К. Сэнсом - Камни вместо сердец

Дирик тревожно посмотрел в сторону корабля, и Хью насмешливо усмехнулся:

– Не волнуйтесь, сэр, они практикуются с холостыми зарядами. В пушках нет ядер. Нет никаких причин для испуга.

Винсент с гневом посмотрел на него.

– Именно маневренность делает их такими опасными для врага, – с гордостью проговорил Кертис.

Взор мой обратился к четырем огромным военным кораблям, стоявшим на якоре на некотором удалении друг от друга. Их паруса были собраны на реях, и суда непринужденно покоились на спокойной воде. Огромные, они напоминали настоящие замки, и галеасы рядом с ними казались карликами. За кормой каждого из них находился большой гребной баркас, предназначенный, конечно, для перевозки с берега людей и припасов. Зрелище казалось необычайным: нетрудно было понять, что подобную картину доведется увидеть не всякому. Корабли с их чистыми очертаниями и идеальной уравновешенностью на воде были прекрасны. Высоченные борта бака и юта и узкие талии посередине были ярко окрашены в цвета Тюдоров: доминировали везде зеленый и белый. Над каждым кораблем поднимались четыре колоссальные мачты, самые высокие из них вонзались в воздух на высоту в сто пятьдесят футов, вознося к небу флаги Англии и английской королевской династии. Крупнейший же из кораблей просто повергал в головокружение. Я понял, что это и есть «Грейт-Гарри», флагманский корабль короля. С его флагштока свисал огромный флаг с королевским гербом. Я видел, как по палубам взад и вперед двигаются крошечные фигурки, а по вантам муравьями ползают другие матросы. На вершине мачт я тоже разглядел матросов, стоявших в небольших круглых гнездах.

– Это боевые помосты. Ваши стрелки могут оказаться там, – заметил Дэвид.

Даже на таком расстоянии и со спины коня мне приходилось задирать голову, чтобы рассмотреть верхушки мачт. Сотни чаек кружили вокруг кораблей и пикировали в воду, издавая свои громкие печальные крики.

– Чтобы люди могли делать подобные вещи… – мечтательно промолвил Хью.

Два галеаса поравнялись с «Грейт-Гарри». С удивительной быстротой они затормозили, окунув весла в воду. Барабаны умолкли. Оба судна заняли позиции для стрельбы бортом в огромный линейный корабль, а затем барабан загремел вновь, галеасы развернулись и помчались к входу в гавань. Прочие галеасы производили столь же быстрые маневры возле других крупных судов. Идут учения, понял я, готовимся к встрече французских боевых кораблей.

Дэвид решительно указал на второй по величине линейный корабль. Он находился ближе всех к нам, быть может, не далее четверти мили. Он располагал длинным и высоким ютом и еще более высоким баком, от которого футов на пятьдесят отходил длинный бушприт, поддерживавший сложное переплетение оснастки. Под бушпритом был прикреплен круглый щит, раскрашенный концентричными окружностями красного и белого цвета.

– Роза, – сказал Дэвид. – Это «Мэри-Роз».

– Любимый корабль короля, – заметил Хью. – Если бы только мы увидели, как они плывут! Потрясающее, наверное, зрелище…

На палубе юта «Мэри-Роз» я заметил клетку, сделанную, похоже, из какой-то сетки, удерживавшуюся на месте деревянными стойками. «Что бы это такое могло быть?» – подумал я.

Дирик указал на подобие ребер некоего гигантского зверя, торчавшее из ила неподалеку от нас.

– А это что такое? – спросил он у старшего Хоббея.

– Шпангоуты корабля, севшего на мель. Отмели здесь опасны, и большим военным кораблям приходится быть осторожными в гавани. Поэтому весь флот и находится около Спитбанки. – Николас покачал головой. – Если придут французы, ввести весь наш флот в гавань будет трудно, если не невозможно. Мне говорили, что для поворота на якоре им требуется две сотни ярдов.

– Как раз на расстоянии полета стрелы, – заметил Кертис.

– Будут новые корабельные ребра на отмели в самое ближайшее время, – с печалью в голосе проговорил Фиверйир.

– Ты не оптимист, – обратился к нему Барак.

– Тебе все бы шутить! – рассердился Сэм. – А война – дело неблагочестивое, и Бог карает творящих такие дела.

– Нет, – возразил Хью. – Наши корабли разделаются с французами, как было при Гарри Пятом. Посмотрите на них – они просто чудо! Если французы подойдут близко, мы возьмем их корабли на абордаж и уничтожим. Хотелось бы поучаствовать в этом.

– А вы умеете плавать? – спросил я.

– Я умею, – с гордостью ответил Дэвид.

Однако Кертис покачал головой:

– А я так и не научился. Но мне рассказывали, что мало кто из матросов умеет плавать. В случае чего большинство пойдет ко дну под тяжестью собственной одежды.

Я повернулся к нему:

– А вас не пугает подобная мысль?

Юноша посмотрел на меня с уже привычным отсутствием выражения на лице:

– Нисколько.

– Его защитит эта кость, которую он не снимает, – отозвался Дэвид с легкой насмешкой в голосе.

– Как так? – удивился я.

– Считается, что она не позволяет оленю умереть от страха, – усталым голосом проговорил Хоббей-старший.

– Вполне возможно, – пробормотал Хью.

Я посмотрел поверх коротко стриженных голов обоих юношей на приподнявшего брови Николаса. В этом вопросе мы с ним были на одной стороне.

Мы подъехали к городским воротам, оказавшись в конце очереди направлявшихся в город повозок. Чуть подальше возле стен я заметил виселицу, на которой уже кто-то висел. На невысоком пригорке между дорогой и одним из больших прудов, располагавшихся по бокам города, разместился еще один армейский лагерь – примерно сотня островерхих конических шатров. Сами солдаты сидели снаружи: один из них, как я заметил, чинил бригандин. Стоя на коленях, он зашивал лежавшую на земле тяжелую с вшитым железом куртку. Вдали от берега воздух снова сделался сырым и душным: большинство солдат скинули безрукавки, оставшись в рубашках. Одна из групп, впрочем, оставалась в коротких белых кафтанах с вышитыми на спине двумя красными крестами: должно быть, в какой-то деревне придумали собственную версию официального облачения.

Внимание Хью и Дэвида привлекло ставшее для меня таким знакомым зрелище: в паре сотен ярдов от нас на скорую руку были насыпаны валы, и несколько солдат практиковались с длинными луками, стреляя по устричным раковинам.

– Едем дальше, – многозначительно произнес Николас Хоббей, и юноши неохотно отвернулись от стрелков.

Мы подъехали к городским стенам. Окруженные похожей на настоящий ров канавой, они достигали тридцати футов и, к моему удивлению, были сложены не из камня, а из утрамбованной глины. Только небольшие зубчатые парапеты наверху и крупные бастионы были сложены из камня. Люди все еще работали на стенах: некоторые из них свисали сверху на веревках, накладывая новые слои глины и укрепляя их плетенками и досками. Главные ворота окружал внушительный каменный бастион, и его округлая вершина щетинилась пушками. Солдаты расхаживали по идущей поверху боевой платформе. Здесь, вблизи, Портсмут казался, скорее, поспешно возведенным замком, чем городом.

Мы стали в конец длинной очереди повозок, ожидавших пропуска в ворота, находившиеся на небольшом пригорке, к которым вел перекинутый через ров мост.

– Эта глинобитная стена совсем не похожа на стены Йорка, – обратился я к Бараку.

– Это часть укреплений, которые лорд Кромвель ставил по всему побережью в тридцать девятом году, когда казалось, что испанцы вместе с французами вот-вот нападут на нас, чтобы вернуть под власть папы. Их возводили в большой спешке. Прекрасно помню, как это не давало ему спать по ночам, – отозвался мой помощник невеселым тоном.

– О, небо, как здесь воняет! – вздохнул старший Хоббей. Он был прав: тяжелый запах сортира просто висел в воздухе. Взгляд Николаса обратился к палаткам. – Эти солдаты пользуются Мельничным прудом как сточной канавой. Свиньи!

– Вот еще хрень… куда еще здесь стекать нечистотам?! – возмутился Джек себе под нос. Он прав, подумал я. Мерзкой жиже некуда было деваться, кроме болот, окружавших город. С течением времени зловоние станет еще хуже, угрожая болезнями.

Все мы повернулись на низкий и свирепый животный рык. Сзади к нам подкатил тяжелый воз, запряженный четырьмя рослыми конями. Рев этот исходил от запертого в большой железной клетке крупного мускулистого быка.

– Будет травля быка, – предположил я, обратившись к Бараку.

– Наверное, собаками, для развлечения солдат, – согласился тот.

Посмотрев вперед, мы увидели, что за воротами располагается сложный замкнутый барбикан[34] и что впереди застряла повозка, груженная пушечными стволами. Позади нас пристраивались все новые и новые повозки.

– Мы застрянем здесь на всю жизнь, – нетерпеливо проговорил Дирик.

– Мастер Шардлейк! – Я повернулся, услышав собственное имя. От палаток к нам бежал молодой человек. Я улыбнулся, узнав Стивена Карсвелла, рекрута из Ликоновской роты, мечтавшего стать драматургом. Подвижное и веселое лицо его теперь покрылось густым загаром. Он поклонился нам. – Так, значит, сэр, вы тоже приехали в Портсмут?