Голова, полная призраков - Тремблей Пол Дж.

– Знаю. – По голосу Марджори можно было бы подумать, что она соглашается со мной, но ее рот снова растянулся в улыбку, а глаза сияли. Она выглядела гордой собой, будто бы только что рассказала самую лучшую из всех историй.

Я снова плюхнулась на кровать, усевшись напротив Марджори.

– Как ты могла придумать что-то подобное?

– Я ничего не придумывала. Это реальная история. Она на самом деле произошла. Мария и еще двадцать человек действительно погибли под волной патоки в Бостоне.

– Это выдумка, такого не было.

– Нет, это было.

– Не было!

– А вот и было.

После еще двух заходов спора в том же духе я все-таки уступила.

– Хорошо. Кто тебе об этом рассказал?

– Никто.

– Тогда ты узнала об этом из Интернета? Ты же понимаешь, не все, что пишут в Интернете, правда. Моя учительница говорит…

– Ты сама можешь посмотреть про затопление патокой в Интернете, я уже проверяла, там есть вся информация. Ну, по крайней мере, по большей части. Но узнала я об этом не из Сети.

– Тогда где?

Она пожала плечами, потом захихикала, перестала и снова пожала плечами.

– Не знаю. Проснувшись вчера, я просто знала об этой истории, будто она всегда была у меня в голове. Мне кажется, так бывает со всеми сюжетами. Даже из реальной жизни. Я понимаю, это неприятная, ужасная, нехорошая история, но я… Я не могу не думать о ней, понимаешь? Я представляю себе, как это ощущалось тогда, каково было бы мне на месте Марии, видеть, вдыхать, слышать и чувствовать то же, что и она в ту секунду, когда над ней нависла волна. Прости, не получается это объяснить. Я просто хотела рассказать тебе об этом, Мерри, поделиться с тобой историей. Понимаешь? – Она добавила в голос металла, который звучал всякий раз, когда она сидела над домашним заданием или кричала мне, чтобы я отстала от нее. – Ты можешь принять это, мисс Мерри?

– Наверно. – Я не верила ей и не понимала, почему она так силилась убедить меня, что об этой истории она узнала не из Интернета. Мне уже было восемь лет, и я больше не была наивной девчушкой. Когда я была совсем маленькой, Марджори рассказывала мне, что все вещи в ее комнате менялись местами сами по себе ночью, пока она спала. Причем она сообщала мне об этом с такой серьезностью, изображая досаду и потрясение, что я переживала вместе с ней ту же досаду и потрясение. Мои эмоции разрастались до почти критических значений, но как раз в тот момент, когда грозили политься слезы, Марджори умела остановить меня одной фразой: «Да ладно тебе, шучу я, шучу. Не переживай, Мерри-мартышка». Мне не нравилось, когда она называла меня «Мерри-мартышка».

– Посмотри, что я нарисовала. – Марджори придвинулась к месту, где я сидела, раскрыла «Вокруг света» и положила книгу нам обеим на колени. На страницах был изображен Амстердам, но она хорошенько потрудилась и переписала буквы названия, чтобы превратить подпись «Амстердам» в некое подобие «Бостона». Она нарисовала гигантскую цистерну, спереди у нее зияла ужасающая дыра с зазубринами, из которой на город изливались струи накаляканной коричневым фломастером патоки. Марджори также изобразила облаченных в спортивные курточки и при галстуках кошек и собак в стиле Ричарда Скарри. Завязшие в патоке животные барахтались, пытаясь спастись. Волна патоки нависла над обреченным поездом, его пассажиры, тоже переделанные в кошек и собак, вопили от ужаса.

Мне хотелось ударить Марджори, двинуть по ее тупому улыбающемуся лицу. Она издевалась надо мной, над моей глупенькой книжкой с ее нелепыми историями. И все же я не могла отвести глаз от страницы. Это было жуткое зрелище, которое сулило мне кошмары, но в этом безумии было что-то завораживающее.

Марджори сказала:

– Смотри. Вон Золотой Жук. – Она указала на желтенькую фигурку с перечеркнутыми глазками и протянутыми в поисках помощи тоненькими как прутики ручками, которые вздымались над паточным потоком. Он одновременно взывал ко всем и ни к кому конкретно.

Я молча захлопнула книгу. Марджори водрузила книгу ко мне на колени и потрепала меня по спине.

– Прости. Может быть, мне не стоило рассказывать тебе эту историю.

Я поспешно, возможно, даже слишком быстро, ответила:

– Нет. Ты можешь со мной говорить обо всем. Рассказывай мне истории. Но можно ли завтра историю, как раньше? Придуманную тобой?

– Да, Мерри. Обещаю.

Я медленно сползла с постели, намеренно стараясь не смотреть в сторону Марджори и глядя на скопление постеров на стене. Сначала, когда я вошла в комнату, я не заметила, что постеры теперь висят на стене внахлест. Виднелись только отдельные фрагменты собранной плеяды певцов, спортсменов и звезд кино. Разрозненные руки, ноги, волосы, пара глаз. Посреди этого коллажа из частей тел, будто бы на самом видном месте, выделялся рот, то ли в улыбке, то ли в злобной гримасе.

– Эй, как тебе мои постеры?

С меня всего этого было довольно. У меня в руках были обе книги, они были невыносимо тяжелыми.

– Так себе, – сказала я, надеясь, что мои слова ее хоть немного заденут.

– Не рассказывай маме и папе, они взбесятся. Но когда я проснулась, клянусь, в моей комнате все было именно так. Если посмотреть на постеры в зеркале…

– Заткнись! Несмешно! – Я выбежала из комнаты. Я не хотела, чтобы она увидела мои слезы.

Глава 5

Мои игрушечные зверушки, расставленные по стратегическим позициям в моей спальне, должны были выполнять роль часовых. Я развернула картонный домик так, чтобы щель для почты глядела на дверь. Оставшуюся часть тех выходных я провела в домике, выглядывая сквозь щелку в полной уверенности, что Марджори придет, чтобы либо извиниться, либо доказать умение пробираться сюда, когда ей заблагорассудится снова выкрасть у меня книжки, либо сделать что-то похуже, например, забраться ко мне в домик и развесить мои рисунки в виде кошмарного коллажа, который получился из ее постеров. Мне всегда удавалось придумать самые различные «что-то похуже».

С каждой утекающей минутой ее непоявления в моей комнате я ощущала все большее параноидальное отчаяние и все больше уверялась в мысли, что она вот-вот придет. Тогда я решилась подготовить ловушку, чтобы застать Марджори врасплох и поймать ее с поличным. По крайней мере, у нее точно были бы проблемы с мамой и папой, ведь она натягивала подростковую мрачную мину каждый раз, завидев меня на подступах к ее комнате. Я сняла пояс со своего махрового фиолетового халата, который я вообще не носила, и привязала его концы к столбику кровати и ручке двери. Пояс натягивался ровно настолько, чтобы через дверь мог свободно протиснуться только человек моей комплекции. Я также поставила поверх приоткрытой двери пустую пластиковую упаковку из-под апельсинового сока так, чтобы та опиралась на дверную раму. Если дверь открывалась больше, чем позволял пояс моего халата, то бутылка должна была сразу же свалиться на пол (а в идеале – на голову открывающего дверь). Марджори никак теперь не могла проникнуть ко мне, не застряв в двери или не устроив гвалт, который я обязательно бы услышала.

Я все же не ощущала себя в полной безопасности, поэтому я еще сконструировала камеры с детекторами движения и ноутбук из коробок от хлопьев к завтраку. Утро воскресенья я провела за проверкой данных по некоей мисс Марджори Барретт. Много всего узнала, скажу я вам.

Хотя Марджори и пообещала рассказать мне настоящую придуманную ей самой историю на следующий день, я намеревалась заставить ее ждать меня на этот раз. Пусть она придет за мной. Поэтому я осталась у себя в комнате и покидала ее только для того, чтобы поесть и сбегать в туалет.

Неудовлетворенная уже проделанной работой, я выстроила башню из книг, в фундамент которой легли «Вокруг света» и «Машины, грузовики и все, что ездит». Было невозможно вынуть ни одну из книг, чтобы не обрушилась вся конструкция. Я сама дважды попробовала вытащить их, и в результате заработала синяк от свалившихся на меня при обрушении башни книжек.