Джонатан Келлерман - Плоть и кровь

Внезапно солнце скрылось, вода потемнела. Я был в пятнадцати ярдах от линии прилива, когда из-за скал возник фуникулер Тони Дьюка.

Участок Дьюка был шире и располагался выше, чем у соседей, а линия берега была более извилистой. Склоны обрыва засадили кустами, но те из них, что прижились, напоминали серо-зеленые островки среди шрамов, начерченных эрозией на теле скал. Внизу расположился пляж овальной формы, видимый только с воды.

Пассажирская кабина была наверху, в тени коричневой металлической будки, где скорее всего находился мотор, приводящий в движение подъемный механизм. Тросы падали на пляжный песок почти вертикально, вдоль отвесной скалы. Если даже растения не смогли закрепиться там корнями, можно ли доверять металлическим болтам?

Кто-то решил, что можно. На пляже рядом с двумя светловолосыми детишками сидела женщина в шезлонге. Я был слишком далеко, чтобы угадать ее возраст. Большая соломенная шляпа закрывала лицо, а свободное белое платье скрывало фигуру. Девочка лет трех в розовом купальном костюмчике ярко-оранжевым совком наполняла песком зеленое ведерко. Голый четырехлетний мальчуган плескался в воде и собирал водоросли, выброшенные приливом.

Женщина, похоже, спала; в песке рядом с ней сверкало что-то стеклянное.

Я остановился и только слегка подгребал, чтобы оставаться на месте.

Бриз натолкнул меня на быстрину, лодка качнулась, и внутрь попало немного воды. Сразу же стало холодно; лужа, в которой стояли босые ноги, напоминала ледяную ванну. Проплыв владение Дьюка, я оглянулся: мальчуган уже потерял ко мне всякий интерес, вода доходила ему до бедер, и он весело плескался в океане.

Я проплыл мимо еще нескольких вилл, увидел парочку домов размером с целый собор, но людей больше не заметил.

Ветер крепчал, и мои ноги, погруженные в соленую воду, онемели. Я нашел спокойное место и посидел немного, уставившись в океан и размышляя, зачем я вообще сюда приперся. По каяку пронеслась тень пеликана – большой серой птицы, может быть, той самой, что я видел на пирсе. Пеликан нашел мель, поросшую водорослями, и обосновался там. Птица сидела, не обращая внимания ни на что, кроме насущной задачи поиска пропитания. Горделивой и полной достоинства осанкой пеликан смахивал на стареющего монарха с двойным подбородком.

Я поплыл дальше, борясь с поднимающимся волнением – волны становились все злее и круче. Пятьдесят минут прошло с тех пор, как я надел водолазный костюм. Самое время возвращаться.

Я не добыл историй о голых девицах, которых так ждет Норрис, и никаких доказательств для Майло. Маленькие дети на пляже – вероятно, второе поколение отпрысков Дьюка.

Развернувшись в обратную сторону, я решил ничего не говорить Майло об этом путешествии. Может, он позвонит сегодня, может, и нет. Я греб быстрее и старался держаться ближе к берегу, насколько позволяли отмели. К тому времени, как появился фуникулер, я уже покрылся потом.

Кабина фуникулера оставалась неподвижной на вершине. Однако незнакомка в белом платье встала, сняла шляпу и бежала, что-то выкрикивая. Ее золотистые волосы развевались.

Я был слишком далеко, чтобы разобрать слова, но тон был ясен: женщина в полной панике.

Маленькая девочка в розовом купальнике сидела на том же месте с оранжевым совком в руках. Мальчика нигде не было видно.

Потом я его увидел – крошечная белая точка барахталась в воде ярдах в двадцати к северу от каяка.

Мальчуган едва высовывался из воды, словно мячик для пинг-понга, такой неприметный, что я запросто принял бы его за обломок пенопласта.

Золотоволосая незнакомка вбежала в океан как раз в тот момент, когда волна накрыла мальчика с головой. Я начал грести к месту, где заметил его в последний раз. Там все еще виднелся водоворот – узкий, воронкообразный.

Мальчика не было.

Малышка поднялась на ноги и засеменила за женщиной.

Я начал отчаянно работать веслами и все равно двигался "Слишком медленно. Тогда я нырнул в ледяную воду.

Даже спокойный океан заставляет человека почувствовать себя слабым, ибо волны не заботит людская самооценка.

Я нырял, потом греб, снова нырял, снова греб, стараясь не потерять из виду то место, где мальчик ушел под воду. Волны разыгрались в полную силу, подгоняемые поднявшимся ветром.

Внезапно я его заметил – в десяти ярдах дальше, лицо в лучах солнца казалось почти белым, рук не видно. И все же он еще держался на плаву – совсем недурно для ребенка его возраста. Вопрос только в том, как долго парень сможет продержаться? Вода была ледяной, даже у меня сводило мышцы.

Я сосредоточился на том, чтобы не упускать из виду светлую голову, и беспомощно смотрел, как малыш вновь ушел под воду. Когда же он опять появился на поверхности, то был еще дальше от берега. Его относило в море, медленно и неумолимо. За моей спиной слышались крики женщины, иногда перекрываемые шумом прибоя.

Я немного сменил курс, рассчитав, куда течение несет мальчика, увеличил угол траектории нашей предполагаемой встречи и поплыл к этой точке. Мне невольно вспомнились едва не утонувшие дети, которых я осматривал в детской больнице Западного округа. В основном непоседливые маленькие мальчики. Они выжили, но пережитое наложило отпечаток на их сознание до конца дней.

Я добрался до нужного места, когда голова ребенка вновь исчезла с поверхности океана. Куда же он подевался? Быстрый взгляд назад, в сторону берега, убедил меня, что направление выбрано правильно – женщина в белом платье тоже плыла сюда. Правда, она смогла преодолеть только треть дистанции, ее широкое платье тянулось шлейфом, как парашют, и мешало движениям. Круглолицая маленькая девочка подошла к кромке воды...

Я начал кричать ей – и в этот же момент увидел голову мальчика, а потом и все тело в пятнадцати футах впереди. Его кидало на волнах, будто щепку. Руки малыша отчаянно били по поверхности – он начал терять контроль над собой.

Ринувшись через быстрину, которая поймала мальчика в ловушку, я наконец дотянулся до него и схватил за мокрые волосы, потом за тонкую кисть, а затем и за маленький худой торс, который вырывался у меня из рук. Обхватив ребенка одной рукой и стараясь держать его голову над водой, я поплыл к берегу.

Он боролся со мной – норовил пнуть по ребрам, бил в грудь, кричал в ухо. Маленькими зубами укусил меня за мочку уха, и от боли я чуть не выпустил его из рук.

Мальчишка был довольно сильным для своего возраста и, несмотря на суровое испытание, держался браво. Рыча, словно волчонок, он тщетно пытался еще раз укусить меня.

Я сжал его руки и отталкивал голову своим подбородком, одновременно продолжая двигаться к берегу. Ребенок кричал, пинался и бодался. Когда я достиг наконец мелководья, то встал и отодвинул извивающееся маленькое тельце на расстояние вытянутой руки. Он продолжал яростно вопить. Хорошие сильные легкие, симпатичный мальчуган. Лет четырех или пяти.

– Отпусти! – кричал он. – Поставь меня, ты, говнюк! Поставь меня, я сказал!

– Потерпи немного, – ответил я, пытаясь отдышаться.

Рядом со мной всхлипнула женщина.

– Бакстер! – Ее тонкие белые руки с красными ногтям вырвали у меня мальчика.

Я поискал глазами девочку. Вода доходила ей уже до колен. Женщина в белом платье обнимала одного ребенка, стоя спиной ко второму.

Я кивнул на девочку:

– Вы ее возьмете, или мне и за ней плыть?

Женщина резко обернулась. Она выглядела очень молодо и скорее всего была матерью Бакстера, потому что тот очень походил на нее. Сине-зеленые глаза проследили за моей рукой, и женщина в ужасе застыла. Белый хлопок платья намок и плотно облегал ее тело: слишком полные груди, пурпурные соски, небольшой животик с ямочкой пупка, очертания белых кружевных трусиков, сквозь которые просвечивали волосы на лобке.

– Боже! – воскликнула она, однако не двинулась с места. Она все еще прижимала мальчика к груди, а тот смеялся, пытался вырваться и бултыхал ногами в воде.

Девочке было около двух с половиной лет. Крохотная, пухленькая, рот раскрыт от удивления. Белые волосы собраны в хвостик на макушке, к животу прилип песок... Ветер окреп до такой степени, что деревья на скалах зашелестели листвой, а волны шумно ударялись о берег.

– Бакстер, – произнесла женщина дрожащим голосом, – только посмотри, что делает Сейдж. Вы, ребята, меня когда-нибудь доведете. – Все еще держа сына на руках, она двинулась к малышке, споткнулась, упала и уронила Бакстера. Тот набрал полный рот песка, от чего начал кашлять и кричать.

Я поспешил к Сейдж и услышал, как женщина сказала:

– Господи, какая же я дура!

Я подоспел к малютке в тот момент, когда она упала на спину, нахлебалась воды и расплакалась. Едва я подхватил ее, как она сразу же прекратила всхлипывать и засмеялась. Дотронулась до моей губы крохотным пальчиком. Снова захихикала и ткнула меня в глаз.