Ли Чайлд - Гость

— Мы так и думали, — заметила Харпер. — Но у нас есть надежда, что он назовет какие-то фамилии, которые выведут нас на кого-нибудь более подходящего.

— На крупную рыбу?

Харпер кивнула.

— На человека, который замешан в серьезном деле, из-за чего стоит расправляться со свидетелями.

— Теоретически такой человек может существовать, — осторожно произнес Лейтон.

— У вас есть фамилия?

Посмотрев на Харпер, Лейтон покачал головой. Откинулся на спинку стула и устало потер глаза.

— В чем дело? — встревожился Ричер.

— Вы давно оставили службу? — спросил Лейтон, не открывая глаза.

— Года три назад.

Зевнув, Лейтон потянулся, затем снова сел прямо.

— С тех пор многое изменилось. Время ведь не стоит на месте, так?

— Что изменилось?

— Всё. Ну, в первую очередь, вот это. — Подавшись вперед, Лейтон постучал ногтем по экрану компьютерного монитора. Послышался звонкий стук. — Армия стала меньше, порядку стало больше. Нас полностью компьютеризировали. Связь значительно упростилась. Поэтому мы в курсе всех наших дел. Гораздо проще проводить инвентаризацию. Хотите узнать, сколько у нас на складах запасных колес к «Виллисам», хотя армия уже много лет не использует «Виллисы»? Дайте десять минут, и я вам точно отвечу.

— Ну и что?

— А то, что теперь мы имеем возможность следить практически за всем. Так, например, нам известно, сколько «беретт» М-9 поступило на склады, сколько было на законных основаниях выдано, сколько осталось. И если эти цифры не сходятся, мы начинаем бить тревогу, можете не сомневаться.

— Значит, все цифры сходятся?

Лейтон усмехнулся.

— Теперь сходятся. Это точно. За последние полтора года никто не похитил у американских вооруженных сил ни одной «беретты» М-9.

— Так чем же занимался два месяца назад Боб Макгуайр?

— Распродавал остатки своих запасов. Он занимался хищениями оружия по крайней мере в течение десяти лет. На это сразу же указал компьютерный анализ. Так мы вышли на Макгуайра, а также еще на пару десятков других ребят, которые действовали в других местах. Мы предприняли шаги, исключающие новые хищения, а затем взяли с поличным всех воров, которые распродавали остатки.

— Всех до одного?

— Так утверждает компьютер. Оружие пропадало с бешеной скоростью, самое разное, в двух десятках мест. Мы арестовали два десятка воров, и хищения прекратились. Макгуайр был последним, может быть, предпоследним, я точно не помню.

— Значит, хищения оружия прекратились?

— Это все осталось в прошлом, — улыбнулся Лейтон. — Вы отстали от жизни.

Наступило молчание.

— Отличная работа, — наконец произнес Ричер. — Примите поздравления.

— Армия стала меньше, — повторил Лейтон. — А у нас времени стало больше.

— Вы взяли всех до одного? — спросила Харпер.

Лейтон кивнул.

— Всех. Накрыли разом. Их оказалось не так уж много. Но спасибо за это надо сказать компьютерам.

Снова наступило молчание.

— Проклятие, от нашей теории не осталось камня на камне, — выругалась Харпер.

Она уставилась на пол. Лейтон осторожно покачал головой.

— Может быть, торжествовать победу рано. У нас тоже есть одна теория.

Харпер подняла голову.

— Крупная рыба?

— Точно.

— Кто он?

— Согласно нашим предположениям, это мозг.

— Мозг?

— Да. Сам он ничего не крадет. Как я уже говорил, мы выявили все течи и заткнули их. Два десятка человек ждут трибунала; все хищения раскрыты. Но как мы их брали? Посылали наших людей, чтобы те покупали товар. Брали с поличным. Например, Боб Макгуайр продал две «беретты» двум моим лейтенантам в одном баре.

— Мы только что оттуда, — заметила Харпер. — «Макстефан», рядом с развилкой шоссе на Нью-Джерси.

— Совершенно верно, — подтвердил Лейтон. — Наши ребята купили два М-9 по двести долларов за штуку, которые Макгуайр достал из багажника своей машины. Кстати, это приблизительно треть той суммы, которую выкладывает за «беретты» армия. После этого мы скрутили Макгуайра и стали рвать его по кусочкам. Инвентаризация, проведенная с помощью компьютера, позволила определить, сколько именно оружия он похитил на протяжении стольких лет. Зная предполагаемую среднюю стоимость одного пистолета, мы стали искать, куда подевались деньги. И обнаружили лишь около половины, на банковских счетах и в виде вещей, которые Макгуайр себе накупил.

— И что? — спросил Ричер.

— Пока что ничего. Но поскольку теперь у нас был доступ к единой информационной базе, мы выяснили, что подобная картина наблюдается повсюду. У всех расхитителей недостает приблизительно половины всех денег. И этих людей едва ли можно назвать выдающимися головами, согласны? Они вряд ли смогли укрыть деньги так, чтобы мы не смогли их отыскать. Но даже если бы и смогли, то почему прятать ровно половину? Почему кто-то из них не откладывал, скажем, две трети или три четверти? Почему во всех случаях соотношение одно и то же?

— На сцене появляется гипотетическая крупная рыба, — сказал Ричер.

Лейтон кивнул.

— Совершенно верно. Иначе как еще это объяснить? Это все равно что мозаика с одной недостающей деталью. Мы предположили, речь идет о некоем «крестном отце», понимаете, какой-то крупной шишке, которая держалась в тени, возможно, осуществляя общее руководство, возможно, обеспечивая прикрытие хищениям, в обмен на половину прибыли.

— Или на половину оружия, — уточнил Ричер.

— Точно, — согласился Лейтон.

— Что-то вроде рэкета, — вставила Харпер. — Преступление внутри преступления.

— Точно, — снова сказал Лейтон.

Последовала долгая пауза.

— Нас этот человек устраивает как нельзя лучше, — наконец сказала Харпер. — Он должен быть умным и расчетливым, он много разъезжает по стране, обеспечивая преступную деятельность на местах. И можно объяснить, почему его интересует такое количество женщин. Не потому, что они знали его лично, а потому, что каждая из них знала кого-то из его подельников.

— И время тоже подходит вам как нельзя лучше, — подхватил Лейтон. — Если этот человек именно тот, кто вам нужен, он составил свой план как раз два-три месяца назад, узнав о том, что мы стали арестовывать его подельников.

Харпер подалась вперед.

— Каков был общий объем деятельности года два-три назад?

— Очень большой, — сказал Лейтон. — На самом деле вас интересует, как много могли увидеть эти женщины, так?

— Так.

— Они могли увидеть очень много.

— Насколько внушительны ваши обвинения? — продолжала Харпер. — В частности, против Боба Макгуайра?

— Наши дела далеко не блестящие, — пожал плечами Лейтон. — Разумеется, доказана продажа двух пистолетов нашим агентам. Но остальные улики косвенные, и недостача денег существенно ослабляет нашу позицию.

— Следовательно, разумно предположить, что крупная рыба устраняет нежелательных свидетелей.

Лейтон кивнул.

— Абсолютно с вами согласен.

— Так кто же этот тип?

Лейтон снова потер глаза.

— Мы понятия не имеем. У нас даже нет полной уверенности, что этот тип вообще существует. Пока это только предположение. Гипотеза.

— Никто ничего не говорит?

— Ни слова, черт побери. Мы усиленно задаем вопросы вот уже два месяца подряд. У нас в руках двадцать человек, и все упорно держат язык за зубами. Похоже, этот тип здорово их запугал.

— Судя по тому, что нам о нем известно, это страшный человек, — согласилась Харпер.

В кабинете наступила тишина. Только барабанная дробь дождя в стекла.

— Если он существует, — наконец произнес Лейтон.

— Он существует, — уверенно заявила Харпер.

Лейтон кивнул.

— Мы тоже так думаем.

— Что ж, полагаю, нам нужно узнать его фамилию, — сказал Ричер.

Ответа не последовало.

— Знаете, кажется, мне надо самому поговорить с вашим Макгуайром, — предложил Ричер.

Лейтон улыбнулся.

— Я ждал этого предложения. И был готов вам отказать. Но знаете, я только что передумал и решил согласиться. Делайте то, что считаете нужным. Чувствуйте себя как дома.

Тюрьма, как это всегда бывает в местных отделениях военной полиции, находилась под землей, под приземистым кирпичным строением со стальной дверью, одиноко стоящим с другой стороны от клумбы с розами. Лейтон быстро провел к нему своих гостей. Дождь усилился, и всем пришлось поднять воротники и опустить лица, защищаясь от сырости. Подойдя к стальной двери, Лейтон нажал кнопку древнего звонка, и через мгновение дверь открылась. За ней оказался ярко освещенный коридор и стоявший в нем здоровенный главный сержант. Сержант отступил в сторону, освобождая дорогу.

Внутри кирпичные стены были выложены глазурованной плиткой. Полы и потолок из выровненного бетона были выкрашены блестящей зеленой краской. Люминесцентные лампы прятались за толстыми металлическими решетками. Массивные стальные двери были оборудованы квадратными зарешеченными окошками в верхней части. Справа имелся небольшой кабинет с развешенными на деревянной доске ключами. Большой письменный стол, нагроможденные друг на друга видеомагнитофоны, записывающие молочно-серые мелькающие картинки с двенадцати мониторов системы наблюдения. На экранах были видны двенадцать камер, одиннадцать свободных, а в двенадцатой на койке под одеялом лежала скорченная фигура.