Война и любовь - Сергей Павлович Бакшеев

— Олег, я предлагал тебе правильный выбор.

— Стать предателем?

— Свободу. Европу. Запад!

— Корнеевой ты тоже это предлагал?

На берегу металась Кошелева и кричала, не в силах помочь. Наследник мрачно посмотрел на нее, затем на Олега.

— Какие же вы все ненормальные.

Мешков покачал головой:

— Мы люди, как люди. Безумец из нас ты!

Наследник свернул глазами и бросился на Олега. Он схватил его за шею, придавил и начал топить. Олег сопротивлялся, но любое его движение отдавалась острой болью в ребрах, куда пришелся удар внедорожника. Наследник был крепче и не травмирован. Мешков погружался под воду, цеплялся за ветки, выныривал, хватал ртом воздух, но видеть мстительный взгляд врага ему удавалось все реже и реже. Смертельная схватка неравных противников подходила к логическому концу.

Украинский агент разозлился не на шутку, но еще более злой и мстительный взгляд был нацелен ему в спину. И этот взгляд приближался.

Над рекой склонилась подгрызенная бобрами старая ольха. По наклонному стволу толстого дерева шла Алина Черленяк. Сухие ветки, как колья, смотрели вниз. Женщина прицельно наблюдала за Наследником и выжидала момент. Когда Бахтин яростно притопил Мешкова такой момент настал. Спина агента поднялась над водой, и Черленяк подпрыгнула, ударив ногами по дереву. Перегрызенное у основания горлышко окончательно сломалось, ствол всей тяжестью ухнул на Наследника, острый сук пробил ему спину.

Олег вынырнул, схватился за невесть откуда взявшееся дерево. Рядом под стволом висел пришпиленный веткой бездыханный Наследник. Его голова была погружена в воду, руки раскинуты, рядом на воде расплывались кровавые круги.

Упавшая в реку Алина Черленяк перебралась на бобровую плотину. Намокшая ряса облепила ее тело, превратив в хрупкую беззащитную женщину. Мешков, цепляясь за ствол, добрался до берега. Встать ему помогла Наташа, она не сдерживала слез. Оба посмотрели на противоположный берег. Там стояла перешедшая по веткам плотины София с мокрыми ногами и испуганным взглядом. Между ними посередине реки чернела изломанная фигура Алины.

— Мама! — позвала девочка. — Мама, мне холодно, я хочу домой!

Алина успокаивающе кивнула дочери и посмотрела на полицейского. Наталья неожиданно вытерла слезы и шепнула Мешкову:

— Отпусти их, Олег.

— Ты же хотела, чтобы Соня…

— Отпусти.

Мешков посмотрел в глаза Черленяк, искал в них страх, ненависть. Женщина покорно ждала и, кажется, молилась. Сейчас она больше всего походила на монашку. Река омывала труп человека, которому они оба верили и который каждого предал. Замерзшая Соня звала маму и не понимала, почему та не стремится к ней.

Мешков сказал:

— Тебя ждет доча.

Наталья больно прикусила губу, наблюдая, как девочка вцепилась в подол подошедшей матери.

Они уходили, держась за руки и глядя друг на друга. Девочка обрела маму. Внутреннее напряжение постепенно отпускало Алину, самое страшное позади, они на украинской территории почти дома. Она никогда больше не поддастся на уговоры, стерпит угрозы, но не будет мстить и воевать. Братоубийственная война никого не делает сильнее. Даже победитель во многом проиграет.

Алина обернулась, чтобы взмахом руки поблагодарить русскую женщину, спасшую ее дочь. Оставленная без присмотра София метнулась к деревьям за яркими красно-желтыми кленовыми листьями. Девочка схватила один, второй, третий, шагнула за самым красивым с открытой улыбкой и…

Грянул взрыв.

— Софияяя! — Алина бросилась туда, где только что была ее дочь.

Комья черной земли грязным дождем вернулись на землю, а растерзанные листья, как праздничные конфетти, долго парили в дымном смраде. Алина заметила в отвале воронки что пестрое. Подбежала и узнала «жовто-блакитные» ленты, которые вплела в косы дочери.

— Софийка, — простонала мать и рухнула на колени.

Она разгребла руками землю и задохнулась от горя. Взгляд заволокло слезами, женщина не в силах была смотреть на растерзанное взрывом тельце дочери. Алина отвернулась и на четвереньках поковыляла по пестрому ковру кленовых листьев. Листва густо присыпала землю, но женщина нашла, что искала. Прошептав молитву, она дернула растяжку и одновременно легла на мину, чтобы наверняка оказаться там, где сейчас ее дети.

Новый взрыв заставил еще раз вздрогнуть Наталью. Она во все глаза смотрела на противоположный берег, но когда дым рассеялся, никого не увидела. Пошатываясь она двинулась к реке.

Губы шептали:

— Соня, Соня…

Олег схватил Наташу, встряхнул и посмотрел в глаза. Она уткнулась ему в плечо и затряслась в рыданиях.

Глава 84

Распахнутый УАЗ у дома Тышкевича. В машине кормящая женщина, рядом взведенная граната. Вид боевой гранаты, смятение в глазах матери и безмятежный аппетит малышей мобилизуют все чувства бойца с позывным Заступ. Он действует автоматически.

Замедление запала четыре секунды. В первую секунду Заступ успевает оценить ужас происходящего. В следующую — срывает с плеча рюкзак. Третья секунда — он бросается к гранате. Четвертая — накрывает смерть рюкзаком и падает сверху спиной на рюкзак. Подтягивает ноги, запрокидывает голову и…

Слышит взрыв, видит сноп искр. Его тело подбрасывает, переворачивает, он лицом падает в грязь. В ушах звон, голова кружится, из носа и ушей идет кровь. А мозг работает, ищет ответ на дурацкий вопрос: откуда здесь грязь, ведь только что была же трава?

Заступ поднимает тяжелую голову. Взрыв сорвал дерн и отбросил рюкзак метров на десять. Смотрит на Юлю. В ее глазах прежний ужас. Что с детьми?

К машине подбегает Артемов. Берет одного малыша, второго — дети недовольны, кричащие рты требуют грудь. Они живы!

Полковник возвращает детей матери, осматривает Заступа, помогает сесть. Военный удивлен:

— Цел! Только ногу зацепило.

— В рюкзаке был бронник, — шепчет боец.

Оба смотрят на Вольфа. Враг тоже уцелел, но озлоблен больше прежнего. Артемов выхватывает пистолет, тычет ствол в голову Вольфа. «Сейчас пристрелит. Зачем только тащил?» — равнодушно ждет Заступ.

Полковник разъярен, замахивается пистолетом, но даже не бьет безжалостного убийцу. Приказывает водителю:

— Связать пленного — и в багажник! Едем в больницу.

Полковник помогает Заступу сесть в «Патриот» рядом с водителем. Сам садится сзади к Юле и детям. За сиденьем валяется связанный Вольф. УАЗ трогается. Колдобины лесной дороги под колесами сменяются выщербленным асфальтом. Где-то работает артиллерия, гудит приближающаяся бронетехника. Водитель съезжает на обочину, пропуская мчащиеся к границе бронетранспортеры. Шум сменяется относительной тишиной.

Евгений Петрович отрывается от созерцания малышей. Дети насытились и заснули. У дочери есть имя, Юля назвала малышку Таней. Он согласен, близкие уходят, а память о них остается.

Артемов трогает плечо Заступа:

— Ты тот самый Свой?

— Свой.

— А как зовут?

Заступ смущен. Если речь о позывном, военный так бы и спросил.

— Мать Мишей кличет, — тихо отвечает Штанько.

Артемов смотрит