Майкл Коннелли - Кровавая работа

– Во, это Спенс. Его номер.

Маккалеб ничего не ответил. Гилберт Спенсер был одним из самых высокопоставленных агентов в Лос-Анджелесе. Несмотря на высокий пост, Маккалеб никогда не считал его первоклассным, ведущим следователем. Но сам факт его приезда на встречу в Звездном Центре, где присутствуют Джей Уинстон, капитан и так далее, просто потряс Терри. Теперь его не удивляло, что ему дали пинка.

– Алло? – послышалось в трубке.

– Да, Руф, большое спасибо. Точно восемьдесят один?

– Ага. Это тачка Спенса.

– Хорошо, я передам ему карточку.

– Ну не знаю. Его машины сейчас нету.

– Неважно. Спасибо, Руфус.

Маккалеб повесил трубку, тут же снял ее и набрал другой номер. На этот раз он звонил Вернону Карузерсу в Вашингтон. Там было почти обеденное время, и он надеялся, что застанет друга на месте.

– Вернон слушает.

– Это Терри.

– Ну ты молодец! Где тебя носило? Я пытался сообщить тебе суперновость всю субботу, а ты объявляешься только через два дня!

– Знаю, знаю. Я облажался. Но слышал, ты что-то раскопал.

– Черт, вот незадача.

– Что такое, Вернон.

– Как бы мне не подставиться. Сердцем чую, что в списке тех, кто допущен к этому делу, твоего имени.

– „.нет, – закончил Терри. – Да, я в курсе. Мне популярно объяснили. Но это моя лошадка, Вернон, и без меня никто на ней не поскачет. Ну что расскажешь, что ты такое обнаружил, из-за чего спецагент номер два в стране, глава отделения Бюро в Лос-Анджелесе, выбрался из своего уютного кабинетика и притащился в нашу дыру, возможно, первый раз за год?

– Конечно расскажу! Свои двадцать пять лет я здесь отработал. Да чего мне бояться? Что они вышвырнут меня, а потом будут платить двойную ставку как стороннему эксперту по всем делам, которые на меня понавесили?

– Тогда выкладывай.

– Да, на этот раз ты попал прямо в точку. Я «пробил» по системе пулю, присланную мне твоей Уинстон, и получил восемьдесят три процента совпадения с хренью, которую выудили из головы некоего Дональда Кеньона в ноябре прошлого года. Вот почему в вашу контору на всех парах примчался босс.

Маккалеб присвистнул.

– Черт, прямо в ухо! – воскликнул Карузерс.

– Извини. Пуля, которую вытащили из головы Кень-она, была цельноматаллическая?

– Нет, разрывная. Так называемый «разрушитель». Ты в курсе, что это за штука?

– Одна из них задела Рейгана, в «Хилтоне».

– Точно. Только тогда промашка вышла. Штучка должна разрываться на осколки, но с Ронни это не сработало. Ему повезло. А бедняге Кеньону нет.

Маккалеб пытался быстро сообразить, что все это значило. Убийства трех разных людей – Кеньона, Корделла и Торрес – были совершены из одного и того же пистолета, модели «Хеклер-Кох П-7». Но в Кеньона и Корделла стреляли разными пулями – в первого разрывной, а в Кор-делла стандартной. Почему?

– И запомни, – сказал Карузерс. – Я ничего тебе не говорил.

– Само собой. Но скажи мне вот что. Обнаружив совпадение, ты сразу пошел доложить Левину или провел какой-нибудь анализ?

Джоэл Левин был боссом Карузерса.

– Иными словами, ты хочешь спросить, нет ли у меня чего-то для отправки тебе?

– Ты прав. И мне крайне необходимо это получить, Вернон.

– Уже отправил, дружище. Срочной почтой, еще в субботу, до того, как у вас вдруг «прорвало канализацию».

Я распечатал для тебя материалы из компьютера. Ты получишь данные от и до. Наверное, сегодня или завтра. И учти, ты мне должен ух какую рыбалку, старик.

– Без вопросов.

– Ну и конечно, ты ничего от меня не получал.

– Вернон, не смеши. Мог бы и не говорить, а?

– Да я так, для собственного утешения.

– А чем еще обрадуешь?

– Вроде бы все. Все результаты экспертизы у меня изъяли. Левин забрал всё и отправил дальше, наверх. Мне пришлось сказать им, почему я форсировал это дело. Так что им известно, что в этом заинтересован ты. Но я не сказал им почему.

Маккалеб молча выругал себя за то, что потерял над собой контроль, когда говорил с Арранго после неудачного сеанса гипноза. Если бы он не раскрыл истинный мотив своего интереса в расследовании, то, вероятно, не был бы отстранен от дела. Карузерс не выдал его секрет, зато Арранго растрезвонил всем.

– Терри, ты куда пропал? – раздался в трубке голос Вернона.

– Никуда. Слушай, если что-то еще всплывет, дай мне знать первому, лады?

– Договорились, дружище. Только подходи к телефону, слышь? И будь осторожен.

– Непременно.

Повесив трубку, Маккалеб обернулся и чуть не столкнулся лбами с Бадди.

– Бад, слушай, не наступай мне на пятки. Мне надо было все выяснить. Все, поехали дальше.

Они направились к машине, все еще стоявшей у колонки на заправке.

– В пустыню? – уныло спросил Бад.

– Ага. Мне надо еще раз повидаться с миссис Кор-делл. Если она еще со мной разговаривает.

– Да с какой стати. Ладно, можешь не отвечать. Я ведь только водила.

– Вот именно, Бадди.

Пока ехали в пустыню, Бад выводил мелодии на одной из своих губных гармошек, в то время как Маккалеб старался полностью расслабиться, чтобы досконально вспомнить все подробности убийства Дональда Кеньона. Это было самое «свежее» дело в череде неудач Бюро за последние годы.

Кеньон был президентом «Вашингтон Гэранти» – государственного банка сбережений и займов с филиалами в Лос-Анджелесе, Ориндже и Сан-Диего. Кеньон был положительным блондином с хорошо подвешенным языком. Уже к двадцати девяти годам он сделал стремительную карьеру и стал президентом банка, «купив» расположение инвесторов-толстосумов поставкой внутренней информации биржевого рынка. Материалы о нем появлялись во всех крупных журналах о бизнесе. Этот человек внушал доверие и своим инвесторам, и подчиненным, и прессе. Как бы то ни было, но за те три года, что он был президентом банка, Кеньон умудрился не моргнув глазом прикарманить ошеломляющую сумму в тридцать пять миллионов долларов путем фиктивных займов фиктивным компаниям. Все это продолжалось до тех пор, пока банк не был выпотрошен до копейки, а сам Кеньон не исчез. И только после того, как «Вашингтон Гэранти» рухнул, до всех – в том числе до государственных аудиторов и наблюдателей – дошла истина.

Как прекрасно помнил Маккалеб, подробности аферы мусолили в прессе долгие месяцы, если не годы. Появлялись истории о пущенных по миру пенсионерах, об обвальном крахе мелких предприятий, о том, будто Кеньон был замечен то в Париже, то в Цюрихе, то на Таити и еще в десятке мест по всему миру.

По прошествии пяти лет исчезнувший Кеньон был обнаружен спецотделом ФБР по поиску сбежавших преступников на Коста-Рике, где он жил в роскошном поместье, где находилось два бассейна, два теннисных корта, проживающий в доме личный тренер и конный завод. Тридцатишестилетний супервор был выдан властям Лос-Анджелеса, чтобы предстать перед судом.

Пока Кеньон отсиживался в камере в ожидании суда, целый взвод специалистов по финансовым преступлениям взяли след и полгода искали его деньги. Но нашли всего два миллиона.

Это была настоящая головоломка. Кеньон убеждал всех, что у него не было денег потому, что он их не брал, а просто передавал под угрозой смерти – для него и всех его близких. Через адвокатов он сообщил, что путем шантажа его заставляли учреждать корпорации, выдавать им займы из денег вкладчиков, а затем переводить их шантажисту. Но даже под угрозой многолетнего заключения в тюрьме штата Кеньон отказывался назвать имя вымогателя, присвоившего деньги.

Следователи и прокуроры ФБР не поверили ему. Описывая роскошную жизнь Кеньона и в бытность президентом банка, и потом, когда он скрывался, и упирая на тот факт, что у него нашли деньги – хотя бы и небольшую их часть – на Коста-Рике, служители Фемиды выдвинули обвинение против одного Кеньона.

После судебного процесса, длившегося четыре месяца, на котором присутствовали десятки людей, потерявших в результате краха банка все свои сбережения, Кеньон был обвинен в мошенничестве в особо крупных размерах. Окружной судья Дороти Уиндзор приговорила его к сорока восьми годам тюрьмы.

То, что произошло потом, стало сокрушительным ударом по репутации ФБР.

После вынесения приговора судья Уиндзор удовлетворила просьбу защиты позволить Кеньону побыть дома, чтобы попрощаться с семьей и подготовиться к заключению, пока адвокаты готовили апелляцию в высшие инстанции. Несмотря на решительное возражение прокурора, судья Уиндзор позволила Кеньону остаться на свободе два месяца, чтобы уладить все семейные дела. По истечении срока он был обязан немедленно отправиться в тюрьму, неважно, подана апелляция или нет. Судья также предписала Кеньону носить на щиколотке специальный датчик, чтобы не вздумал снова дать деру.

В таком решении не было бы ничего необычного, если бы приговоренный уже не выказывал желания избежать правосудия и покинуть страну.