Клиффорд Ирвинг - Следствие защиты

– Этот старый пьяный пес все еще валяется в кровати, – сказала она, – но, видно, у меня силенок маловато, чтобы вытащить его оттуда.

Джим Денди сидел за кухонным столом, допивая вторую бутылку холодного пива из упаковки, которую Мари прихватила в ближайшем супермаркете. Теперь Мари была на улице с Китти Мери, объяснявшей ей, как выращивать томаты и салат-латук. Задрав ноги на кухонный стул и тоже с бутылкой пива в руке, Уоррен сидел напротив Джима Денди за расшатанным столом.

Джим Денди соответствовал описанию, данному Шивой Сингх, но не больше, чем многие другие мужчины: около сорока лет, совершенно расхлябанный, длинноволосый и толстопузый. Он, по всей видимости, уже несколько дней не брился. Кожа его лица, просвечивавшая сквозь щетину, сильно напоминала линолеум. От Джима пахло вчерашним пивом и немытым телом. Он был в военной рабочей куртке со споротыми знаками отличия и в таких дырявых джинсах, что они наверняка показались бы супермодными где-нибудь в Беверли-Хилс. Уоррен понял, что на Джиме, скорее всего, была его собственная одежда, за исключением, может быть, лишь недельных белых носков, которых у него, возможно, было две пары.

– Я еще раз повторяю, приятель, – сказал Уоррен, опуская ноги на пол, – пока ты трезвый и в состоянии соображать. Ничего плохого с тобой не случится. Никому и дела нет до того, что ты взял бумажник. Но ты должен признаться в этом и рассказать обо всем, что ты видел. Вот и все.

– Это не пойдет, – ответил Джим Денди.

– В чем же проблема? Можешь смело говорить мне.

– Я потратил те деньги.

– А причина, по которой ты это сделал?! У тебя же нет лицевых счетов в банке – вот почему ты их и потратил. Да плевать им на такую ерунду! Если ты, конечно, приедешь в Хьюстон.

Джим Денди, не переставая, тер свои руки, словно пытался их согреть. Он то и дело бросал случайные взгляды то на Уоррена, то в окно на женщин во дворе.

– Я не могу этого сделать, – сказал он.

– В таком случае ты в глубоком дерьме, приятель. Тогда полиция обязательно захочет узнать, что ты сделал с теми деньгами.

– А откуда они узнают, что эти деньги у меня вообще были?

– Я им скажу, – ответил Уоррен.

– И ты, парень, сделаешь такую гадость?

– Мне некуда деваться. Моему подзащитному угрожает смертный приговор.

– А как же я доберусь до Хьюстона? – спросил Джим Денди.

– Со мной, – рассмеялся Уоррен, – и прямо сейчас. Я там содержу что-то вроде маленького отеля. У меня уже проживает парочка амиго. Ты будешь в числе приглашенных и задаром. Бесплатное пиво до самого дня суда и бесплатная еда в течение всего времени проживания.

Джим Денди смерил Уоррена взглядом с ног до головы и нахмурился.

– Я не стану есть ничего такого, что прыгает, ползает или лазает по деревьям. И я не положу в рот ни одного кусочка, которого не сумею опознать.

– Супермаркет находится прямо за углом. Можешь покупать продукты там. Я плачу.

– А как же Китти Мери?

– Она будет дожидаться тебя здесь. Она-то ведь никуда не собирается уезжать, правда?

– Хорошо … Я дал себе слово, что проживу здесь до самой смерти, да и ты похож на честного человека. О'кей!

– Давай так: хвост трубой, расцелуйся на прощание со своей женщиной, забирай остатки пива и присоединяйся к нашей компании.

По дороге на север, к Хьюстону, имея на заднем сиденье Джима Денди и приоткрыв окна, чтобы избавиться от ароматов его тела, Уоррен спросил:

– Почему ты вернулся в химчистку и забрал одежду?

– Был пьяный, – ответил Джим Денди, – в тот момент мне это показалось неплохой мыслью.

– Вещи подошли?

– Не совсем. Были немного маловаты.

– Я слышал: у тебя их украли?

– Да нет, черт побери! Я их продал за десять баксов, – сказал Джим Денди. – Они были слишком шикарные для меня и, как мне кажется, приносили несчастье. В том парне, который их у меня купил, понаделали кучу дырок. Его застрелили насмерть в той же самой миссии. За свою жизнь я натворил много такого, чего мне, пожалуй, делать не стоило, и при этом в большинстве случаев я был так пьян, что потом даже ничего не мог вспомнить. Я думаю, что старуха-судьба наконец-то задумала со мной расквитаться, – может быть, кто-то искал именно меня. Вот почему я и вернулся назад в Бивилл.

26

В понедельник 31 июля, в начале девятого утра, Уоррен предстал перед столом Мелицы Борн-Смит, координаторши 299-го окружного суда.

– У нас в триста сорок втором сегодня заключительные речи, – сказал он координаторше. – Не будете ли вы любезны сообщить Нэнси Гудпастер и судье Паркер, что, как только суд присяжных заседателей вынесет вердикт, я готов продолжить дело “Куинтана” с того места, где мы остановились. Может быть, судья захочет поговорить с присяжными. И с миссис Сингх.

– Судья у себя в кабинете, – ответила Борн-Смит, – вы можете сами сказать ей это.

– У меня сейчас нет времени. Попросите ее оставить для меня информацию на автоответчике. Ну как, их высочество хорошо отдохнули?

– Говорит, что да. – Борн-Смит не смогла удержаться от смеха.

Уоррен отыскал на седьмом этаже пустой зал и провел оставшиеся сорок пять минут за чтением записей, сделанных им за воскресенье. Затем он убрал бумаги в портфель – больше он не собирался в них заглядывать.

Ровно в девять часов Уоррен появился в триста сорок втором. Судья Бингем кивнул в знак признания его пунктуальности. Все в огромном зале поднялись, когда туда цепочкой вошли присяжные, чтобы занять свои места.

Судья Бингем прочитал обвинительные пункты дела. Джонни Фей Баудро предъявлялось обвинение в совершении убийства.

– Согласно нашим законам, человек признается виновным в совершении убийства в том случае, если он – или она, как в настоящем деле, – обдуманно и намеренно послужил причиной смерти другого человека. Миз Баудро признала факт убийства ею доктора Клайда Отта и подала ходатайство с просьбой о признании ее невиновной в преднамеренном убийстве, поскольку последнее было совершено ею в целях самообороны. Обвиняемая не может быть признана виновной в совершении какого бы то ни было преступления, если она оказалась вовлеченной в противоправные действия под угрозой насильственной смерти или серьезной телесной травмы, при условии, что сама обвиняемая не провоцировала жертву на подобные угрозы или нападение. В дополнение к сказанному наш закон требует, чтобы каждый оказавшийся перед лицом такого рода угрозы был обязан отступать, если таковое отступление возможно, прежде чем применить какие-то действия против персоны, угрожающей нападением. Если вы решите, что миз Баудро, без всякого сомнения, спровоцировала подобное нападение или что она имела возможность отступить и не сделала этого, преднамеренно послужив причиной смерти доктора Отта, вы вынесете вердикт о ее виновности. Если же вы найдете, что она использовала все возможные способы к отступлению или не имела таковых вовсе, неумышленно послужив причиной смерти нападавшего, вы признаете обвиняемую оправданной и вынесете вердикт о ее невиновности.

Судья закончил напутствие, сообщив присяжным заседателям, что после того, как они удалятся в совещательную комнату, они обязаны выбрать старшину и в течение всего времени обсуждения могут сообщаться с судом только письменно, передавая бумаги через бейлифа.

Бингем сказал:

– Мистер Блакборн, вы можете приступать к заключительному слову защиты.

Выйдя вперед, Уоррен поблагодарил членов суда за их терпение и внимание во время выступлений свидетелей.

– Я хочу напомнить вам, – сказал он, – то, что говорил судья Бингем на voir dire. По нашим законам, обвинение несет бремя доказательства. От Джонни Фей Баудро не требовалось, чтобы она доказывала вам свою невиновность в смерти доктора Клайда Отта. Она даже не обязана была доказывать, что нажала курок в целях самообороны, – и, тем не менее, она это сделала по своему добровольному согласию, дала клятву и во время сурового перекрестного допроса сообщила все необходимые подробности, фактически доказывающие, что она стала причиной гибели доктора. На обвинении лежала обязанность убедить вас в том, что подсудимая действительно виновна в совершении предумышленного убийства. И они должны были доказать это вам вне всякого сомнения. Вы забыли бы о своем долге присяжных, если бы не держали этого в уме в течение всего времени обсуждения.

Коротко Уоррен суммировал все факты с точки зрения защиты: бурные отношения между любовниками, историю, связанную с оскорблением Джонни Фей ее будущей жертвой, – человеком, чья смерть сама по себе заслуживает скорби, но чей образ жизни, конечно же, вряд ли достоин похвалы.

– Кэти Льюис, одна из его подруг, рассказала вам, как он выбил ей зубы и дал двадцать пять тысяч долларов за то, чтобы она молчала. Миссис Патриция Гуриан поведала о том, как он пытался овладеть ею сексуально в своем служебном кабинете, а затем, когда она хотела уйти, пытался ее задержать. Джудит Тарр, следующая пациентка доктора Отта, сказала, что и с ней он поступил таким же образом, и она была достаточно откровенна с вами, признав, что уступила его домогательствам. Джонни Фей Баудро сама сообщила о том, как была избита им и впоследствии лечилась в госпитале. Доктор Отт не был добрым человеком, каким мы хотим и надеемся видеть наших врачей и какими они обычно являются. Он был жесток.