Корни ненависти - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури

– Что еще нам опубликовать? – спросила молодая журналистка.

Я вручил каждому папку.

– Здесь список их увлечений. Стефания занималась музыкой и мечтала стать виолончелисткой, как ее мать. Летом она планировала поехать с друзьями в Шотландию. Ойане нравилось разрабатывать компьютерные приложения. Она была очень способным ребенком, преуспевала на курсах робототехники, и учителя говорили, что ее ждет блестящее будущее. Вот что вы должны показать: разбитые мечты, оборванные жизни. Я хочу вычислить возможный возраст убийцы, поэтому опубликуйте фотографии скорбящих родителей, бабушек и дедушек, друзей и учителей. Нужно показать горе людей всех возрастов. В этих папках материалы с похорон. Распространите их, пусть каждое издание опубликует несколько фотографий. Наша цель – сыграть на чувствах преступника, показать боль от потери двух жизней. Публикации должны стать отражением его вины и ежедневно напоминать ему о содеянном. Мы хотим, чтобы он помнил об этом. Каждый божий день.

– Можете ли вы согласовать работу так, чтобы на следующей неделе статьи выходили ежедневно? – вмешалась Альба. – Важно оказывать постоянное давление на преступника, чтобы проследить за его реакцией.

– Вы уверены, что это даст желаемый эффект?

«Это уже произошло, – подумал я. – Спросите Эстибалис».

– Уверены, – ответила Альба. – И заранее благодарю за сотрудничество. Приглашаю вас встретиться снова через несколько дней в то же время. Если все пойдет по плану, мы приступим ко второму этапу.

* * *

Как обычно по средам и пятницам, я отправился в Угарте на заседание книжного клуба.

Еще на улице я увидел, что в баре многолюдно: снаружи было припарковано несколько машин. Каждую неделю к клубу присоединялось все больше местных жителей всех возрастов. Войдя, я поздоровался. На лицах присутствующих застыло выжидательное выражение. Все украдкой поглядывали на газету у меня под мышкой. Прошла неделя, и журналисты отлично справились со своей работой.

Мы приступили ко второму этапу операции, над которой вдвоем с Альбой ломали головы несколько вечеров, обложившись отчетами по делу у себя дома. Мы поклялись друг другу никогда не пускать монстров в наше священное пространство, однако день за днем проигрывали эту битву.

Впрочем, наши усилия окупились. Заголовок на первой полосе вызвал лавину ретвитов.

«НОВЫЙ ПОВОРОТ В ДЕЛЕ УТОНУВШЕГО МАЛЬЧИКА. Свидетель дал подробное описание убийцы. Полиция утверждает, что преступник будет арестован в ближайшее время».

За несколько дней до этого Пенья и Милан отправились в Угарте и обошли дом за домом, собирая показания у жителей и тщательно записывая алиби на те даты, когда были совершены преступления. Они взяли образцы ДНК у добровольцев. Желание изъявили не все.

Я сел между Бенитой и Фаусти. Старушка познакомила меня с новыми членами клуба: Кандидо, который всегда побеждал всех в боулинге, и Хуани, работавшей в городском совете. У двери, скрестив руки на груди, наблюдал за происходящим муж Фаусти, Фидель. Пришла даже Клаудия, гид из башни. По словам Бениты, сестра Клаудии, Ирати, заправляла туристическим центром и стекольной мастерской в Старой Кузнице на окраине деревни. Внешне сестры были очень разными: одна высокая с прямыми длинными волосами, другая маленького роста, со светлыми вьющимися локонами. По какой-то причине лицо Ирати показалось мне знакомым. Между тем перечень новоприбывших все никак не заканчивался.

– Вон тот, в очках, – адвокат Бельтран, – продолжала Бенита.

Безупречно одетый молодой человек с энергичным лицом приветствовал опоздавших.

– Довольно юный, – заметил я.

– Так и есть, работает совсем недавно. Рамиро Альвар поручает ему разные мелкие дела.

– Так вот про кого он упоминал, – прошептал я.

– Давайте приступим к чтению, – прервала нас Фаусти, после того как опоздавшие расселись и довольный Гонсало подал гостям напитки.

На этот раз очередь читать выпала пожилому мужчине с хриплым голосом. Через полчаса разгорелась дискуссия вокруг того, что Гуннар принимал белену во время осады.

– Не слишком ли преувеличен описанный эффект? – спросил Кандидо.

– Любопытно, что в книге, повествующей о событиях тысяча сто девяносто девятого года, говорится о наркотике, действие которого доказано только в наши дни, – вмешался я, напоминая, что нахожусь здесь не просто в роли читателя, а как инспектор уголовного розыска. Я хотел увидеть их реакцию. – Нам известно, что в прошлом Гуннар Кольбрунсон был берсерком, наемником на службе у скандинавских правителей. Порошок белены, принятый перед битвой, вызывает галлюцинации, амнезию и обезвоживание, иногда приводящее к смерти, – объяснил я, вспоминая лекции в академии. – По моему мнению, Гуннар знал о свойствах белены и применял ее со знанием дела, чтобы чувствовать себя непобедимым. Поэтому берсерков использовали как ударную силу на поле боя. Я считаю, что это отдельно взятый случай так называемого амока, слепой ярости. К сожалению, моя работа сопряжена с подобными случаями, и в последнее время они происходят все чаще. Невменяемый в порыве ярости убивает десятки невинных людей, а затем обычно лишает жизни себя.

Все молча смотрели на меня. На мгновение я забыл, где нахожусь и с какой целью. Увлеченный своей речью, я испытывал приятное возбуждение.

– Из тебя вышел бы хороший учитель, – с довольной улыбкой прошептала мне Бенита.

– Спасибо, – вполголоса ответил я.

Вскоре присутствующие начали вставать со стульев, чтобы размяться, и разделились на небольшие группы в зависимости от возраста и интересов. Клаудия с сестрой подошли поздороваться.

– Как ваши дела, инспектор? В последнее время вы зачастили в Угарте.

– У вас очаровательная деревня. Мне здесь очень нравится.

– Тогда вам следует побывать в мастерской, которую Ирати открыла в Старой Кузнице.

– Что ж, меня не надо уговаривать, с удовольствием приду и куплю что-нибудь на память, – быстро ответил я.

Мне и правда очень хотелось посетить старую кузницу, переделанную в гостиницу для туристов. Проникнуться атмосферой места, разрушившего жизнь Рамиро Альвара и его семьи, от которой сейчас почти никого не осталось.

– В таком случае, инспектор, не будем терять время. Я как раз туда собиралась, – с улыбкой сказала Ирати.

Мы пошли вдоль реки по дороге, которая вела на окраину деревни и заканчивалась в нескольких сотнях метров впереди, у периметра башни.

Ирати оказалась приятной молодой женщиной, более разговорчивой, чем ее сестра. Она поведала мне, что зимой сложнее найти клиентов.

– Могу представить. Кое-кто из моей родни занимается гостиничным бизнесом, – поделился я. – Без трудностей не обходится, хотя, с другой стороны, есть свои преимущества в том, чтобы работать без начальников и строгого расписания.

– Меня спасает стекольная мастерская. Все больше людей узнают про мои изделия благодаря сарафанному радио.

– Очень за тебя рад, правда. Значит, здесь когда-то была кузница семьи Нограро?

– Здание полностью реконструировали, – объяснила Ирати, когда мы вошли