Дэвид Бальдаччи - Коллекционеры

Он поехал в мотель и поднялся в номер на втором этаже, окна которого выходили на автостоянку. Открыл дверь, но свет включать не стал. Быстро подошел к двери, ведущей в соседний номер, отпер ее и прошел внутрь. Сигрейвз тотчас ощутил присутствие еще одного человека, но не произнес ни слова. Молча разделся и забрался в постель, где она уже ждала его. Женщина была вся такая разнежившаяся, теплая, пышная, но самое главное — она тоже работала в АНБ.

Час спустя, оба вполне удовлетворенные, они вылезли из постели. Он оделся и закурил, она пошла в душ. Он знал, что женщина предприняла такие же меры предосторожности, чтобы избежать слежки, как и он. К тому же она никогда не давала никому ни малейшего повода заинтересоваться ею, и именно поэтому Сигрейвз ее и завербовал для этой операции. Они оба были одинокими, так что даже если об их свидании станет известно, это будет выглядеть как обычные сексуальные отношения двух вполне взрослых людей, а это пока что не является в Америке противозаконным.

Шум воды в душе прекратился. Он постучал в дверь ванной и вошел. Помог ей выйти из душевой кабинки, погладил по голой попке и поцеловал.

— Люблю тебя, — сказала она, чуть куснув его за ухо.

— Ты денежки любишь, — поправил он ее.

— И это тоже, — проворковала она, прикоснувшись к его промежности.

— На сегодня хватит. Мне уже не восемнадцать.

Она обняла его за мускулистые плечи:

— Ну перестань…

— В следующий раз, — твердо сказал он и больно шлепнул ее по ягодице, оставив на ней красный след.

— Давай, будь снова грубым, — простонала она, дыша ему в ухо. — Сделай мне больно.

— А я по-другому и не умею, ты же знаешь.

Она толкнула его к стене, ее мокрые груди припечатались к его рубашке. Схватив его за волосы, женщина попыталась засунуть язык ему в рот так глубоко, как будто хотела достать до самой глотки.

— Господи, какой ты сексуальный! — прошептала она.

— Знаю.

Он попытался вырваться из ее объятий, но не тут-то было.

— Деньги придут как всегда? — спросила она, продолжая свои манипуляции.

— Как только я получу свои, и ты получишь свои, милочка. — Она снова заворковала, но как только он еще раз больно шлепнул ее по попке, оставив красный след на другой ягодице, оставила его в покое.

«Да, дурочка, тут действительно речь идет только о деньгах».

Пока она одевалась, он вернулся в комнату, включил свет, взял ее сумочку, лежавшую на прикроватной тумбочке, и достал из его внутреннего кармашка цифровую камеру. Затем извлек флэшку на двадцать гигабит и ногтем снял крохотную черную панельку с задней ее части. Несколько секунд он смотрел на миниатюрную панельку. Такая мелочь, а стоит десять миллионов долларов! А может, обойдется даже еще дороже одному очень жаждущему ее заполучить покупателю на Ближнем Востоке, которому не нравилось, что Америке стало известно о его планах убийств и разрушений в отношении тех, кто ему противостоит.

Информация на этом черном носителе уравновесит шансы обеих сторон, по крайней мере на некоторое время, пока в АНБ не поймут, что их новая программа отслеживания террористов засвечена. Тогда они заменят ее другой, а Сигрейвзу поступит еще один телефонный звонок, и он, в свою очередь, тоже кое-кому позвонит. Затем через несколько дней он поедет в другой мотель, снова переспит с этой дамочкой, снимет информацию и получит еще одну восьмизначную сумму. Он всегда проворачивал свой бизнес по одной и той же схеме — в этом была суть его работы. Он будет заниматься этим до тех пор, пока в АНБ не сообразят, что у них завелся «крот». Тогда Сигрейвз заморозит свои операции в АНБ — на некоторое время, поскольку у чиновников обычно короткая память. И временно займется чем-нибудь другим.

Он воспользовался жевательной резинкой, чтобы прикрепить носитель с информацией о новой системе АНБ к тыльной стороне переднего зуба. Потом перешел в другую комнату — там в шкафу висел наготове еще один полный комплект одежды. Он принял душ, переоделся и вышел на улицу. Через несколько кварталов сел в автобус, доехал до бюро аренды автомобилей, взял напрокат машину и поехал домой.

Час он потратил на извлечение информации с миниатюрного носителя, еще час — на перенос ее на более подходящий для дальнейшей передачи носитель. Будучи профессиональным шпионом, Сигрейвз всегда с энтузиазмом занимался всевозможными секретными кодами в частности и историей криптографии вообще. Компьютеры легко зашифровывают и расшифровывают любые сообщения в автоматическом режиме. В более сложных системах шифровки используются комплексные ключи, состоящие из сотен, даже тысяч знаков — они гораздо длиннее, чем сами зашифрованные сообщения. Взлом их возможен лишь с помощью компьютеров огромной мощности и при наличии массы времени. И все потому, Что современные специалисты по криптографии знают, что любое сообщение может быть перехвачено, поэтому разрабатывают и свои системы шифровки для подобного неизбежного финала. Их кредо: ты можешь это перехватить, но почти наверняка не сможешь прочитать.

Сигрейвз предпочитал более старый и проверенный метод шифровки — такой, который по причине самого способа передачи может оказаться еще более недоступным, чем современные, разработанные на компьютере монстры. Все очень просто: если ты не можешь перехватить сообщение, у тебя ноль шансов его прочесть. Да, в этих старых способах кое-что есть, думал он. Даже парни из АНБ, при всех их мощных технологических штучках, могли бы извлечь для себя неплохой урок.

Покончив с этой работой, он рухнул в постель.

Но вместо того чтобы уснуть, Сигрейвз думал только о своем следующем убийстве, которое обогатит его коллекцию еще на один экспонат…

Вернувшись в коттедж, Стоун быстро посвятил остальных в свои последние открытия. Когда он рассказал о закрашенной маркировке на баллоне «СО2, пять тысяч на миллион», Милтон тут же открыл ноутбук, в котором хранились все файлы, имеющие отношение к этому делу, скачанные из Интернета. После того как Стоун закончил, Милтон сообщил:

— С02 почти никогда не используется в помещениях, где работают люди, потому что он почти мгновенно забирает из воздуха весь кислород, в результате чего огонь гаснет. При концентрации пять тысяч на миллион этот газ мгновенно становится смертельно опасным для любого оказавшегося рядом. Человек задохнется до того, как успеет убежать. И это не самый легкий способ умереть.

Аннабель покашляла, встала и подошла к окну, осторожно выглянув наружу.

— И еще, надо полагать, он резко понижает температуру воздуха, — поспешно добавил Стоун.

Милтон кивнул, не отрываясь от компьютера.

— При высоком давлении из распылителя могут вылетать даже частицы сухого льда. Это называется «снежный эффект», потому что быстро поглощается тепло, понижается температура окружающей среды, что помогает избежать вспышек огня и повторного возгорания. Этот «снег» при нормальной температуре быстро испаряется и не оставляет никаких следов.

— К тому времени, когда Калеба и де Хейвна обнаружили, — добавил Стоун, — содержание кислорода в воздухе, видимо, уже почти нормализовалось, а холод списали на систему кондиционирования воздуха в хранилище.

— Но если де Хейвна убил именно СО, и он умер от асфиксии, разве это не должно было обнаружиться при вскрытии? — спросил Робин.

Все это время пальцы Милтона не переставали бегать по клавиатуре.

— Не обязательно, — сказал он. — Вот информация, которую я скачал раньше с сайта, открытого Национальной ассоциацией патологоанатомов. Если отравление окисью углерода можно обнаружить при аутопсии по покраснению кожи, то смерть от двуокиси углерода не оставляет таких явных следов. — Читая прямо с экрана, Милтон продолжил: — «Единственный метод обнаружить пониженное содержание кислорода в тканях погибшего — это анализ крови на содержание газов, при котором определяется соотношение уровня кислорода и двуокиси углерода в крови человека. Но такой анализ проводится только с кровью живого человека, чтобы определить необходимость в увеличении содержания кислорода. И никогда не делается посмертно по той простой причине, что человек уже мертв».

— Мне сообщили, — вставил Калеб, — что Джонатана признали умершим еще в хранилище. Его даже не доставляли в реанимацию.

— Баллон, который они увезли из библиотеки, — добавил Стоун, — имел маркировку «ФМ-200», и именно на него я обратил внимание — по вполне понятным причинам.

— Не понял, что ты имеешь в виду, — сказал Робин.

— Библиотека избавляется от халоновой системы. Если я прав и они действительно привезли баллон, полный смертельно опасного газа, но с другой маркировкой, чтобы скрыть его настоящее содержимое, тогда они не стали бы возвращать в библиотеку «халон» — это могло вызвать подозрения.