Голос - Доминик Сильвен

так нужно с ним связаться. Брюс встал и пошел в кухню выпить воды. Прислонившись к холодильнику, он зажег сигарету, потом взвесил все «за» и «против». Он никогда не беспокоил Виктора Шеффера дома после десяти часов. Было бы глупо вот так вдруг взять и позвонить. Вроде как перейти на курение по утрам. Стоит только начать. Он представил себе Виктора и Катрин спящими, прижавшись друг к другу, и тут в коридоре загудел домофон. Брюс машинально повернул голову.

— Алекс, открой! Это Виктор.

У него был непривычный взгляд, от него пахло спиртным. Он сразу пошел к дивану, сел и выждал, пока Брюс устроится в кресле напротив него. Майор сказал:

— Ты очень кстати. Мне надо было с тобой поговорить.

— Ты мне звонил? — спросил Шеффер с беспокойством.

— Нет, но собирался.

Шеффер вздохнул с облегчением и снял куртку. Потом он скрестил руки и уставился на стену.

— Я чувствую себя грязным.

— Ну что ж, пойди прими ванну.

— Ах да, правда! Хорошая мысль.

Шеффер пошел в ванную. Брюс послушал, как он возится с кранами, и вошел в тот момент, когда капитан укладывал свою одежду кучкой на крышке унитаза. Брюс отметил, что для интеллектуала у него мускулистая спина, тонкая талия и очень красивые ягодицы. Пока капитан устраивался в ванне, майор открыл шкафчик в поисках банной рукавицы.

— Голубую, розовую или желтую? — спросил он.

— Желтую. Очень подойдет к моей шакальей печенке, — ответил Шеффер и окунулся в воду с головой.

Брюс присел на край ванны и бросил в воду рукавицу, которая медленно погружалась, пока не достигла правого колена Шеффера. Вспомнив, что его помощник старается бросить курить, он окунул кончик сигареты в воду, а потом бросил ее в мусорное ведро. И еще майор вспомнил, что в детстве просил дедушку считать, пока он будет держать голову под водой в розовой ванне. Дело было во время летних каникул в маленьком домике в Агонданже. Его лучший показатель составил пятьдесят семь секунд. Он запомнил эту цифру, потому что, по словам деда, она совпадала с годом, когда запустили спутник. «Первый искусственный спутник Земли и начало всяких неприятностей», — любил уточнять старый металлург.

Из воды показалась голова капитана, очки были залиты водой. Брюс снял их, вытер махровым полотенцем и положил на край раковины. Он подумал, что, нечетко видя его лицо, Шеффер скорее сможет рассказать, что у него на душе. Интуиция не подвела. Через минуту, устремив на него свои близорукие глаза, капитан сказал:

— Я трахнул Карлу Дубровны. И все прошло точно так, как я мечтал. Фантастика.

— Может быть, ты опять мечтал?

— К сожалению, нет. Алекс, такое со мной впервые.

— Ты надел презерватив?

— Да, конечно, но они не спасают от чувства вины.

— Ну не все же сразу!

— У тебя нет лишней сигаретки?

— Нет.

Брюс вышел из ванной, выкурил сигарету у окна, потом лег на диван, ожидая, пока Виктор Шеффер выйдет из ванны. Когда капитан вернулся в гостиную, он сказал ему:

— Я нашел в сети одного Кассиди. Вернее, Майкла Кэссиди. Специалист по мозгу, работает в фирме, которая занимается исследованиями в области имплантируемых кибернетических устройств, в Балтиморе. «Нейтроникс Энтерпрайз». Ему около пятидесяти, он опубликовал кучу статей о функционировании мозга, о мыслящих машинах и искусственном интеллекте.

— А я нашел снотворное в тумбочке Карлы Дубровны. Находясь на таблетках, она вряд ли может быть уверена, что ее парень все ночи проводит с ней.

26

Алекс Брюс позвонил в Соединенные Штаты Джейсону Дагерти, агенту ФБР, с которым познакомился на конгрессе в Вашингтоне. Они сразу прониклись симпатией друг к другу. Агент Дагерти отличался могучим телосложением и большой сдержанностью. Он внимательно выслушал майора, рассказавшего ему о Майкле Кэссиди и об обстоятельствах расследования, и, не задавая лишних вопросов, пообещал перезвонить как можно скорее. Затем Брюс позвонил в отделение актов гражданского состояния города Кретей, где родился Жюльен Кассиди, и попросил служащего найти соответствующие документы. Час спустя пришлось смириться с очевидным. В муниципальных регистрах не значилось никакого Жюльена Кассиди, родившегося 5 февраля 1965 года. Брюс уже готов был положить трубку, как вдруг ему пришла в голову мысль попросить переслать по факсу в криминальную полицию имена всех детей, родившихся в тот день. Когда служащий предложил ему перезвонить назавтра, чтобы уточнить, насколько это возможно, Брюс повысил голос и назвал ситуацию не терпящей промедления. Через два часа он получил нужные сведения и вместе с Шеффером изучил список. Пятого февраля 1965 года в Кретей родились пять детей, в том числе три девочки, сразу же исключенные из рассмотрения. Оставались два мальчика — Бастьен Верньо, сын Фабьенн Тессар и Патрика Верньо, и Жюль Куаньяр, появившийся на свет в клинике Кретей. Имя отца неизвестно, мать звали Амели Куаньяр.

— Невозможно носить имя Жюль Куаньяр, будучи актером, — заметил Шеффер, который, казалось, уже пришел в себя.

— Да, Жюльен Кассиди звучит куда лучше, особенно для дубляжа американских сериалов, — ответил Брюс.

Ближе к обеду пришел ответ от Дагерти. Профессор Майкл Кэссиди родился в Бостоне в 1952 году. В 1973 году он женился, жен не менял, у него было трое детей, и он никогда не жил нигде, кроме США. В 1969 году Кэссиди, которому только что исполнилось семнадцать лет, поступил в престижный Калифорнийский университет в Беркли благодаря стипендии, учрежденной неким фондом, оценившим его незаурядные для столь юного возраста способности. В научных кругах его считали одним из самых выдающихся специалистов по человеческому сознанию, а широкая публика знала его по телепередачам и книгам, где доступным языком излагались сведения о функционировании мозга. Шеффер быстро подсчитал:

— Если Майкл Кэссиди — отец Жюля Куаньяра, то он рано развился не только в интеллектуальном плане. В год рождения мальчика ему было всего тринадцать лет.

— А сегодня ему всего сорок восемь, но выглядит он лет на десять старше, потому что он бородатый, лысый и в очках, — добавил Брюс. — Я видел его фотографию в Интернете.

— Ты был прав, нельзя же иметь все сразу, — сказал Шеффер, поправляя очки.

— Поскольку Майкл Кэссиди, скорее всего, не является неизвестным отцом, думаю, нам надо поискать Амели Куаньяр.

Последним местом жительства Амели Куаньяр был дом для престарелых «Большие ивы» в Франковилле. Директор объяснил двум полицейским, что Амели Куаньяр прожила в его заведении три года и за это время ее ни разу никто не навестил, если не считать сотрудницу социальной службы. Она страдала болезнью Альцгеймера, но умерла не от разрушения мозга. В последние полгода жизни