Джозеф Файндер - Директор

– А тебе известно, что за последние шесть лет она вообще не платила налогов? Выходит, она шесть лет не работает. Это не кажется тебе странным?

– Мы здесь не в отделе кадров и не в налоговой полиции. Между прочим, она преподавала йогу. По-твоему, в кругу преподавателей йоги принято регулярно платить налоги?

– Подожди. Сейчас ты еще не то узнаешь. Ее зовут совсем не Кэсси.

Ник нахмурился.

– Хелен, – усмехнулся Эдди. – Ее настоящее имя Хелен Стадлер. Так значится в ее свидетельстве о рождении. Каких-либо данных о том, что она официально меняла имя, нет.

– Ну и что? К чему ты клонишь?

– Она мне не нравится, – заявил Эдди. – Что-то в ней не то. Мы уже с тобой об этом говорили, но я все-таки повторю еще раз. Ты очень рискуешь. Я не знаю, что она вытворяет с тобой в постели, но это не стоит пожизненного тюремного заключения.

– Я просил тебя узнать, что замышляет Скотт Макнелли. Остальное тебя не касается!

Немного помолчав, Эдди достал другую папку.

– Вот зашифрованные документы, о которых я тебе говорил. Мои ребята их расшифровали. На самом деле это черновые проекты одного и того же документа, курсировавшего между Макнелли и каким-то юристом в Чикаго.

– Рэндоллом Энрайтом?

– Так точно.

– О чем говорится в документе?

– Не знаю. Море юридической терминологии.

Ник стал смотреть содержимое папки. Многие листы были помечены словом «Проект» или «Черновик». Документы действительно пестрели юридическими терминами и кишели цифрами – уродливые исчадия бухгалтерской и юридической казуистики.

– Может он продает секреты нашей фирмы? – предположил Эдди.

– Да нет, – покачал головой Ник, у которого захватило дух от того, что он понял. – Он продает всю нашу фирму.

21

– Почему вы мне так доверяете? – спросила Стефания Ольстром, с которой Ник встретился в небольшом помещении для совещаний на ее этаже, потому что в другом месте их могли заметить вместе и без труда подслушать разговор.

– В каком смысле?

– Вы что, не понимаете, что Скотт Макнелли готовит удар вам в спину? И это при том, что вы сами пригласили его сюда работать!

– Я поверил ему. Это было ошибкой… А вы тоже собираетесь ударить меня в спину?

– Я? Нет, – ответила Стефания и улыбнулась. – Я просто смущена и польщена вашим доверием.

Ник никогда раньше не видел улыбки на лице Стефании, сморщившемся совершенно комичным образом.

– Что ж, – сказал Ник. – Если я ошибся в одном человеке, это еще не значит, что я не должен доверять остальным.

– С этим я согласна, – сказала Стефания и водрузила на нос очки. – Итак, вы и сами поняли, что это за документ?

– Это окончательное соглашение о купле-продаже, – сказал Ник.

За свою рабочую карьеру ему приходилось читать сотни контрактов. От их ужасающего юридического языка у него болела голова, но он научился докапываться до смысла, скрывающегося за шеренгами диковинных слов.

– «Фэрфилд партнерс» продают нас какой-то фирме из Гонконга, именуемой «Пасифик-Рим», – сказал он.

– Это не совсем так, – покачала головой Стефания. – Насколько я понимаю, все это выглядит довольно странно. Во-первых, в контракте не указывается вообще никаких активов – никаких заводов, сотрудников и всего такого. Если покупателю они нужны, они обязательно должны быть перечислены в контракте. Далее, в статье о претензиях и гарантиях говорится, что покупатель несет на себе все расходы по закрытию производственных мощностей в США и по увольнению всех сотрудников. Лично мне вполне ясно, что «Пасифик-Рим» приобретает только торговую марку «Стрэттон» и собирается избавиться и от заводов, и от их сотрудников.

Ник удивленно вытаращил глаза.

– Конечно, у них полно своих заводов в Шэньчжэне, но неужели они действительно готовы заплатить такие огромные деньги только за торговую марку? – недоверчиво воскликнул он.

– Это вполне вероятно. «Стрэттон» – это в первую очередь класс – известная, надежная американская фирма, прославившаяся элегантностью и солидностью своей мебели. А кроме торговой марки они получат наработанные нами каналы распространения нашей продукции. Вы только подумайте! Себестоимость нашей продукции, изготовленной в Китае, будет ничтожной, а потом они прилепят к ней этикетку «Стрэттон» и продадут по цене, которая принесет им высокую прибыль и при этом окажется гораздо ниже цен остальных американских производителей!

– И что это за фирма «Пасифик-Рим»?

– Понятия не имею, но для вас узнаю. Судя по всему, этот Рэндолл Энрайт работает не на «Фэрфилд партнерс», а на покупателя, то есть как раз на «Пасифик-Рим».

Ник кивнул. Теперь он понимал, зачем Скотт Макнелли организовал Энрайту экскурсию по заводу. Выходит, Энрайт приехал в Фенвик осматривать завод от лица его покупателей, которые сами не захотели появляться на «Стрэттоне», чтобы сохранить в тайне грядущую сделку.

– Они могли бы поставить вас в известность хотя бы ради соблюдения приличий, – сказала Стефания.

– Им известно, что я ни за что на это не соглашусь.

– Поэтому-то они и ввели Скотта Макнелли в состав совета директоров. Азиаты всегда желают вести переговоры только с высшими руководителями. Кстати, если бы Тодд Мьюлдар считал, что ваше увольнение принесет ему какую-либо пользу, он давно бы уже от вас избавился.

– Совершенно верно.

– Да вот только ваше увольнение сейчас ему только навредит. Дело в том, что увольнение генерального директора накануне сделки всегда отпугивает покупателей. Все начинают судорожно прикидывать, какие проблемы возникли у компании. Кроме того, у вас много полезных связей. Поэтому они решили, что вас лучше не увольнять, а изолировать. Что они, собственно, и сделали.

– Раньше я думал, что Тодд Мьюлдар просто дурак, а теперь понимаю, что он еще и мерзавец… А что значит вот это дополнительное соглашение?

– Никогда не видела ничего подобного, – поджала губы Стефания. – Насколько я понимаю, оно должно подтолкнуть покупателя на незамедлительное совершение сделки. Но это лишь моя догадка. Тут требуется мнение специалиста.

– Кого, например? Среди тех, кого я знаю, только Макнелли способен разобраться в таких заковыристых фразах.

– Макнелли не один на свете, – сказала Стефания. – Помните, был такой Хаченс?

22

Отныне Ник боялся появляться в общественных местах.

Это не касалось его работы, он уже привык надевать маску уверенного, вежливого и дружелюбного генерального директора Ника Коновера, в то время как его снедала непрерывная внутренняя тревога. В первую очередь это касалось тех мест, где собирались незнакомые ему или малознакомые люди, например, у детей в школе, в магазине или в ресторане за обедом. В таких местах Нику было очень тяжело делать вид, что с ним все в порядке.

Ему и раньше было нелегко видеть уволенных им людей, вежливо и дружелюбно произносить дежурные слова, зачастую подвергаясь при этом бойкоту с их стороны. Но теперь все это стало просто невыносимо. Куда бы Ник ни шел, с кем бы он ни встречался, ему казалось, что у него на лбу написано огромными красными буквами: «УБИЙЦА».

Так же он чувствовал себя и сегодня вечером на концерте у Джулии. Его дочь долго и со страхом ждала этого концерта, который проходил в одном из старых, пропахших плесенью городских театров. На желтую сцену поставили большой рояль «Стейнвей», раздвинули красный бархатный занавес, а гостей усадили на такие же красные бархатные кресла с неудобными деревянными спинками.

Мальчики в маленьких фраках с бабочками и девочки в белых платьицах возбужденно сновали по фойе театра. Бросались в глаза двое маленьких негритят в пиджачках с галстуками. Они сопровождали свою старшую сестру в белом платье и с большим бантом в волосах. Для Фенвика с его небольшим негритянским населением это было необычное зрелище.

К своему удивлению, Ник увидел Эбби, старшую сестру Лауры. Эбби была на несколько лет старше Лауры, у нее тоже было двое детей. Ее муж имел постоянный доход от средств, вложенных в банк и был абсолютно ничем не примечательной личностью. Он называл себя писателем, но большую часть времени играл в теннис или гольф. У Эбби были такие же светлые голубые глаза, как у Лауры, такая же лебединая шея, но у Лауры были вьющиеся кудри, а волосы Эбби были прямыми и ниспадали ей на плечи. Она была замкнутее покойной сестры и выглядела недоступной. Ник не очень ее любил, и она, кажется, отвечала ему тем же.

– Здравствуй, – сказал Ник, взяв Эбби за локоть. – Очень мило с твоей стороны прийти на концерт. Джулия приятно удивится.

– Это со стороны Джулии было очень мило пригласить меня на концерт, – парировала Эбби.

– Так это она тебя пригласила?