Шантажистка - Алевтина Ивановна Варава

Я дёргался от каждого шороха. Всякий раз, когда кто-то со мной заговаривал, ждал обвинений и угроз, уверенный, что меня успели выставить чокнутым извращенцем и дать об этом интервью на федеральном канале.

Опять я страшился увидеть на пороге полицию, опять покрывался испариной от стука в мой кабинет. Я даже уроки вёл в состоянии полупаники, каждый миг ожидая толпу с вилами или ещё хуже – парочку мужиков в форме и с наручниками.

Вечером того же дня, когда вернулась в лицей Лена, моя дочь объявила о том, что на Хэллоуин идёт с ней в ночной клуб и потому нужен «крутецкий костюм».

Это был удар ниже пояса, впрочем, как и всегда.

Можно было догадаться, – думал я, спрятавшись в уборной и открыв в душевой воду. Не тюрьмой она грозила, а петлёй.

Что-то ужасное случится с Машей из-за меня. Вот что она задумала.

Запереть дочку дома на замок насильно помешает жена.

Рассказать о том, что моя несовершеннолетняя обиженная любовница собралась мстить через нашего ребёнка, казалось запредельным, невзирая на то, как мы сблизились с Ларисой в последние месяцы.

Паниковал ли я? Да, чёрт возьми!

Успел забыть, что Лена не раз продемонстрировала, с какой охотой использует Машу в своих целях! Всё самое скверное, что я успел придумать, поблёкло на фоне страшной правды.

Моя девочка совершенно беззащитна. С ней можно сделать всё что угодно.

Сломать её жизнь и психику навсегда.

Хотелось кричать, выть, самому звонить в полицию.

Но как на самом деле могу я её защитить?

Не разрушив нашу семью с другого бока.

Свою панику я старался не показывать всеми силами, чтобы не усугубить и без того ужасающую ситуацию. Конечно, выходило топорно, всё было написано у меня на лице. Но Лариса интерпретировала это неправильно. Решила, что я переживаю, как и раньше, из-за своих «закидонов», но мужественно молчу. Из-за такого вывода она мной гордилась и всячески старалась не провоцировать.

А я лихорадочно думал. И в итоге позвонил сыну. Я буквально умолял его оставить все дела, обзавестись костюмом и завтра оказаться в том же клубе (благо название его нам с женой сообщили, потому что на этот раз я был мудрее и удержался от запретов и скандалов). Я просил сына глаз с Машки не спускать. Быть постоянно рядом.

Я позволил Мише списать всё на мою старческую нервозность, панические атаки, даже маразм – потому что не в шутку говорил ему о «плохом предчувствии». Это так сильно расходилось с моим обычным поведением, что сын дал слово всё выполнить.

А у меня появился временно́й люфт. Очень короткий. Я понимал прекрасно: не прокатит с вечеринкой, так Лена придумает что-то ещё. Машу нужно было спасать.

Пока дочка веселилась на дурацкой дискотеке под надзором брата, я встретился со старым армейским приятелем Игорем Сколовым.

Так вышло, что года четыре назад мы с ним столкнулись совершенно случайно в торговом центре и засели в пивной, и с тех пор я знал, каким необычным делом Игорёха занимается. Крупный, жилистый и очень сильный, лучший по физподготовке в нашей части, теперь он стал эдаким частным детективом. Конечно, Игорь не расследовал таинственные убийства, как в кино и книжках, по большей части он следил за мужчинами и женщинами, которых подозревали в изменах. И зарабатывал на этом неплохие деньги. Но главное для меня – он научился следить незаметно. И был достаточно силён, чтобы вмешаться в случае угрозы.

Разумеется, я не стал рассказывать ему правду. А особенности работы научили Игоря не задавать лишних вопросов. По-моему, выходило, что недоброжелатели могут причинить моей дочке вред, и того было довольно.

В пору, когда я был так наивен, что взялся оплачивать Лене Семёновой психотерапевта, я успел внести некоторые коррективы в свою финансовую несамостоятельность в рамках семьи. К тому же Лариса когда-то не подумала пересчитать стопку долларовых банкнот, которую всучил мне Юрий Поречный – и те деньги я спрятал. Так что стартовая сумма для того, чтобы обеспечить дочери безопасность, у меня имелась, к тому же Игорь сделал мне скидку. У него тоже подрастала дочь.

Конечно, приставить к Машке незримого телохранителя на всю жизнь я не мог. Но, по крайней мере пока, отпустил сдавивший голову клешнями обруч.

Я всерьёз задумался о том, чтобы отправить дочь учиться за границу, или хотя бы в Санкт-Петербург. Убрать из доступа Лены. Маша, скорее всего, воспримет такую идею с восторгом. И пожалуй, лучше дочке обретать самостоятельность в относительной безопасности, чем ходить под угрозой расправы за мои грехи.

О том, сколько иных рисков подстерегает юную девушку без надзора, я старался не думать. Всё лучше открытой на неё охоты.

Через две недели Игорь доложил, что Маша встречалась в кафе с Леной Семёновой и каким-то мужчиной. Я сделал акцент на «ненадёжной подруге», из-за близости которой нужно быть в особенности настороже.

Информация мне очень не понравилась.

Со мной самим за это время ровным счётом ничего не происходило, и я уверился окончательно, что месть готовится через дочку.

С помощью Игоря я исхитрился установить на телефон Маши ломанную программу родительского контроля. Ломанную так, чтобы отслеживаемый смартфон не уведомлял о том свою владелицу. Приложение позволяло наблюдать за перемещениями Маши по карте и даже слушать звук вокруг её телефона. К последнему я обращался, только если дочь находилась в странных местах.

Не сочтите меня сумасшедшим мерзавцем, на самом деле я включил эту функцию только дважды. Раз, когда Маша по дороге из лицея вдруг свернула на соседнюю улицу и вошла в какую-то высотку. Оказалось, там жил её одноклассник, передавший Машке контурные карты. И однажды, когда она уехала на такси на другой конец города, где тоже посетила жилой дом. В тот раз я едва не поседел, трижды звонил Игорю, проверяя, чтобы он не упустил мою дочь, обсудил, как он отследит квартиру, и что будет делать, если…

Там жил собачий тренер, только и всего. Маша повезла к нему Чингисхана на смотрины.

Угораздило же меня купить эту треклятую собачонку! Из-за неё Маша таскалась по паркам и безлюдным местам, гуляла куда дольше, чем могла бы. Ездила не пойми куда. Облюбовала пустынную балку между нашим жилым комплексом и лицеем.

Именно когда в руках Маши появлялся поводок, я приклеивался к экрану телефона, чувствуя себя форменным маньяком.

К счастью, кроме прогулок с Чингисханом, Маша никуда не ходила. Также мне удалось заманить её участвовать в подготовке концерта художественной самодеятельности, и дочь много репетировала, оставаясь после уроков в здании, где я за неё почти не переживал. К тому же Лена Семёнова в постановке не участвовала.

За три недели я почти научился соединять своё безумное слежение с жизнью. В