Кокон (СИ) - Минц Валерия

Отступить? Да, он мог бы признать свое поражение, но теперь он чувствовал себя на месте преступника, который знал, что его ждет самое суровое наказание. Ему больше нечего было терять. Его судьба уже предрешена, и все, что он мог — оттянуть это до момента, когда получит чертовы результаты из лаборатории. Все будет кончено… но хотя бы он боролся до самого конца. Это для него было сейчас куда важнее.

А быть может, так же важно было услышать хоть кого-то, кто поймет? Услышит его? Эмили не верит, для нее он уже проигравший… Джеймс бросил взгляд на телефонную трубку, из которой все еще раздавались однотонные резкие пищащие гудки. Найдя в кошельке оставленную визитку, он торопливо набрал номер.

В последний момент он вдруг подумал, что совершает глупость, и уже решил сбросить звонок, но не успел.

— Калина Сантох у телефона, — раздалось в ухе.

Джеймс на мгновение замер, чувствуя себя, как старшеклассник.

— Это… кхм, привет, Калина, это…

— Сэвидж? — удивленно выдохнула она. — Откуда… а-а-а, точно… Прости, я немного удивлена твоему звонку.

— Я не вовремя?

— Нет-нет, ты что-то хотел? — она взволнованно встрепенулась.

— Если есть возможность, мы могли бы встретиться?

— Прямо сейчас? — удивленно выдохнула она после небольшой паузы.

— Ну, допустим, через полчаса? Где-нибудь в центре…

— О, я знаю вполне неплохое местечко.

Они договорились о встрече в небольшом кафе недалеко от Даунтауна. Когда Джеймс вошел в помещение, Калина уже сидела за столиком, перед ней стоял кофе. Кажется, детектив впервые видел ее без макияжа и всего того лоска, что обычно сопровождал журналистку. Скорее всего, он оторвал ее от работы, которой она, разумеется, как любой трудоголик, занималась и дома. От этого Джеймсу стало еще более неловко.

— Ты выглядишь ужасно, — сказала она без обиняков, отодвигая стул для Джеймса.

— Спасибо за комплимент, — буркнул он, садясь напротив.

Калина слегка улыбнулась, но ее взгляд оставался серьезным.

— Не думала, что ты любитель посидеть после работы в кафе, — заметила она, когда официантка любезно наполнила им по чашке кофе и приняла заказ.

От Сэвиджа не укрылось любопытство в ее взгляде, что заставило его помрачнеть. Вот только сплетен ему не хватало в довесок…

— Я просто, ну… решил развеяться.

— А я тебе тут для чего?

— Составить компанию, чтобы не было настолько паршиво, — он попытался ответить ей в ее саркастичном тоне, но тут же осадил себя. — Прости, если пришлось оторвать от дел…

— Ну, если попытки сделать шедевр из всех этих унылых заседаний можно назвать работой… Ты хотел поговорить?

— Да, — Джеймс потер лицо руками.

— О завтрашнем слушании?

Он устало кивнул.

— Калина, я не знаю, что делать. Все идет к чертям.

— Понимаю, — она попыталась ободряюще улыбнуться. — Всегда тяжело идти одному против всего мира… Но обычно у нас для этого есть близкие.

Джеймс устало взглянул на нее исподлобья.

— Я не видел супругу с Рождественских праздников… И, боюсь, мне кажется, она не в восторге от всего этого.

— Ее можно понять, — Сантох пожала плечами. — Одна, в другом городе, с детьми, которые наверняка тоже нервничают от того, что уже два месяца не дома. Поэтому у меня и нет семьи — это слишком бы приземлило меня на одном месте. Такая ответственность не для меня.

— Это все похоже на какой-то затянувшийся кошмар, — признался Джеймс. — Я всегда работал на износ, потому что знал, что так или иначе мои усилия идут на пользу. А теперь… Нераскрытое дело, убийца на свободе…

— Ну, это не факт, — осторожно парировала журналистка. — Больше жертв не было. Возможно, убийцей является кто-то из задержанных.

— Или он затаился, выжидая, пока прекратится шумиха. Или вовсе успел покинуть город… — сокрушился Сэвидж. Калина молчала, давая ему выговориться. — Вот об этом я и пытаюсь всем сказать. Мы теряем время, пока сидим и надеемся на какие-то там анализы. С каждым днем мне сковывают руки… Ты видела, как меня выставляют? Они делают из меня монстра, а из Миллера — героя.

Калина вздохнула.

— Джеймс, ты сам выбрал эту игру. И если честно... может, тебе стоит признать поражение?

Он вскинул на нее глаза. То же самое, что он только что услышал от Эми… Тем же тоном.

— Ты серьезно?

— Послушай, — начала она мягко, — Миллер — не тот, кем ты его себе представляешь. Да, он странный, но я не вижу в нем убийцу.

— «Странный» — это мягко сказано. Да от одного его взгляда в дрожь бросает. Уж не говоря о том, как высокомерно он себя ведет.

— Он такой только в присутствии адвоката, — возразила Сантох. — Скорее всего, это часть их стратегии, но когда мы с ним наедине, он совсем другой… Робкий, явно с проблемами в социализации, из-за чего он выглядит нердом, но это не делает его преступником.

[Нерд, или нёрд (англ. nerd — «зануда», «ботаник»), — стереотип человека, глубоко погруженного в умственную деятельность, исследования, необщительного или не имеющего развитых социальных навыков.]

— И что заставило тебя так резко изменить свою позицию? — нахмурился Джеймс.

— Он искренне горит своим делом, понимаешь? Обычно преступники, с которыми я общалась, они как… ну знаешь, они будто зациклены на себе, на своей невиновности. Хотят быть значимей, чем есть. Но этот все говорит о том, что важно для будущего — о стремлениях, о том, какой вклад он мог бы привнести. О продолжении своих статей и исследования трансплантологии, чтобы спасать людей…

— А если ты ошибаешься? — резко спросил Джеймс.

Калина пожала плечами.

— Тогда я тоже буду виновата. Но сейчас кажется, что ты просто не можешь отпустить.

Эти слова ударили его сильнее, чем он ожидал.

— Иногда худшие преступники — те, кто умеет очаровывать, — мрачно ответил он.

Калина задумалась.

— Знаешь что, Сэвидж, я поначалу была уверена, что ты еще можешь спастись из этой ситуации. Что ты достаточно умен и понимаешь, когда надо отступить. Но, видимо, я ошибалась. Ты уже начинаешь звучать, как одержимый безумец…. А Гэри все еще готов решить все мирным путем.

— Отстранением меня от дела? Это, по-твоему, справедливо?

— Я не судья, Джеймс, — едва сдерживая раздражение, произнесла она. — Я журналист. Я должна смотреть на мир через призму непредвзятости. Так что не в моих полномочиях судить о тех или иных решениях, для этого и существует правосудие.

— Ну а как человек? — Джеймс подался вперед. — Не как журналист.

Она опустила глаза и вскинула брови. Рука Сэвиджа легла поверх ее, а он даже и не понял, как это случилось. Он виновато покосился, и отдернул ладонь.

— Я… не хотел. Прости. Я просто... переживаю. За тебя в том числе.

Она смерила детектива уничижительным взглядом. Затем медленно встала, оставляя пару долларов рядом с чашкой.

— Пока ты не научишься отпускать и идти вперед, Джеймс, ничего в твоей жизни не поменяется. Ты так и будешь сидеть в своем коконе. Мне жаль тебе это говорить, но я не собираюсь потакать твоим безосновательным страхам и опасениям.

— Калина, постой, я…. — начал было Джеймс, вскакивая с места, но та уже скрылась за дверьми кафе в ночной темноте.

Джеймс откинулся на кресле, зажмурившись. «Дурак... какой же я дурак…» — причитал Сэвидж, сдавливая ладонью виски с такой силой, будто хотел размозжить свою голову. Что на него нашло? Да и чего он, собственно, вообще ждал? Что Калина встанет на его сторону, поймет, утешит? Скажет, что он все делает правильно?

Ему было ужасно паршиво. Он сгорал от стыда, его выворачивало наизнанку, а внутренности стягивало узлами. Детектив решил, что домой возвращаться смысла нет — он все равно чувствует себя там в западне. Завтра днем его ждало важное заседание, а сна не было ни в одном глазу.

Джеймса словно несло потоком к неизбежному концу. Стоило ему закрыть глаза, как картина перед глазами менялась, словно кто-то переключал кадры из фильма. Вот Митчелл застает его за рабочим столом, говоря что-то. Вот они уже едут в машине. Вот уже полный зал суда, наполненный галдящим шумом… Кто-то здоровался с ним, говорил что-то, но Джеймс скорее отвечал на автомате, чем осознавал, что происходит.