К. Сэнсом - Камни вместо сердец

– Мы с Дэвидом шутим и препираемся последние пять лет, сэр, – с усталой интонацией в голосе проговорил Кертис. – Это и есть наше основное занятие, вне зависимости от темы. А скажите мне, – добавил он вполне искренне, – что вам не нравится в «Токсофиле»?

– Его любовь к войне. И в его похвалах королю есть угодничество, – ответил я.

– Но разве нам самим не следует поощрять военные искусства, чтобы защитить себя? – со спокойным упорством проговорил Хью. – Или мы должны позволить французам вторгнуться к нам и поступать здесь по собственной воле?

– Нет. Но мы должны спросить себя о том, как дошло до этого. Если бы король в прошлом году не вторгся во Францию…

– Сотни лет Гасконь и Нормандия принадлежали нам! – воскликнул юноша, и я впервые услышал в его голосе неподдельную страсть. – Это право принадлежало нам по наследству от норманнов, прежде чем эти выскочки, эти французишки начали именовать себя королями…

– Так говорит король Генрих.

– И он прав.

– Хорошо, что отец не слышит тебя сейчас, – проговорил Дэвид. – Ты же знаешь, что он не отпустит тебя в солдаты. – Тут, к моему удивлению, голос младшего Хоббея обрел просительную интонацию. – A с кем без тебя я буду ездить на охоту? – Дэвид повернулся ко мне: – Сегодня утром мы выезжали, и наши борзые поймали с полдюжины зайцев. Хотя мой быстрый пес поймал больше, чем его…

– Успокойся, – проговорил Хью с внезапным нетерпением. – От твоего бесконечного «Кто лучше кого?» меня уже мутит!

Хоббей был явно задет:

– Но состязание представляет собой смысл жизни. В отцовском деле…

– Разве мы теперь не джентльмены? А знаете ли вы, мастер Шардлейк, что такое хобби?

– Сокол-чеглок, – ответил я.

– Ага, самая маленькая и слабая из птиц.

Глаза Дэвида округлились от обиды. Я подумал, что он вот-вот разразится слезами.

– Довольно, замолчите оба, – отрезал Фальстоу. К моему удивлению, он говорил так, будто обладал властью родителя. Оба юноши немедленно замолчали.

– Прошу вас не спорить, – с внезапным чувством проговорил Фиверйир, и его выступающее адамово яблоко заходило вверх и вниз. – Вы же братья, христиане…

Его прервал громкий голос, выкрикнувший его имя. По лужайке шел Дирик. Он был явно рассержен, и лицо его побагровело – прямо под цвет его волос.

– Что ты делаешь с луком в руках среди юношей? – возмутился мой коллега. – И ты, Барак! Вам было приказано оставаться среди слуг. Мастер дворецкий, почему вы не выполняете распоряжений своего господина?

Амброуз молча ответил Дирику холодным взглядом.

– Молодые люди сами пригласили нас, – произнес Джек с опасной едкостью в голосе.

– Именно так, сэр, – проговорил Кертис. – Ради новой компании.

Дирик не обратил на них никакого внимания:

– Сэм, пойдем со мной! Быстро! Эттис вместе с несколькими деревенскими тупицами орет на мастера Хоббея в его собственном кабинете. Я хочу, чтобы ты записал его слова!

– Да, сэр, – смиренно отозвался Фиверйир. Повернувшись, его господин отправился к дому, и клерк последовал за ним.

– Пойдем и мы, мальчики, – проговорил Фальстоу. – Лучше не спорить в присутствии гостей.

Он посмотрел на Хью и Дэвида, и всех троих явно соединило какое-то взаимопонимание. Они направились следом за Винсентом и Сэмом. Барак посмотрел в сторону здания, и глаза его сузились:

– А не пройтись ли нам, так чтобы оказаться под окном кабинета? Оно находится в задней части дома. Может, что-нибудь услышим. Видишь, они открыли все окна, чтобы проветрить дом?

Недолго поколебавшись, я кивнул.

– Ты заставляешь меня пренебрегать правилами приличия, – пробормотал я, следуя за помощником к задней части дома, которую от старой монастырской стены отделяла узкая лужайка. Из окна кабинета Хоббея доносились повышенные голоса. Я узнал хэмпширский говорок Эттиса, которого мы встретили в деревне. Он сердито кричал:

– Вы хотите украсть наши общинные земли! Где тогда бедные селяне будут брать лес и корм для своих свиней?

– Поберегись, папаша Эттис! – скрежетнул ножом голос Дирика. – Твоя неучтивость сослужит тебе здесь дурную службу. Не забывай, что некоторые из домовладельцев уже продали свои земли мастеру Хоббею. Вам потребуется меньше общинной земли.

– Таких всего четверо. И они согласились на это лишь после того, как вы пригрозили им отобрать землю, когда они запоздали с платой. A в дарственной все записано прямо и ясно! Приорство даровало деревне Хойленд наш лес почти четыре века назад.

– Вы располагаете всего лишь скверным английским переводом дарственной… – возразил Винсент.

– Мы не умеем читать эти норманнские каракули! – выкрикнул еще один голос с хэмпширским акцентом.

Мы с Бараком были уже под самым окном. К счастью, сверху нас прикрывал подоконник. Я неловко оглянулся, опасаясь того, что из-за угла дома может выйти кто-то из слуг.

– В дарственной сказано только то, что деревня может пользоваться всем лесом, который ей нужен, – подчеркнул Дирик.

– Наш участок нанесен на план, все ясно как божий день.

– Это было сделано до черной смерти, после которой в Хойленде, как и во всякой английской деревне, стало куда меньше жителей. Соответственным образом следует уменьшить и лесные угодья.

– Я знаю, что ты наметил! – крикнул Эттис в сторону Винсента. – Вырубить весь наш лес, получить огромные деньги, затем отобрать общинные земли и обратить все это в новые лесные угодья. Но ни один адвокат, сколь бы ни был остер его язык, не уговорит нас отказаться от собственных прав! Мы обратимся в Палату ходатайств!

– Тогда поторопитесь, – невозмутимо ответил Хоббей. – Я приказал своим лесорубам на следующей неделе приступить к работе на том участке, который вы ошибочно называете своим. И не советую вам препятствовать им.

– Фиверйир, отметь, что они получили предупреждение, – добавил мой коллега. – На тот случай, если нам потребуется обратиться в магистрат.

– Который у вас в кармане, – с горечью произнес Эттис.

Тут мы услышали стук, который, должно быть, произвела дверь – распахнутая и ударившаяся об стенку. После этого Абигайль пронзительным голосом закричала:

– Мерзавцы и негодяи! Николас, Фальстоу рассказал мне, что они стреляли в лесу в горбатого адвоката! Преступники!!!

– Стреляли?! – Хозяин дома явно был потрясен. – Абигайль, что ты хочешь сказать?

– Я только что видел мастера Шардлейка, – заметил Дирик. – Он выглядит ничуть не хуже, чем обычно.

– Он не был ранен! Но в него стреляли! – визжала мистрис Хоббей.

Тут я услышал голос управляющего: должно быть, он пришел на шум свары:

– В Шардлейка и его клерка стреляли, когда он объезжал земли мастера Хью. Они вспугнули оленя: вероятно, какой-то браконьер решил прогнать их подальше. Но никто не ранен, и никто никого не намеревался ранить, – добавил он нетерпеливым тоном.

– Глупая женщина! – Я впервые услышал, что Хоббей потерял контроль над собой. Абигайль зарыдала, а затем в комнате настала тишина. Я кивком указал Джеку в сторону, и мы начали осторожно продвигаться вдоль стены дома.

– Ситуация начинает становиться по-настоящему интересной, – заметил Барак.

– Я опасался того, что нас могут заметить. И, на мой взгляд, мы и так услышали достаточно. – Я нахмурился. – Эта женщина крайне испугана.

– Она безумна.

– Трудно сказать. Кстати, ты заметил, как беспрекословно оба мальчика подчинились приказу Фальстоу? A судя по тому, что мы здесь слышали, дворецкий особо не обременяет себя знаками уважения в отношении Абигайль.

– А кто из них прав в отношении леса? – спросил мой помощник.

– Нужно посмотреть эту дарственную на лес. Но если в ней указан определенный участок, тогда закон на стороне жителей деревни.

– Если мне удастся посетить деревню во время твоего отсутствия, возможно, стоит сказать им о том, что ты состоишь советником при этом самом ходатайственном суде. Тогда мы сможем получить от них кое-какую информацию.

Я задумался:

– Да. Сделай это. Поговори с Эттисом. Скажи ему, что если они напишут прошение в палату, я потребую дать запрет на рубку сразу же, как только вернусь. При условии, что они ничего не скажут Хоббею. – Я улыбнулся. – Можно будет сообщить об этом нашему хозяину в день отъезда.

– Сделавшись адвокатом суда по прошениям, ты постепенно превращаешься в Макиавелли.

Я серьезно посмотрел на Джека:

– Попроси, чтобы Эттис взамен рассказал нам все, что ему известно о Хью. В этом доме происходит нечто сокрытое от наших глаз. Клянусь в этом.

Глава 21

В семь часов следующего утра я уже ехал на север по Портсмутской дороге, удалившись на целую милю от Хойлендского приорства. Я снова взял Нечета. Конь бодро трусил вперед, явно радуясь предстоящему длинному путешествию. Погода была отличной – в еще прохладном воздухе пахло росистой травой. Но потом должна была прийти жара, и я надел дублет из тонкой шерсти, радуясь возможности обойтись без мантии. По пути я размышлял над разговором с Хью, случившимся непосредственно перед моим отъездом.