Черное солнце - Джеймс Твайнинг

— Это Христенко, — выдохнул он с облегчением.

Когда они поднялись из-за верстака, Христенко подскочил от неожиданности.

— Ждете кого-то другого? — спросил Тернбул.

— Нет, — он поежился, — просто вы меня напугали, вот и все.

— Ну ладно, — Тому не терпелось перейти к делу, — давайте-ка с этим заканчивать.

— А мои деньги? — заволновался Христенко.

— Да вот они. — Том нетерпеливо потряс сумкой с деньгами перед его носом. — Открывайте бокс.

— Я пойду постою снаружи, — вызвался Тернбул, — пол потру или типа того. Если кто пойдет, свистну.

— Правильно, — кивнул Том.

Тернбул подхватил швабру и ведро и вышел из комнаты.

Христенко приблизился к бронированной двери бокса и, прикрывая своим телом циферблат сейфового замка, стал поворачивать его, пока не раздался громкий щелчок, и тогда массивная дверь открылась, за ней — маленькая комнатка без окон, со стальными стенами, площадью примерно шесть квадратных футов. Вдоль левой стены тянулась деревянная полка, заваленная картинами и другими предметами искусства.

Христенко зашел в комнатушку и через несколько секунд появился вновь, держа картину на вытянутых руках, словно поднос.

— Вот она, — сказал он, пожимая плечами, — хотя одному Господу известно, зачем она вам понадобилась.

Но Том не успел ответить — раздался короткий свист. Он метнул взгляд на дверь и увидел появившегося в проеме Тернбула.

— Кто это? — с беспокойством прошептал Том.

Но Тернбул не ответил. Он успел сделать еще один шаг к Тому, с мольбой посмотрел ему в глаза и рухнул на пол. Из его затылка нелепо торчала рукоятка кинжала. Глаза его задергались, потом закрылись.

Христенко застонал от ужаса.

Том медленно поднял взгляд, заранее зная, кто появится следующим.

— Добрый вечер, Томас, — нараспев произнес Ренуик, входя в комнату.

— Ренуик, — процедил Том сквозь стиснутые зубы. Гехт и двое других подручных Ренуика встали рядом с ним.

— Благодарю тебя за все, что ты сделал, чтобы отыскать пропавшего Биляка, — сказал Ренуик. Он повернулся к Христенко, щелкнул пальцами, и тот, бросив смущенный, чуть ли не извиняющийся взгляд на Тома, спотыкаясь, приблизился к Ренуику и отдал ему картину. Ренуик осмотрел ее, глаза его сузились. Он оторвал от картины взгляд и улыбнулся.

— Что ж, поздравляю. Ты получил то, что хотел, — ледяным голосом сказал Том.

— Ну, еще не все. Но очень, очень скоро все это будет кончено.

— Что ты имеешь в виду?

— У истории, подобной нашей, не может быть счастливого конца, — вздохнул Ренуик, — такова природа вещей.

Гехт выступил вперед, сжимая в вытянутой руке пистолет, и поднял его на уровень лица Тома. Том весь напрягся, но заставил себя не шелохнуться. Он был испуган, но собран. Гехт выбрал цель и нажал на курок.

Пуля попала Христенко в горло, он стал заваливаться навзничь, хватаясь руками за шею; кровь сочилась сквозь пальцы, он захрипел, и его хрип эхом прокатился по просторному залу мастерской, но тут вторая пуля угодила ему в грудь, и он, издав булькающий звук, рухнул замертво.

— Негодяй, убийца! — закричал Том. — Ну зачем это, скажи, зачем?

Бритоголовые подхватили Христенко под руки и затащили в бокс, размазывая по полу кровь. Они швырнули его на пол, и его голова глухо стукнула о металл. Затем они сделали то же самое с Тернбулом, только на этот раз им пришлось затратить гораздо больше усилий.

— Давай и ты туда же, Томас, — приказал Ренуик, — с ними за компанию. Таким образом, властям не придется долго разыскивать главного подозреваемого.

Том прошел в бокс, затем повернулся к Ренуику:

— Это еще не конец. Гарри.

— Для тебя — точно конец, — улыбнулся Ренуик, — и поверь мне, когда они до тебя доберутся, ты пожалеешь о том. что я ж пристрелил тебя сразу.

Дверь стала медленно закрываться; в последний момент Том увидел обрамленное серебристым светом лицо Ренуика, потом раздался глухой лязг металла о металл, дверь захлопнулась свет исчез.

Глава 73

23.07

Полная темнота. Абсолютная тишина.

Ничего, кроме глухого биения пульса в ушах и еле слышного шороха собственного дыхания. Иссушающая душу черная пустота, которая давила, сжимала его и плющила, пока он в конце концов чуть не рухнул наземь, будто под тяжестью огромного груза, давившего на грудь.

Вообще-то, подумал Том, Ренуик даже оказал ему услугу. Если бы они все трое были живы, то наверняка не смогли бы пережить ночь в этом тесном замкнутом пространстве. Кислорода им хватило бы максимум часа на три-четыре. Убив Тернбула и Христенко, Ренуик сделал так, что по крайней мере Том протянет до утра. Нет, разумеется, Ренуик и не собирался проявлять щедрость и человеколюбие — его целью было предоставить местной милиции подходящего подозреваемого.

Том нажал кнопку подсветки на своих маленьких цифровых часах, и бледный неоновый лучик облизал его запястье голубым язычком. Затем он присел на корточки и осветил одно за другим лица покойников, но быстро отпустил кнопку и с омерзением отвернулся от содеянного Ренуиком.

В полной темноте он начал с Христенко, обхлопав его неподвижное тело, и, найдя совершенно бесполезный в этом железном ящике мобильник и одолженную им Борису цифровую камеру, на всякий случай положил и то, и другое к себе в карман. Затем он ощупью добрался до тела Тернбула, обшарил его и нашел несессер с инструментами, висевший на брючном ремне. Сняв несессер, он осторожно добрался до двери и стал шарить обеими руками по ее гладкой, холодной поверхности, пока не нащупал небольшой квадратный выступ — заглушку смотрового лючка — примерно на уровне груди.

Действуя исключительно на ощупь, Том одной рукой достал отвертку, а другой — нащупал шляпку левого верхнего винта заглушки. Плоское квадратное лезвие отвертки легло в паз головки, и, преодолев начальное сопротивление винта, Том отвернул и извлек его. Повторив ту же операцию с тремя другими винтами, он отверткой поддел и снял заглушку, осторожно сунул указательный и средний пальцы внутрь и стал ощупывать тяги, соединенные с запорными штифтами, а затем просунул пальцы еще глубже и нащупал заднюю пластину, скрывавшую запорный механизм.

Ему пришлось вывернуть еще четыре болта, что оказалось намного труднее из-за ограниченности пространства, но, так или иначе, пластина была снята. В конце концов он снял перчатки и кончиками пальцев нащупал обратную сторону кодового диска; вертикальное положение маркировочной риски свидетельствовало о том, что диск установлен на ноль.

Взлом кодовых замков был одним из первых уроков, которые он усвоил, и этот навык он сохранил и усовершенствовал благодаря многолетнему и тщательному тренингу, хотя