Том Клэнси - Игры патриотов

Традиции морской пехоты хранятся и передаются молодёжи не столько офицерским, сколько сержантским составом.

Райан с Джексоном смотрели, как сержант извлёк из ящика очередной пистолет, всадил в него обойму, сделал два выстрела и приник к оптическому прибору, проверяя, что там с мишенью. Затем он, нахмурившись, вытащил из кармана рубашки крохотную отвёртку и что-то там поковырялся с мушкой. Ещё два выстрела, проверка, и снова — отвёртка. Опять два выстрела. Теперь пистолет был пристрелян, и Брекенридж положил его назад, в ящик.

— Как дела, Пушка? — спросил Робби.

— Добрый день, лейтенант, — дружелюбно отозвался Брекенридж. Голос его, в котором ощущался акцент уроженца южной части Миссисипи, мягко пролился на холод цементного пола. — Как у вас?

— Жаловаться не на что. Я привёл человека — хочу, чтобы вы познакомились. Это Джек Райан.

Они обменялись рукопожатием. В отличие от Скипа Тайлера, Брекенридж знал собственную силу и умел контролировать её.

— Привет. Я знаю, вы тот, про кого писали в газетах, — Брекенридж изучающе уставился на Райана.

— Верно.

— Рад познакомиться, сэр. Я знаю парня, который муштровал вас в Куантико.

Райан рассмеялся.

— Как он поживает, Сын Конго?

— Теперь он в отставке. У него магазин спорттоваров в Роаноке. Он вас помнит. Говорит, что для студента колледжа вы были довольно толковым парнем. Судя по газетам, вы помните кое-что из того, чему он вас натаскивал, — в глазах Брекенриджа светилось приятное удовлетворение, словно лондонское «приключение» Райана было очередным доказательством, что морская пехота, которой он посвятил свою жизнь, — штука и в самом деле кое-что значащая. Он это и без того знал, но всё же случаи, вроде этого, ещё более укрепляли его приверженность службе. — Если газеты ничего не переврали, вы, лейтенант, действовали как надо.

— Ну, не так уж и хорошо, сержант.

— Пушка, — поправил тот. — Все зовут меня Пушкой.

— Когда всё кончилось, — продолжал Райан, — я дрожал, как детская погремушка.

Это Брекенриджу понравилось.

— Сэр, так со всеми, черт побери. Важно, чтобы дело было сделано. Что потом — не считается. Ну, так чем я могу быть вам полезен, джентльмены? Может, хотите — от нечего делать — пострелять для практики?

И тут Джексон пересказал ему то, что они узнали от агента ФБР. Лицо Брекенриджа потемнело, челюсти стиснулись. Потом он покачал головой.

— В холодный пот, небось, бросает, а? Я вас, лейтенант, не виню. «Террористы!» — фыркнул он. — Террорист, — это панк с пулемётом. Вот и все. Всего лишь хорошо вооружённый панк. Не велико дело выстрелить кому-нибудь в спину или полить огнём зал ожидания в аэропорту. Так вы, лейтенант, хотите обзавестись чем-нибудь для защиты, так? С собой носить и чтобы дома что-нибудь было?

— Я, право, не знаю… А как вы посоветуете. — Райан вообще-то не думал об этом, хотя Робби, судя по всему, считал, что оружие ему нужно.

— Как у вас было со стрельбой в Куантико?

— Я в основном стрелял из кольта и винтовки М-16. Ничего особенного, но и неплохо.

— А сейчас? — нахмурившись спросил Брекенридж. «Неплохо» — мало что значило, с точки зрения профессионала.

— Во время охоты я свою норму по уткам и гусям выполняю. Хотя этот сезон я пропустил, — сказал Джек. — У меня «ремингтон-1100».

Брекенридж кивнул.

— Для начала неплохо. Это ваше оружие для дома. Нет ничего лучше короткостволки, когда стреляешь сблизи, — улыбнулся он. — Есть у вас ствол на оленя? Нет? Ну, надо обзавестись. Он сантиметров пятьдесят, нарезка у него винтовочного типа. Вставляете магазин и пожалуйста пятизарядка. Вы ведь ещё способны попасть в цель метров за семьдесят-восемьдесят? И это все, что вам нужно. Кстати, я могу раздобыть для вас подкалиберные патроны.

— Что это такое? — спросил Райан.

— Это экспериментальная штука, с которой они забавляются в Куантико — для полиции или для охраны посольств. Вместо свинцовой дроби там порядка шестидесяти дротиков, вроде крошечных стрел. Надо видеть, что они способны натворить, эти крохотульки. Кошмар. Итак, это у вас дома. А нужно ведь и что-то с собой носить?

«Это значит, — подумал Райан, — надо будет получить разрешение. Можно обратиться в местное отделение полиции… или даже, чтобы наверняка, — в ФБР». — Так или иначе, он уже начал обдумывать этот вопрос.

— Может быть, — выговорил он наконец.

— О'кей. Давайте проведём небольшой опыт. — Брекенридж удалился в свой кабинет и через минуту вернулся с картонной коробкой в руках.

— Это пистолет 22-го калибра, — сказал он, протягивая пистолет Райану.

Райан прежде всего проверил, заряжён ли пистолет. Брекенридж с удовлетворением наблюдал за тем, с какой сноровкой Райан это проделал. Как обращаться с пистолетом его обучал ещё отец, двадцать лет тому назад.

— В руке лежит хорошо, — сказал Райан. — Хотя и малость полегче кольта.

— Вот с этим он будет потяжелее, — Брекенридж протянул ему обойму. — Тут пять патронов. Вставьте обойму, но не загоняйте патрон в ствол, пока я вам не скажу, сэр. — Брекенридж привык отдавать приказы офицерам и умел делать это вежливо. — Примите исходную позицию. Расслабьтесь. Сегодня прекрасная погода, не так ли?

— Ara, — криво усмехнулся Райан.

Брекенридж выключил почти все лампы.

— О'кей, лейтенант, пусть ваш пистолет смотрит вниз, в пол. Теперь патрон в ствол. И расслабьтесь.

Джек приказал себе расслабиться и играть по всем правилам. Сзади раздался щелчок зажигалки — вероятно, Робби раскуривает свою сигару. Он не обернулся.

— В газетах я видел снимок вашей малышки, лейтенант. Очень хороша.

— Спасибо, Пушка. Я, кстати, тоже видел одну из ваших — тут, в Академии. Тоже хороша, хотя и не малышка. Я слышал, что она помолвлена с курсантом.

— Да, сэр. Моя малышка уже помолвлена. — Это было сказано совсем другим тоном, с нежностью. — У меня их трое. Эта младшая. Вот выйдет замуж…

Райан аж подпрыгнул, когда у ног его начала взрываться цепочка хлопушек.

Он было начал разворачиваться к ним боком, как раздался рёв Брекенриджа:

— Там, там, там ваша цель!

Тут же вспыхнула лампочка, обозначив цель — силуэт человека в пятнадцати метрах от него. Краем сознания Райан отдавал себе отчёт, что это всего лишь тренаж, но только краем. Пистолет как бы сам собой нацелился в картонную мишень. Райан выпустил пять патронов менее чем за три секунды. Эхо ещё не утихло, когда он дрожащей рукой положил пистолет на стол. Вспыхнули и остальные лампочки. В комнате пахло порохом. Робби спокойно стоял возле дверей кабинета Брекенриджа. Сам Брекенридж — за спиной Райана, готовый схватить его за руку с пистолетом, если бы он сделал что-то не то.

— Среди прочего я устраиваю и нечто вроде лунной ночи. Знаете, чертовски трудно создать стрессовую ситуацию, напоминающую боевую. Вы вот видели, что я придумал. Ладно, давайте взглянем на мишень.

— Черт, — проворчал Райан.

— Не так уж и плохо, — рассудил Брекенридж. — Четыре пули — в мишени: две на белом поле, две — в чёрное. Обе в грудь. Ваш враг на земле и тяжело ранен.

— Две из пяти… Должно быть, две последние. Я чуть задержался и получше прицелился.

— Я это заметил, — кивнул Брекенридж. — Первая пуля пошла вверх и чуть влево — мимо мишени. Две следующие легли тут и тут. А последние две легли хорошо. Не так уж и плохо, лейтенант.

— В Лондоне я был куда лучше, — оправдывался Райан не очень уверенно. Две точки в белой части силуэта, а одна пуля и вовсе ушла за «молоко»…

— В Лондоне, если телик не соврал, у вас была секунда, а то и две, чтобы сообразить, как действовать, — сказал Брекенридж.

— Да, похоже на то, — согласился Райан.

— Видите? Вот это-то как раз и важно. Две-три секунды — большое дело, потому что у вас есть время обдумать ситуацию. Пусть даже две-три секунды… Многие полицейские погибают именно потому, что у них нет в запасе этих секунд. Эти секунды дают вам возможность сообразить, как обстоит дело и как вам надлежит действовать. Сейчас я вас заставил пройти через все эти ступени сразу. Первая ваша пуля ушла за «молоко». Вторая и третья легли лучше, а последние две свалили вашего врага. Это, сынок, неплохо. Это почти на уровне вполне тренированного полицейского. Но вам нужно добиться большего.

— В каком смысле?

— Задача полицейского — охранять закон и порядок. Ваша задача — уцелеть. А это малость полегче. Это хорошо. Плохо же то, что те гады не намерены давать вам двух секунд, если вы не принудите их к тому или если вам сильно не повезёт. Пойдёмте ко мне, — жестом пригласил он их к себе в кабинет, где тут же плюхнулся в кресло и закурил сигару — не такую дешёвую, как у Робби, но тоже довольно вонючую.

— Вам надо сделать две вещи. Первое: я хочу видеть вас тут каждый день. Каждый день в течение месяца, лейтенант. Вам надо научиться стрелять лучше. Стрельба, как гольф: надо тренироваться каждый день. Вам надо поработать над этим, и надо, чтобы кто-то показал вам, как делать все правильно, — улыбнулся он. — Это не проблема. Я покажу вам что и как. Второе: если они придут по вашу душу, вы должны заручиться временем.