Михаил Март - Приглашение на эшафот. Покрась в черное-2

— Я осмотр закончил, Александр Иваныч, — сказал медэксперт. — Кстати, здравствуйте. Извините, такое впечатление, будто мы с вами не расставались.

— Здравствуй, Валентин. Как, думаешь, его повесили?

— Вы мои мысли читаете, Александр Иваныч. Дня три-четыре висит. Портиться начал. Думаю, вешали мертвое тело.

— Ноги до стола не достают сантиметров десять, Табурет на полу не валяется. Стало быть, покойника положили на стол, потом убийца туда сам залез, поднял труп и просунул в петлю.

Выслушав Трифонова, Куприянов добавил:

— Только без табуреточки дело не обошлось. Даже при моем росте, стоя на столе, я до крюка не дотянусь. А надо было люстру снять и узел завязать. Так что табуретка была, а потом ее отнесли на кухню. Там их четыре штуки. Следы от обуви вытерли. Вася уже проверил.

На пороге появился Дымба.

— Глянь на узел, Василий, — обратился к криминалисту Трифонов. — Что можешь сказать?

— Такие узлы яхтсмены вяжут. Паруса крепят. Вообще все выглядит как ритуал с жертвоприношением. Будто сатанисты здесь погуляли.

— Надо снять труп, обыскать его и отправить на вскрытие, распорядился Трифонов. — Я сейчас поговорю с хозяином и вернусь.

На кухне пожилой мужчина пил чай, будто в его квартире ничего не произошло.

— Вот, — растерянно протянул майор, шедший следом за Трифоновым, — профессор Горлов Виктор Спиридонович, хозяин квартиры. Познакомьтесь. Полковник юстиции старший следователь по особо-важным делам Александр Иванович Трифонов.

— Присаживайтесь, полковник. Чаю хотите?

— Нет, спасибо.

— А я проголодался, понимаете ли. Прямо с поезда. Приезжаю, а тут мне мумию подбросили.

— Вы египтолог?

— Угадали. Почти. Приходилось и в Египте бывать, на раскопках. Я археолог.

— Вы знаете профессора Грановского?

— Игоря Афанасьевича?

— Его самого.

— Конечно. Мы с ним входим в состав комитета по созданию энциклопедии стран Ближнего Востока, Средней и Юго-Восточной Азии. Умнейший человек. Вы с ним знакомы?

— Виделись сегодня. Вы давно уехали в командировку?

— Четыре дня назад. Прямо с конференции — на поезд. Не успел домой заехать переодеться. Билеты поменяли на другой рейс и вручили их прямо на заседании.

— Значит, вы уехали двенадцатого августа?

— Совершенно верно.

— А из дома в котором часу ушли?

— В одиннадцать утра.

— После конференции собирались заехать домой? И в котором часу это случилось бы, если бы не самолет?

— Конференция закончилась в три тридцать плюс сорок минут дороги. Я, видите ли, пользуюсь общественным транспортом, а по набережной иду пешком. Надо двигаться, понимаете ли. Работа сидячая.

— Скажите, Виктор Спиридоныч, а свечи на полу, где повешен покойник, вам ни о чем не говорят?

— Не могу сказать ничего о православии. Но евреи и палестинцы очень часто зажигают свечи по погибшим или умершим. Одна свеча — один покойник. Эти свечи, их количество, должны иметь какое-то отношение к ушедшему в мир иной. В частности, к повешенному.

— Труп сейчас увезут, помещение мы проветрим. Долго вас мариновать на кухне не будем.

— Рад это слышать, полковник. Честно говоря, я бы немного вздремнул. Устал, понимаете ли.

Трифонов и Куприянов вернулись в комнату.

—Сейчас труповозка приедет,-доложил Купченко. — Я поеду с ними в морг. На теле трупа под лопаткой есть след от укола. Вокруг образовался синяк.

— Хорошо, что заметил, Валентин. Это очень важно. Когда наступила смерть?

— Дня три назад.

— Двенадцатого.

— Скорее всего. Но я могу судить лишь по трупным пятнам. После вскрытия узнаем точно.

— Ясно. А что у тебя, Вася?

— В этой комнате шла борьба. Покойничек не хотел лезть в петлю. На полу валяется погнутый бронзовый подсвечник. Похоже, отпечатки на нем оставил он. Удар пришелся по столу. Соперник увернулся, к своему счастью. Представьте себе, я хватаю с камина подсвечник, размахиваюсь, вы отскакиваете в сторону, и я, ударяя по крышке стола, проламываю ее. При этом сам падаю на стол. Остались характерные царапины, оставленные пуговицами пиджака. Подсвечник падает на пол.

— Однако подсвечник не помог. Ему сделали укол, оттащили в соседнюю комнату и повесили. Силы были неравными. Но парень-то крепкий, с ним так просто не совладаешь. Установили личность?

— А он двуликий, Александр Иваныч.

Дымба подал Трифонову портмоне.

— Я в этом не сомневался.

Общегражданский паспорт принадлежал Зибирову Шамилю Умаровичу, проживающему на улице Гоголя, дом девять. Загранпаспорт выписан на имя Эпштейна Марка Григорьевича. Визы Иордании и Израиля. И опять из паспорта выскочил листок, вырезанный из газеты. Портрет мужчины. В портмоне были водительские права и документы на машину.

— Ключи от машины лежали в кармане брюк?

— От машины нашлись, от квартиры нет.

Трифонов глянул на Куприянова:

— Возьми ключи, Семен, и спустись вниз. Машина должна стоять на набережной под окнами. Только без Васи не лезь. Убедись, что она там, и назад.

Трифонов присел на диван.

— Нуте-с, господа. И что мы имеем, кроме трупа?

— Есть визитная карточка с телефоном туроператора фирмы «Магда-тур». Возможно, господин Зибиров или Эпштейн, если судить по загранпаспорту, собрался уезжать в отпуск.

Трифонов взял визитку:

— Проверим. У меня к вам, ребята, такой вопрос. Могла ли женщина без помощи сообщника устроить весь этот вертеп?

Вопрос мог быть любым, тем более, если его задает Трифонов. Но тут оба, и Купченко, и Дымба, растерялись. Первым попытался ответить Дымба:

— Я уже давно ничему не удивляюсь, Александр Иваныч. Но мне трудно себе представить такую женщину. Не говоря уж о том, что вязать морские узлы — не женское дело. Может быть, у нее хватило бы сил поднять труп на руках и сунуть его в петлю, но устраивать драку с противником, вооруженным подсвечником, и выйти из нее победителем… Сомнительно.

— Я придерживаюсь того же мнения, — согласился Купченко. — Предположим, что наша героиня — чемпионка по карате, но это значения не имеет. На трупе нет следов насилия.

— И все же в петлю сунули труп. — Трифонов вздохнул. — А как быть со следом от укола? Открой окна, Вася, дышать нечем.

— А почему мы должны считать, будто убийца работал в одиночку или с сообщником? — резонно заметил Купченко. — Их могло быть больше.

— На «больше» отпечатков не хватает, — заметил Дымба, распахивая окно. — Старые протертые ковры не дают мне возможности сделать однозначные выводы, след от скольжения обуви есть только у стола. Вот почему я сделал вывод, что жертва при нанесении удара подсвечником поскользнулась и растянулась брюхом на полированной крышке, поцарапав ее пуговицами. Думаю, все проходило именно так.

Дверь открылась, вошли Куприянов, лейтенант Рогова и участковый.

— Александр Иваныч, соседи ничего не видели и не слышали, — доложила девушка. — Но я спустилась с Семеном вниз. Машина на месте. И вы знаете, в салоне еще остался очень слабый аромат тех же французских духов.

— Шерше ля фам! Ищите женщину! Какая банальность. — хлопнул себя по коленям Трифонов.

— Что будем делать, Александр Иваныч?

— Поедем на квартиру покойного Зибирова. Я, Рогова и Куприянов. Дымба остается здесь с участковым, Купченко сопровождает труп на вскрытие.

В квартиру попали случайно. На звонки дверь никто не открывал. Вызывать слесаря без санкции в час ночи было глупо. Искать участкового смысла не имело. Пришлось бы откладывать работу на утро, но выручила тонкая подошва туфелек Наташи Роговой. Она почувствовала какой-то твердый предмет под ногой, приподняла коврик, расстеленный перед дверью, и увидела связку ключей.

— Вот почему их не нашли в карманах повешенного, — деловито заметил Куприянов.

— Это не ключи, Семен, это след, — возразил Трифонов. — След, оставленный убийцей. Намеренно оставлен. Много ли людей ты знаешь в Питере, кто прячет свои ключи под ковриком?

— А если он положил ключи для человека, которого не смог дождаться? — спросила Рогова. — Для любимой девушки, например.

— Ключи оставил под ковриком какой-то молодой человек.

Все оглянулись. Дверь квартиры напротив была открытой. На пороге стояла немолодая женщина в махровом халате.

— Вы очень шумите.

Куприянов подошел к женщине и предъявил свое удостоверение:

— Мы из милиции. Ищем вашего соседа. Дело не терпит отлагательства.

— Я сама его сторожу уже несколько дней. Вот вышла на шум, думала, что вернулся Шамиль с компанией.

— Сторожите? Он вам нужен?

— Мне передали для него письмо. Сказали, будто срочное. Приносила какая-то девушка. Не застав его, позвонила в мою дверь и попросила передать конверт Шамилю. Отказать было неудобно.

— Письмо у вас?

— Да. Шамиль так и не появился.

— А что вы скажете о молодом человеке, который положил ключи под коврик?