Дом Безгласия - Джеймс Дашнер

теперь воспринимал практически как норму. Замыкающий тоже был с фонариком и направлял его на нас – на случай, если вздумаем бежать. Мы с Андреа держались за руки, скользкие от пота. Марш длился минут двадцать – после того как мы оставили громоздкий «Кадиллак» и мертвеца с ним рядом.

Я убил человека и пока что не чувствовал раскаяния.

Я ощущал себя грязным внутри, чувствовал тошноту и отвращение. Но только не раскаяние. Эти люди заставили меня пройти через ад, и они заслужили подобную смерть. Даже худшую. И если похитители думают, что мы с Андреа смиримся и пойдем на убой, как послушные овцы, то они заблуждаются. Конечно, я уже не ощущал прежнего поразительного бесстрашия – честно говоря, дрожал как осиновый лист. Однако меня достали их кривляния; похоже, мы дошли до критической точки, после которой терять нечего, и остаются два варианта: умолять о милосердии или погибнуть в схватке. В душе я надеялся, что если дело дойдет до того, то я выберу второй вариант.

– Куда вы нас ведете? – спросила Андреа. До того несколько минут все молчали, и ее голос едва не уничтожил остатки храбрости; у меня душа ушла в пятки.

Коротышка остановился. Мы тоже – в противном случае просто налетели бы на него. Не обернувшись, он произнес с раздражением:

– Я уже сказал, куда мы идем. В Дом Безгласия.

– И что это за Дом Безгласия, черт возьми?

Я чуть не зааплодировал столь открытому неповиновению.

На сей раз Коротышка обернулся; фонарик подсвечивал его лицо снизу – ни дать ни взять упырь. Когда он заговорил, лицо исказили тени, усиливая сходство.

– Что я сказал, то и есть. Я вам не поэт, чтобы объяснять.

Он развернулся и продолжил путь. Замыкающий процессию Страшила подтолкнул нас сзади фонариком, и мы тоже сдвинулись с места, стараясь поддерживать темп. Спустя несколько минут деревья расступились, и мы вышли на небольшую, футов тридцать в диаметре, поляну, где не только деревья, но и кусты, подлесок, вьющаяся трава – вообще все – было вырублено начисто. Коротышка и Страшила обшарили фонариками периметр: то ли искали что-то, то ли пытались нас впечатлить дислокацией. Со мной трюк не удался.

Только одно разбавляло пустоту поляны: из земли торчало нечто вроде колонны или, скорее, дымовой трубы высотой футов двадцать, из скрепленных известью камней. Цилиндрическая постройка была примерно такого же диаметра, что и стволы исполинских пеканов в нашем дворе; она несколько сужалась к вершине, заканчиваясь частоколом зубчатых камней по периметру, и напомнила мне разбитую пивную бутылку, которой во время драки некий скандалист треснул о барную стойку, чтобы застращать пьяного соперника. Поросшая мхом и плесенью и оттого грязно-зеленая с примесью серого, колонна выглядела древней.

– Здесь все сохранилось нетронутым со времен Войны за независимость, дети, – произнес Коротышка исступленно, словно какой-нибудь фанатичный экскурсовод в музее. – Дом Безгласия прямо внизу. Идемте же.

Он зашагал вперед; в луче фонаря узкие тени деревьев заметались по сторонам, шатаясь, как пьяные. Мы обошли вокруг колонны и обнаружили у самой земли квадратный вход высотой не больше трех футов, с деревянной дверью, обитой железом. Все это смахивало на башню какого-то замка; может, наверху заточена Рапунцель, вот только ее косы почему-то не видать.

Коротышка достал старинный ключ, вставил его в замочную скважину и повернул; раздался щелчок, и дверь чуть приоткрылась. Звуки напомнили мне о багажнике «Кадиллака», и ситуация, и без того не предвещавшая ничего хорошего, превратилась в еще более зловещую. Коротышка опустился на корточки и надавил ладонями на доски. Заскрипели петли, дверь открылась полностью. Внутри зияла кромешная тьма.

– За мной, – приказал он, и, опираясь на руки, прополз через лаз.

Я покосился на Андреа. Она уставилась в квадратный провал, где только что исчезли ноги Коротышки. Страшила ткнул в меня кончиком пальца.

– Полезайте. – Он говорил тем же шелестящим голосом, который я слышал во время стычки у Заливной ямы. Попробуй разбери этих психов – кто из них кто?

Андреа, опередив меня, встала на четвереньки и протиснулась внутрь. Я последовал за ней. Когда подруга пересекла порог, впереди показался слабый свет. Я попал в тесное цилиндрическое помещение, отделанное, как и стены снаружи, – грубо отесанные каменные блоки, выложенные в хаотичном порядке и скрепленные известковым раствором. Изнутри труба также сужалась кверху. На ржавых гвоздях подобно рождественской гирлянде висели несколько ламп дневного света; провода зигзагами вились по внутренней поверхности каменного цилиндра. Неестественное освещение раздражало глаза.

От небольшой площадки у двери уходила вниз металлическая винтовая лестница. Коротышка уже спустился на пару ступенек, и сейчас его глаза были примерно на уровне моих – я все еще опирался на колени. Андреа стояла ступенькой выше. Я присоединился к ней, радуясь, что снова могу подняться в полный рост. Пахло сырой гнилью, воздух был на удивление прохладным. Над головами гудели лампы – неприятный звук, впрочем, как и все остальное здесь. Страшила вошел последним и прикрыл за собой дверь. Я чувствовал себя так, будто меня заперли в склепе и завалили вход. Оставалось лишь надеяться, что это не так.

Громко топая, Коротышка начал спускаться. Мы последовали за ним.

Ступени лязгали; вся металлическая конструкция вздрагивала и громыхала. Эхо многократно повторяло стоны и завывания; звуки отражались от каменных стен, поднимаясь вверх по трубе и снова возвращаясь к нам. От беспрестанной зловещей какофонии мне стало дурно. Да еще и ступеньки пошатывались, вызывая головокружение.

Казалось, с каждым шагом вниз зловоние усиливается. Плесень. Разложение. Сырость. Мы спустились на двадцать ступенек. На сорок. Я не представлял, с какой целью много лет назад построили это сооружение, однако возможный источник запахов меня пугал. Лампы дневного света наверху почти не добивали до нас; воздух потемнел, но вскоре красноватое свечение разгорелось внизу. Магма, пришло мне на ум. Реки вулканической лавы, как в Роковой горе из «Властелина колец». Тем не менее температура воздуха резко падала, а не наоборот.

Мы достигли нижнего уровня.

Я услышал, как изменился звук шагов Коротышки – он преодолел металлические ступени и затопал по пыльному каменному полу. Мы с Андреа закончили спуск и вступили за ним в длинный узкий тоннель, со стенами из таких же каменных блоков, что и у колонны. С потолка свисали красные лампочки – единственный источник света, словно кто-то распылил в воздухе кровь. В конце коридора обнаружилась еще одна деревянная дверь, обитая железом.

Я держал руку Андреа, уже потеряв счет времени. Коротышка направился к двери. Мы следом; Страшила с оружием за нами по пятам. Животный страх, все более глубокий и