Принцип Талиона - Лия Роач

за ней в гостиную, я, не таясь, разглядываю интерьер холла, каждая деталь которого тщательно продумана и буквально кричит о неслабом достатке обитателей дома. И об их исключительном вкусе. Витающий в воздухе чуть сладковатый аромат слегка кружит голову, обстановка радует глаз, а то, насколько все гармонично, симметрично и стильно, неожиданно вызывает у меня саднящее чувство зависти. И, вопреки намерениям, я начинаю злиться.

Остановившись в центре ворсистого ковра приятного сливочного оттенка, на который я даже боюсь ступить и замираю в дюйме от него, Викки оборачивается и неожиданно предлагает:

– Что-нибудь хочешь? Кофе или виски?.. Или, может…

– Я не ем между едой. И не пью. И это не светский визит, – стерев с лица дурацкую дежурную улыбку, обрываю ее я.

Она тут же перестает играть в гостеприимную хозяйку дома и в защитном жесте скрещивает руки на груди.

– Слушаю.

Я удовлетворенно киваю.

– Ты уже определилась со временем убийства?

На миг в ее взгляде поселяется паника, а рот беспомощно приоткрывается, но к ее чести она возвращает себе контроль над эмоциями и осторожно произносит:

– Я работаю над этим.

– Вот и отлично, – не скуплюсь я на похвалу и без паузы заявляю: – Но что-то меня утомляет ожидание, и компания твоего братца изрядно меня утомила.

Как и я за минуту до этого, она тоже прячет улыбку.

– Да и ты, – продолжаю я, – думаю, проводишь не лучшее время в своей жизни. Поэтому предлагаю сократить подготовительный период. Завтра до полуночи Виктор Вайнштейн должен быть мертв.

– Как?.. – бормочет она в растерянности, мгновенно растеряв недавнее самообладание и гордость за младшего брата, сумевшего достать похитителей.

И я понимаю, что все правильно рассчитала – она не поверила в серьезность угрозы и, конечно же, не собиралась никого убивать. Она – как это, наверное, сделал бы и любой другой на ее месте – избрала тактику обманчивого сотрудничества со мной, чтобы потянуть время на поиск беспроигрышного выхода из предложенной ситуации. Наверняка она собиралась кинуться – если уже не кинулась – за помощью к отцу или все же обратиться в полицию, ну или в смежные органы. И мое новое условие путает ей все карты. Запасного плана у нее не было. А зря…

– Я уже говорила, – морщусь я, демонстрируя недовольство тем, что вынуждена повторяться, – что ты вольна сама выбирать как. Способ значения не имеет, важен результат. Но если ты спросишь моего совета, то я бы посоветовала тебе прибегнуть к помощи пистолета. Кстати, я принесла тебе один, на всякий случай.

Сделав несколько шагов к угловому дивану в центре комнаты, я наклоняюсь к невысокому журнальному столику и опускаю на него новенькую беретту с полным магазином парабеллумов. Серебристый металл на удивление гармонично смотрится на стеклянной геометричной столешнице, рядом с невысокой вазой из разноцветного хрусталя, блики от которой бегают по стволу, заставляя его сверкать и переливаться.

– Но как, когда – до истечения завтрашнего дня, – исправляюсь я, – и чем, ты выбираешь сама. Я лишь хотела убедиться, что тебе доступны все возможные варианты.

Вмиг потемневшими и расширенными от страха глазами Викки, не отрываясь, смотрит на опасную игрушку. Мне становится любопытно, о чем она думает – вдруг ей придет в голову схватить пистолет и одним выстрелом решить все свои текущие проблемы.

Я тайно улыбаюсь своим мыслям. А вслух интересуюсь:

– Ты позволишь мне воспользоваться своим лэптопом?

Пребывая в замешательстве, Викки не сразу понимает, о чем я ее прошу, но спустя несколько минут все же приносит мне белый МакБук и замирает рядом, встав боком к столу, чтобы не видеть пистолет. Я осуждающе хмыкаю: если она пацифистка, ей же хуже, придется искать другой инструмент для убийства. Но это ее проблема.

Присев на велюровый диван, я загружаю систему. Дождавшись полной загрузки, кликаю на голубой ярлык программы видеосвязи и добавляю новый, специально созданный час назад, контакт KillWill – низкий поклон Тарантино и тому приятному совпадению, что второе имя моего врага Уильям. Нажимаю кнопку видеовызова и жду соединения. Через несколько секунд на экране появляется темный квадрат, в котором ярким пятном выделяется силуэт Роберта. Я с удовлетворением отмечаю, что левая кисть у него перебинтована.

– Привет, Роберт, – щебечу я.

Он не реагирует на звук своего имени, и я беспокоюсь, не перестарались ли мы с демонстрацией серьезности наших намерений. Но потом вижу, что он дышит, глаза у него открыты, и он просто отводит их от камеры, игнорируя меня. Зато на имя брата реагирует Викки. Она вскрикивает и заглядывает в экран. Но я останавливаю ее, подняв ладонь в предупреждающем жесте. Она замирает, и с губ ее не срывается ни звука.

– Ты все еще злишься на меня, да? – спрашиваю я у Роберта, который по-прежнему не смотрит в мою сторону. – Ну же, парень, перестань обижаться. Ну как хочешь, – так и не дождавшись ответа, сдаюсь я. – Я просто подумала, что ты соскучился по сестре и захочешь поговорить с ней.

Я вижу, что его зацепило упоминание о сестре, вижу, как его голова дергается к камере, но он сдерживается и не поворачивает лицо, уже в столь юном возрасте проявляя чисто Вайнштейновское упрямство. Или же просто не верит мне, что неудивительно после нашей последней встречи.

Я перевожу взгляд на Викки.

– Поздоровайся с братом.

– Роберт, – охотно подчинившись приказу, тут же зовет она дрожащим голосом.

Мальчишка, вздрогнув, поворачивается к камере, и в точно таком же окошке на дисплее планшета Райана видит меня и волосы сестры. Я отодвигаюсь чуть вправо, впуская Викки в область обзора веб-камеры.

Она с жадностью вглядывается в лицо своего брата и беззвучно охает, заметив внушительного размера багровое пятно на лбу и подсохший кровавый след у виска слева. Глаза ее незамедлительно заполняются слезами сочувствия к младшему брату и ненависти к его обидчикам. Ко мне.

Она стискивает зубы и не отводит взгляда от разбухшей раны. Я тоже смотрю на нее, и вспоминаю, как этот избалованный сопляк плюет мне в лицо, когда я наклоняюсь к нему, чтобы убрать со лба налипшие завитушки волос, в свете прожектора отливающих медью.

И в следующую секунду, взбешенная его поступком, резким движением я выбрасываю вперед ногу и прямым ударом отправляю стул с надежно привязанным к нему Робертом к дальней стене подвала. На какое-то время он исчезает в кромешной тьме, но потом луч прожектора вновь заключает его в пляшущий овал света, и я вижу, что в полете стул перевернулся, и Роберт лежит лицом вниз. Возле его головы образовывается лужица крови, стремительно увеличивающаяся в