Эсхато. Бешеные - Даниил Корнаков

выражение его лица давало знать, что он готов заинтересован и готов выслушать.

– Здесь находиться опасно, нас теперь считают за врагов, и неизвестно что они могут сделать…

– Я не позволю им даже пальцем тебя тронуть, мама.

– Я знаю это, – сказала Юлия. – Но будь благоразумным, тебе только тринадцать, и ты один, а их три десятка человек. Ты пойми, мы могли бы куда-нибудь уйти хоть сейчас бросив все это, но зима уже на носу и нам не выжить в лесу, как и не выжить здесь, среди этих…Даже при сильном старании Юлия не смогла выдавить из себя слова «люди». Полнейшим безумием было бы называть этих животных людьми…

– И что ты предлагаешь?

– Тот самый человек, – осторожно начала говорить Юлия, словно от каждого ее слова зависела чья-то жизнь, – которые главный среди этих чужаков предложил мне с тобой уехать с ними в какой-то город, где мы получим кров, пищу и…

– Ты с ума сошла?! – тут же возразил Адам и бросил лопату в сторону, но попытался взять себя в руки при виде грустного выражения лица матери и перешел на спокойный тон. – Мама, из-за него папа сейчас здесь! – Мальчик указал на свежую могилу.

– Я просила тебя не перебивать…

–…и если бы не он…

– Адам, я это прекрасно понимаю, не держи меня за дуру!

Мальчик дернулся от громкого тона матери, и замолчал. Юлия встала с колен и подошла к сыну, она попыталась обнять его, но тот сделал шаг назад.

– Ты должен понять, что если мы не проживем эту зиму, то в будущем от нас проку будет мало.

– О чем ты?

Юлия убрала прядь волос со лба сына и любящим взглядом посмотрела ему в глаза.

– Ты знаешь, о чем я, о твоих словах. Ты думаешь, что один хочешь отомстить за своего отца? Считаешь, я просто так прощу этим людям смерть нашего папы? Хрена собачьего, вот что я тебе скажу. Хочу, чтобы они горели в аду, и умерли в страшных муках, один за другим, все те, кто так или иначе, повинен в его смерти, но для этого нам нужно быть очень осторожными и действовать с умом.

Глаза Адама стали большими, рот приоткрылся, не успев произнести ни слова. Впервые в жизни он увидел, как мама говорит подобные вещи.

– Где как ни в самом их осином гнезде мы сможем нанести ответный удар? – продолжала Юлия. – Мы должны объединиться, сынок, и разрушить созданный ими мир так же жестоко, как они это сделали с нашим.

Она смотрела на сына каким-то гипнотизирующим взглядом. Адам шмыгнул носом, кинул взор еще раз на могилу отца, и медленно кивнул. Его ребяческая решимость, с которой он так лихо говорил слова о мщении еще несколько минут назад куда-то исчезли.

Она улыбнулась и крепко обняла его.

– Мы еще им покажем, сынок, всем. Они поплатятся за содеянное.

Без сомнений, Адама очень пугала его мама. Ее вечный спокойный и целомудренный характер словно ветром сдуло, но не разделить ее стремление к мести и крови он не мог. Почему-то именно в тот момент, когда она сжала его как можно крепче, а потом поцеловала в щеку, пришла мысль о Саше, про которую он совсем забыл из-за всех происшествий, что свалились сегодня на голову как гром с неба.

Куда подевалась Сашка?

19. Саша Леонова

Кончиком пальца она прикоснулась к дереву и попыталась ощутить шероховатость коры – ничего. Пальцы с трудом сгибались, цвет ладоней был схож с цветом окружающего снега.

Нехорошо… – подумала она.

Думать становилось все тяжелее, голова будто бы превратилась в один пустой, но в то же время тяжелый камень, с трудом удерживаемый шеей. Единственным утешением было отсутствие падающего снега, успевший за три дня создать могучие и плотные сугробы, которым не было ни конца, ни края.

Утренняя тишина пугала и настораживала. Скрип снега под обувью сводил с ума. Белая смерть, нередко косившая ряды жителей «Надежды», пришла непростительно рано и, по всей видимости. уходить не собиралась до следующего потепления.

Саша понятия не имела. как долго еще идти, и сколько она прошла за эти три дня дни, но одно она знала наверняка – путь ее лежит на Юг. Каждую ночь прежде чем заснуть смотрела на ночное небо и, как учил ее папа, ориентировалась по созвездиям Большой и Малой Медведицы.

«Напоминает ковш, из которого мы пьем похлебку», говорил часто он проводя пальцем по небу, «…мысленно соединяешь вот эти звезды Большой и Малой медведицы одной вертикальной линией, и самая крайняя будет Полярной, всегда показывающей на Север».

Теперь эти воспоминания казались чем-то далеким и нереальным, словно их и не было вовсе. Она стала думать о Небесах, про которые так любил рассказывать дядя Виктор: Там люди обретают покой после смерти, и там ты будешь с теми любимыми, кого потеряла на земле. Мысли о встрече с папой на Небе не давали покоя, они въелись в голову как паразит, пожирая ее изнутри. Этот же самый паразит уже нашептал ей, как расстаться с жизнью почти безболезненно, но она не сдавалась. Огонь внутри нее еще горел, но с каждым часом становился все слабее. К тому же вспомнились слова дяди Виктора, рассказывавшего о том, что люди, убившие сами себя не попадают на Небеса.

Интересно, думала Саша, если я сейчас сдамся и просто лягу, это будет считаться как если бы я убила себя?

Из рюкзака она вынула последнюю бутылку воды и сделала крохотный глоток. Пальцы не ощущали пластика, и было чувство, что ее помогли напоить чьи-то чужие руки.

Она оглянулась, в надежде найти хоть какое-нибудь похожее на укрытие для последующей ночи но, кроме обнажённый стволов деревьев, вокруг нее не было ничего. Никакого укромного местечка где можно развести костер и согреть руки, всю себя, в конце концов! В голову даже явилась абсурдная мысль: будь сейчас она с настоящим огнем, окунулась бы в него всем телом словно в речку.

Встать было тяжело, но лелея надежду найти укрытие, пришлось встать и отправиться дальше. Впереди был целый день. Лучи утреннего солнца просочились через голые ветви, напоминающие огромное сплетение паутины.

Ей повезло.

Полуразрушенный деревянный домик стоял в гуще леса и своими квадратными глазами-окнами напоминал таинственного зверя из детских сказок. Для зверя, правда, он выглядел совсем крохотным: в крыше была огромная дыра, как и на северной части стены, дверца была полуоткрыта и тихо скрипела от тревожившего ее ветра. Судя по всему,