Берег. Территория любви - Юлия Крынская

Ознакомительный фрагмент

как ты любишь, — Эдвард переигрывал, и хуже всего было то, что дрогнувшие уголки губ сына указывали на то, что он заметил.

— Да с ней нормально все! Правда, понятия не имеет кто она и откуда, но наизусть цитирует Шекспира, помнит фольклор и считает тебя ангелом, который явился ей во сне в белом халате.

Эдвард рассмеялся и воспоминания о мимолетном знакомстве со вчерашней пациенткой теплой волной хлынули в его сознание: «Ее зеленые глаза и пальцев тонких легкий холод… Стоп, стоп! Охолони, старина». Глаза глазами, но из памяти не шел момент, когда он выставил сына за дверь и стянул с девушки трусы, руководствуясь врачебным долгом. Уверенный в том, что увидит истерзанную плоть, Эдвард остолбенел, когда перед ним предстали нетронутые розовые лепестки, стыдливо спрятавшиеся среди нежных, гладких складок персикового цвета кожи.

— Похоже, я немного переборщил с одним обезболивающим. Но мне приятно, что мы с Шекспиром поселились первыми в ее воспоминаниях.

— Ну конечно, — усмехнулся Роберт, — ты для нее ангел, а меня она чуть не выгнала взашей после пяти минут знакомства.

— Я тебя плохому не учил, так что не ко мне претензии, — улыбнулся Эдвард и, посерьезнев, добавил:

— У меня скоро самолет. Я тоже должен лететь в Москву. Поэтому мне необходимо еще раз осмотреть пациентку. Договорюсь, чтобы ее, пока нас нет, разместили в центре…

— Она нормально себя чувствует и поедет со мной. Вдруг ее тут разыскивают? Лучше пока уехать из Питера.

— Но у нее нет документов! Как она полетит?

— Я все продумал. Поедем на машине.

— На какой, если не секрет?

— Договорись, пожалуйста, с Виктором.

Эдвард покачал головой.

— И это называется, ты все продумал?

— Пожалуйста. И еще одно, — Роберт замялся и посмотрел на него так, что растаял бы и снег в морозилке. — Мне нужна эта девушка. Она уже в сердце моем.

Фаррелл-старший закусил губу: «Сердце! Оказывается, у тебя есть сердце. Откуда посреди пожара желаний и череды страстей такая вспышка нежности? А я-то уверился, что ты все изведал сполна, и тебя-то это ослепительное, щемящее душу чувство так и не всколыхнет. Обезоружил, что и говорить».

— Оставь такие взгляды для леди в комнате, хотя, похоже, ты его уже на ней опробовал. Помогу тебе, так и быть. Давно она уснула?

— Около четырех. Я дал ей обезболивающее.

— Придется разбудить, — с этими словами Эдвард открыл дверь, включил свет и подошел к кровати.

Девушка спала, и ее волосы волнами разметались по подушке. От бледности не осталось и следа, лишь небольшой синяк на щеке напоминал о том, что она вчера серьезно пострадала. Припухлые губы приняли четкие очертания и чуть открылись во сне. Эдвард присел на краешек постели и тронул девушку за руку. Она повернулась к стене и положила ладошки под щеку. В комнате было тепло, красавица во сне что-то пробормотала и выбралась из-под одеяла, оголив спину с чуть заметным шрамом в левом подреберье и с узеньким синим треугольником, условно прикрывающим загорелые бедра. У Эдварда пересохло во рту и предательски пробудилось банальное мужское желание.

— Просыпайтесь, мисс! — он потормошил ее за плечо.

Девушка повернулась на спину и сладко потянулась.

— Ты издеваешься? Выключи свет, — она наконец открыла глаза, удивленно уставилась на Эдварда и через мгновение вжалась в стену, закутавшись в одеяло, как в плащ-палатку. В ее глазах заиграл явный интерес.

— Доброе утро, мисс!

— И вам, если оно, и правда, доброе, — девушка одарила Эдварда обворожительной улыбкой.

Невольно его губы растянулись в ответ, а ведь он собирался быть с ней серьезным и решительным.

— Рад, что вы пришли в себя. Я Эдвард Фаррелл, отец этого парня, — он указал на Роберта, — и ваш лечащий врач на ближайшее время, если не возражаете, конечно.

— Я вас помню! — девушка всем телом подалась вперед. — Светловолосый, с открытым, проницательным взглядом иссиня- голубых глаз, вы сразу всплыли в моей памяти. Вчера я совершенно точно видела вас в белом халате, и мне привиделись вдобавок крылья.

— Я польщен. — как можно более бесстрастно проронил Эдвард, утопая в ее глазах как мальчишка. — Но, увы, травма произошла до нашей встречи, и только поэтому вы меня помните.

— Мы тешим себя мечтами, потому что боимся правды, — она прислонилась головой к стене и взглянула на Эдварда из-под длинных ресниц.

Фаррелл-старший залюбовался ее точеными, изящными чертами лица.

— Вы непохожи на девушку, готовую обманываться мечтами. Поверьте, я разбираюсь в людях.

— Обманываться можно и правдой, — изрекла она. — А для меня сейчас это проще простого. Для меня стерты все файлы прошлого. Доктор, пообещайте, что не положите меня в больницу! Я прекрасно себя чувствую.

— Э-э. Да я, собственно…

— Принцесса, будь уверена, что я не позволю этому случиться! — встрял в их разговор Роберт, помахал девушке рукой и плюхнулся рядом с кроватью в кресло.

— Принцесса? Забавно, — переспросил Эдвард сына, и вновь повернулся к прелестной пациентке. — Вы вчера получили серьезную травму, и я в любом случае должен еще раз осмотреть вас, а также задать несколько вопросов. Роберт, ты поможешь нашей новой знакомой подняться в смотровую? А потом придумай что-нибудь с завтраком — я отпустил вчера Зою Михайловну на уик-энд.

Он встал, слегка поклонился и, уже выходя из комнаты, пробормотал себе под нос:

— Значит, Принцесса… Неплохо.

***

Как только закрылась дверь, Роберт подошел к окну и раздвинул шторы, впустив в комнату солнечный свет. От вчерашней непогоды не осталось и следа.

— Как ты, Джу? — обернулся он.

— Я по-прежнему ничего не помню, — с Юлиного лица исчезло светское выражение, — какая-то непроглядная тьма. Не с неба же я свалилась. Ведь я где-то жила, у меня было имя, возможно, семья, работа. А сейчас ничего… И это страшно. А еще ужасней — я не знаю, что довело меня до края, почему оказалась, как ты говоришь, одна, избитая в лесу… Я правда не знала раньше твоего отца?

— Нет, — категорично отрезал Роберт. — Кстати, как он тебе?

Она потянулась и, посмотрела на дверь так, будто Эдвард до сих пор стоял там. Потом на выдохе, играя интонациями, произнесла низким грудным голосом.

— Отличная выправка, порывистость движений. Я увидела в нем человека собранного и энергичного. Ему бы латы, меч да коня — вылитый полководец с полотен великих художников, а не доктор.

Роберт замер с открытым ртом, и Юля звонко рассмеялась.

— Возможно, в забытой жизни я была актрисой. Мужчина как мужчина. Не бери в голову.

Она дотянулась до халата и, накинув его, встала. Ее немного качнуло в сторону, но Роберт уже стоял рядом, подставив плечо.

— Спасибо, ты настоящий