Медицинский триллер. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - МакКарти Кит

В интерьере жилища Либманов преобладали коричневые тона, причем изрядно выцветшие. Обои с прорехами, линолеум на полу, покрытый протертым ковром с умопомрачительным узором, и гардины с ламбрекенами. Горизонтальные поверхности сплошь уставлены дешевыми и уродливыми украшениями. Все комнаты, через которые он прошел, — передние, задние, прихожая и даже кухня — были выдержаны в одном и том же стиле, а точнее, одинаково лишены всякого стиля. Стиль, равно как и вкус хозяев дома, был убит и забальзамирован, от него осталась лишь безжизненная улыбка.

Пока миссис Либман вела его по этому туннелю отталкивающего архаизма, он заметил в передней, напротив большого зеркала в позолоченной узорчатой раме, прикрепленный к стене детский рисунок. Рисунок, заставивший его содрогнуться.

Кухню со времен ее постройки явно не пытались как-то переоборудовать или хотя бы придать ей привлекательный вид. Газовая плита стояла на своем месте лет пятьдесят; в углу торчал холодильник эпохи плюшевых мишек и белых носочков, рядом с ним пристроилась примитивная, кошмарного вида раковина. Кухонный стол, покрытый голубым, облупившимся по краям пластиком, был накрыт к ланчу. В задней части дома была устроена небольшая оранжерея, выходившая в узкий ухоженный садик. Джонсон был уверен, что в нем обязательно где-нибудь прячется садовый гном.

Стефан Либман сидел в оранжерее в старом соломенном кресле и читал книгу. Он выглядел лучше, чем в их прошлую встречу, но вряд ли этому можно было удивляться — Джонсону приходилось иметь дело с жертвами дорожных аварий, которые выглядели лучше, чем Либман в тот злосчастный день.

— Стефан? — робко позвала сына миссис Либман, словно боялась, что за этим последует взрыв негодования. Однако Стефан, по-видимому, не был настроен взрываться или взрывать кого-либо. Правда, он повернулся к матери с таким выражением мертвенно-бледного лица, что, если бы взгляд мог убивать на месте, та тут же упала бы замертво. Увидев Джонсона, Стефан слегка нахмурился.

— Это мистер… — Миссис Либман вопросительно посмотрела на Джонсона.

— Джонсон, — помог он ей. — Я пришел узнать, как ты себя чувствуешь. — Он повернулся к Стефану.

— Мистер Джонсон пришел по просьбе… Экснеров, — объяснила женщина, сделав при этом красноречивую паузу.

Стефан медленно кивнул и опять углубился в книгу.

— Вы не хотите чаю? — спросила миссис Либман.

Джонсон, как правило, избегал чаепитий в чужих домах, но ему пришло в голову, что это единственный способ отделаться от нее хоть на какое-то время.

— С удовольствием выпил бы, — принял он ее предложение.

Миссис Либман вышла — точнее, выкатилась из кухни, предварительно удостоверившись, что ее сыночек — несомненно, единственный — не умирает от жажды. Бросалось в глаза отсутствие мистера Либмана — существовал ли он вообще когда-нибудь?

— Как дела, Стефан?

Стефан во второй раз оторвал взгляд от книги. Глаза у него были большие и бледные, словно им не хватало жизненных сил для нормальной окраски. Был ли парень действительно слаб здоровьем, или ему это внушили?

— Нормально, — ответил молодой человек, продолжая смотреть на Джонсона. Интересно, узнал он его или нет?

— Представляю, каким это, наверное, стало для тебя шоком.

Ничего не ответив, Стефан вновь углубился в чтение. Джонсон понимал, что действовать нужно осторожно, и тут возникла еще одна трудность. До сих пор все свои собеседования (эвфемизм, заменявший ему слово «допросы») он проводил в качестве полисмена и был официально уполномочен добывать ту или иную информацию. Не было необходимости ходить вокруг да около, обманом и хитростью выуживать из собеседника то, что ему требовалось. Не надо было напрягать извилины.

Теперь же Джонсону приходилось на ходу овладевать этим искусством.

— Что читаешь? — Вряд ли этот вопрос мог вывести сыщика на след, но, по крайней мере, он не отпугивал собеседника.

Стефан поднял книгу с коленей. «Холодный дом».

— А, Диккенс, — понимающе кивнул Джонсон. — Хорошая книга, да?

По-видимому, Либман был согласен, так как кивнул в ответ, прежде чем возобновить чтение. Время шло. С возвращением миссис Либман возможность выведать что-нибудь полезное, несомненно, исчезла бы. Но как приблизиться к защитному ограждению, не приведя в действие сигнал тревоги? С некоторым страхом Джонсон решил сделать еще один шаг вперед.

— Ты, конечно, слышал, что произошло с Тимом?

Стефан резко поднял голову. Это было самое энергичное движение, которое он сделал за все время их разговора, и Джонсон испугался, что все-таки перегнул палку. Стефан довольно долго смотрел на бывшего полицейского; странная безжизненность лица юноши контрастировала с враждебностью, читавшейся в его пристальном взгляде.

— Мне нравился Тим, — сказал он наконец. — С ним было весело.

Он опять уставился в книгу, а Джонсон с облегчением перешел к привычному собеседованию.

— Вы с ним ладили?

— Да, вполне.

— Он не слишком придерживался рабочего распорядка, да?

— Да, он не всегда в рабочее время занимался делом, — улыбнулся Стефан.

— Опаздывал?

— Ну да.

— А в конце дня он уходил рано?

— Иногда. Если удавалось.

— Но это, должно быть, раздражало Гудпастчера?

Улыбка Стефана стала шире.

— Гуди ненавидел его. Прямо раздувался от злости. Мы думали, его когда-нибудь кондрашка хватит.

— Они, наверное, часто грызлись?

— Еще бы! Почти каждый день.

Внезапно Либман умолк, как будто испугался, что сказал слишком много. Джонсон тут же обронил с понимающей улыбкой:

— Точно как у нас. Всегда находится кто-нибудь, кому не угодить.

Помолчав, Стефан протянул «ага» и вернулся к Диккенсу.

Контакт был установлен, и Джонсон боялся, что теперь его нерешительность может все испортить. Молодой человек отвечал на вопросы довольно охотно. Большой прогресс.

— А порой, как я понимаю, Тим задерживался допоздна?

Последовала довольно продолжительная пауза. Стефан не отрывал глаз от книги, но Джонсон видел, что тот не читает. Очевидно, он колебался.

— Иногда, — выдавил он наконец.

— А зачем?

Джонсон надеялся, что столь прямой вопрос выведет Стефана из равновесия и он скажет больше, чем хотел бы. Но молодой человек опять на время замолчал, а затем произнес самым обыденным тоном:

— Он приторговывал наркотой. — Очевидно заметив удивление на лице Джонсона, он продолжил: — Это ведь всем известно. И потом, ему теперь уже все равно.

— И какие наркотики у него водились?

Стефан посмотрел сквозь маленькое окошко в побеленной стене дома, за которым его мать копошилась по хозяйству, как она делала всю его жизнь. Кем все-таки был мистер Либман и куда он делся? Растворился в первичном бульоне под действием кислоты, которую выделяла вместе с материнской любовью его супруга?

— Самые разные. Марихуана, кокаин, героин — на любой вкус.

Джонсон пристально посмотрел на молодого человека. Его неожиданная осведомленность в этом вопросе говорила о многом. Парень оказался куда интереснее, чем представлялось Джонсону вначале.

Но у них оставалось мало времени. Миссис Либман уже гремела чайной посудой.

— А Никки Экснер? Она покупала у него наркотики?

Стефан улыбнулся, но желчной улыбкой.

— Она была одной из его лучших клиенток, привилегированной, как он говорил.

— Привилегированной?

— Ага. — Улыбка Либмана стала чуть ли не плотоядной.

Джонсон прослужил в полиции двадцать шесть лет и знал, какое действие оказывают наркотики.

— Как она расплачивалась с ним?

Стефан пожал плечами с прежним выражением лица.

— Стефан!

Молодой человек молчал — похоже, подыскивал слова.

— Иногда деньгами.

Он не мог бы выразиться яснее, даже если бы употребил такие слова, как «позволять» и «давать», и уточнил, кто, что и кому позволял.

— А в тот вечер, когда она умерла? — Джонсон задал вопрос небрежным тоном, будто проявлял совершенно обыкновенное любопытство.