Мурмурация - Оксана Олеговна Заугольная

– Следователь сейчас будет погребен… бумажной работой, а не так, как ты подумала, Аленка. Ты же не думаешь, что нашел несовершеннолетнюю убийцу, посадил – и все, конец? Нет, дорогая моя, начинается самое сложное. Ему нужно будет сложить этот пазл уже не своей голове, а на бумаге, и так, чтобы даже самые тупые поняли, что он прав. А я так понимаю, у него есть только догадки и признание Алисы, которое ему она не даст. Ты ведь не…

– Я сказала ему, что она убила всех этих людей и что я видела ее у тела Платона, но не видела самого убийства, – подтвердила Лена. В груди разгоралось приятное, хоть и нехорошее чувство. Она поняла, что напрасно посчитала, будто Алиса плотно попала в лапы правосудия в лице следователя.

– Более того, он даже держать ее взаперти не может, потому что она несовершеннолетняя, а мы ее временные опекуны. Так что скоро им придется ее отпустить, а тут она… сбежит, – добавил отец задумчиво.

– А вам не попадет за ее «побег»? – Лена сделала пальцами кавычки.

– Если все пройдет как надо, следователь нам будет не указ, если же нет… – Отец сделал паузу и задумчиво постучал себя по губам. – Что же, мы всегда можем свалить все на сошедшего с ума физрука, что выкрал девочку и подался в бега. Следы от его попыток провести кровавые ритуалы остались в школе. Он, может, и помыл полы, но кровь просочилась в щели, а еще остался кое-где след от мела, он царапает лаковое покрытие, ты знаешь? Ну и следы от свечей. Хороший такой набор, следователю еще на пару недель хватит.

– Абака… – догадалась Лена. – Он следил за ним?

– И за ним, и за вашей компанией. И за Алисой. Даже за бабой Нюрой пару раз следил. Вот Швецова не разглядел. Сказал только, что не фельдшер он, ненадолго к нам залетел. А что не просто так прячется, не понял.

– А за нами зачем следил? – Лена чуть не задохнулась от обиды.

– Затем, что иначе вы в ту ночь не ушли бы далеко. – Отец пристально посмотрел в глаза Лене. – Он перехватил Аркашу да поговорил по делу. Тот вас в окно видел, скрываетесь вы так себе.

Лена вспомнила бабы Нюрино «Если я помру, кто за вами подчищать будет» – и покраснела. И Абака за ними следил, и баба Нюра, а они считали себя бессмертными ловкачами.

Отец понял ее страдальческие гримасы по-своему.

– Не злись, – примирительно попросил он. – Если бы не он, я бы мог не успеть к пещере. Это он увидел, что Аркаша туда пошел.

– Я понимаю, – успокоила его Лена. – Можно я повидаюсь с Алисой сейчас, пока спокойно?

– Повидайся, – пожал плечами отец. – Только следователю на глаза не попадись.

– А если попадешься, скажи, что пришла к нему и закати истерику. Можешь разбить что-нибудь и поорать всласть, разрешаю, – добавила мама.

– Разбить лучше пресс-папье в виде бюста Ленина, – ухмыльнулся отец. – Андрюха только спасибо скажет, ему его теща подарила и постоянно, как приедет, проверяет, пользуется он им или нет.

– Звучит как серьезный план, – слабо улыбнулась Лена. Снова накинула куртку и вышла в коридор. – Я скоро!

План у нее и правда был. Еще более безумный, чем она могла представить всего несколько часов назад. Но в душе теплилась надежда, что все получится. Просто обязано получиться!

33 глава

В полицейский участок Лену пустили с легкостью. Как и во всем поселке, ее тут хорошо знали. Конечно, скорее как дочь своего отца или даже внучку деда, но какие ее годы!

– Можно мне к Ане? Я ее почти что сестричка, – подмигнула она тому самому полицейскому Андрею, который недавно вернулся в поселок.

Свой. Настоящий.

– Разумеется, только не угробь ее там, – ухмыльнулся тот. – Говорят, для экспертизы о ее вменяемости отправят к нам в психиатричку. До сентября или октября провозятся. Не в следственном же изоляторе оставлять несовершеннолетнюю, правда? Удивительно даже, как все могут позабыть про ее невероятную силу. Ведь они уверены, что девочке порвать наручники и сбежать – это немыслимо!

– А отвечать не местной полиции и не медикам, – кивнула Лена. Она поняла, что «бегство» Алисы – вопрос решенный. – Прикольно. Лучше, чем если из дома сбежит.

Она понятия не имела, кто прав – отец, обещающий ритуал со дня на день, или Андрей, говоривший про осень с уверенностью в голосе. Но от мысли, что «сбежавшую» придется прятать все лето до сентября, пока не наступит идеальный день для вызова Мурмура, ей становилось нехорошо. Хорошо бы все-таки папа оказался прав.

В камере Аня была одна, если не считать Тадеуша, конечно. Она сидела, уткнувшись лицом в колени, и даже не среагировала на звук открывающейся решетки. И только когда Лена закрыла за собой дверь, не поднимая головы спросила:

– И что со мной будет?

– Я думаю, ты догадываешься. – Лена не стала подходить ближе. На этот раз она не боялась Тадеуша, потому как ей было что ему предложить. Но вот Алиса в таком безвыходном положении могла сделать что угодно.

– Посадят в эту вашу психушку? – Алиса наконец подняла голову. Глаза ее были красные от слез и злые. – Давайте, я за. Только я раньше себя сгрызу. За маму с папой. За Сережку. За Платона.

– Нет-нет, грызть ничего не надо. – Лена качнула головой. – Потому что из психушки ты почти сразу же сбежишь.

– Куда? – Алиса даже рот приоткрыла. Слушает. Что же, следующая новость ее не порадует.

– Да кто там поймет куда. – Лена притворно вздохнула, из-под ресниц внимательно продолжая следить за лицом Алисы. – Может, в лес. Разве там отыщешь?

Есть! Вот оно. Заплаканные злые глаза сменились, стали темнее и спокойнее. И голос заговорившей Алисы тоже стал более хриплый, словно мужской.

– А, – равнодушно произнесла она. – Капище в пещере. И тот прелестный алтарь. Принесете в жертву своему демону? А как же наша дружба, все вранье?

– Я дружила с Аней, а не с Алисой, и уж тем более не с тобой, – спокойно ответила Лена. – Ты так и не представился, кстати.

– Так я и не лепрекон, чтобы мое имя на что-то влияло, – пожал Алисиными плечами черный человек. – Но если ты такая любопытная – пожалуйста. Тадеуш.

– Тадеуш, ты же сам понимаешь, что в какой-то момент любая дружба отступает перед семьей, – усмехнулась Лена. – А для этого алтаря трудились несколько поколений моей семьи. Впрочем, как раз тебе не обязательно гибнуть вместе с Алисой. Если ты смог бы перейти ко мне…

О да! Она