родителя. Уж в чем в чем, а в этом ему нужно отдать должное. Пожалуй, мне стоит позвонить ему. Он наверняка будет искать толкового руководителя аппарата. Глядишь, в Вашингтон перееду.

– Черта с два. В его команде уже полный комплект, – остудил Ред пыл приятеля. – Я несколько недель назад стрелял по тарелочкам с судьей Майерзом, а он всю ту кухню изнутри знает. Так вот – он ни словом не заикнулся.

– Холли еще может нас удивить.

– Однако мы неплохо поимели с той проклятой дороги, которую ему вздумалось построить в честь своего отца, – произнес Ред.

– Слышали, слышали, – расхохотались его партнеры, ибо им тоже, хотя и не напрямую, удалось отщипнуть от пирога в девяносто миллионов долларов, которые федеральное правительство отстегнуло Арканзасу на строительство автострады Гарри-Этеридж-Мемориал-Паркуэй.

В одиннадцать часов Ред положил конец зубоскальству. По мере того как алкоголь выветривался, настроение у него портилось. Телефон все не звонил.

Что бы это значило? В чем дело? Ведь он придумал идеальный план.

Ред, отмахнувшись от страхов, направился к своей машине. Впервые за много лет два его послушных тактичных телохранителя вызвали у него раздражение, хотя, неизменно сдержанные, исполнительные, повода они, разумеется, не давали. Тем не менее, сегодня он злился на них.

– Сейчас не домой – в бар, – заявил он.

– Хорошо, сэр, – прозвучал бесстрастный ответ.

Ред сел в свой просторный автомобиль и выехал на Клифф-Драйв, но свернул не налево, к своему большому белому особняку с видом на аэропорт, а направо, в город. По пути он позвонил жене.