Шарлатаны - Робин Кук

Пытаясь сохранить остатки гордости, Ной удалил текст и с отвращением швырнул телефон на стол.

Интересно, когда Ава соизволит ответить: завтра, через день-другой или вовсе никогда? Может, в следующий раз он увидит ее в операционной или они случайно столкнутся в одном из больничных коридоров и разойдутся, как в море корабли? Ной прокручивал в голове кучу различных сюжетов. Со времен учебы в старшей школе, когда его первая любовь вдруг ни с того ни с сего переключилась на другого парня, он не чувствовал себя настолько рассерженным, сбитым с толку, опечаленным и встревоженным одновременно.

— Или я влюбился? — вслух произнес Ной. Каким бы привычно-одиноким ни был последний год его жизни, молодой врач знал, что превратился в изголодавшегося по любви зануду, который нуждается в человеческом тепле. И вот его взяла штурмом потрясающая женщина, теперь внезапно исчезнувшая без следа.

КНИГА ВТОРАЯ

Глава 15

Воскресенье, 16 июля, 21:10

Следующие четыре дня вряд ли можно было отнести к разряду счастливых. Чтобы не зацикливаться на исчезновении Авы, Ной с головой погрузился в работу. Он не только сделал гораздо больше операций, чем планировал, но даже составил план лекций по науке на месяц вперед. Также он встретился с каждым из первогодок — выслушал жалобное нытье и восторженные отзывы новоиспеченных младших ординаторов.

Несмотря на твердое решение не ждать известий от Авы, от каждого эсэмэс или телефонного звонка сердце Ноя пускалось вскачь — вдруг это она? Увы, каждый раз его ждало разочарование. Через день после исчезновения подруги Ной, не желая больше бегать по больничным коридорам в надежде на случайную встречу, просто зашел к секретарю отделения анестезиологии и реанимации и спросил, когда должна вернуться доктор Лондон. Дабы не вызвать ненужных подозрений, он пояснил, что хочет поговорить с ней по поводу дела Элен Гибсон. Секретарь заявила, что до понедельника операций Авы в расписании нет.

Ной вышел из больницы через главный вход и привычным маршрутом направился в сторону дома. Теперь, когда суета рабочего дня, требующая постоянного внимания, осталась позади, мысли сами собой обратились к личным проблемам. Мейсон исполнил угрозу и поставил в известность доктора Эрнандеса о предполагаемом романе между Ноем и Авой. Сообщение, в котором его срочно просили зайти к главному врачу, Ротхаузер получил в четверг утром, когда мылся перед очередной операцией.

Встреча получилась не из приятных. Все пошло не так с самого начала, поскольку Ной, решив, что операция важнее, предпочел сначала закончить ее и в результате явился в кабинет шефа с двухчасовым опозданием. Тот, явно задетый непочтительным поведением подчиненного, не обращая внимания на объяснения, обрушился на него прямо с порога. Доктор Эрнандес подчеркнул, что администрация клиники ничего не имеет против романов между сотрудниками, поскольку все тут люди взрослые, однако не одобряет, если подобные отношения сказываются на качестве работы. Далее он заметил, что, по мнению доктора Мейсона, Ной покрывает доктора Лондон и потому даже не упомянул об ошибке анестезиолога, выбравшего спинальную анестезию вместо общей.

Ной пытался возражать: во-первых, никто никого не покрывает, а во-вторых, помощники доктора Мейсона звонили накануне и просили сделать мистеру Винсенту именно спинальную анестезию. Но шеф будто оглох. Он продолжал возмущаться выступлением Ротхаузера на конференции: с какой стати ординатор вдруг взялся критиковать практику конвейерной хирургии, когда Медицинский совет штата давным-давно признал технологию безопасной и разрешил к применению? Попытка напомнить шефу, что в докладе не было ни слова о конвейерной хирургии, а вопрос поднял участник обсуждения, вновь осталась без внимания.

— Пожалуйста, давайте не будем углубляться в детали и начинать спор, — отмахнулся доктор Эрнандес. — Суть понятна. Мы надеялись увидеть в вас сотрудника, преданного интересам отделения хирургии, а в будущем, возможно, штатного врача клиники. Не знаю, чем вы так досадили доктору Мейсону, и знать не хочу, но в ваших же интересах наладить с ним отношения, и чем быстрее, тем лучше. Вы были блестящим ординатором, доктор Ротхаузер. Не хотелось бы, чтобы на финишной прямой вы своими руками разрушили то, чего добились за эти пять лет. Вы меня поняли, доктор Ротхаузер?

Короткий разговор с шефом оставил у Ноя смешанные чувства: раздражение пополам с тревогой. Удручало еще и то, с какой готовностью администрация закрывает глаза на личные недостатки доктора Мейсона, и лишь потому, что он выдающийся специалист. Когда Мигель Эрнандес заговорил о причинах недовольства звездного хирурга, Ною пришлось заставить себя промолчать, чтобы не назвать истинную причину: Мэг, любовница Мейсона, которую молодой ординатор вывел на чистую воду. Связанный с ней скандал и так слишком дорого обошелся клинике, и Ротхаузер опасался, что упоминание мисс Грин только еще больше разозлит шефа.

Ной двинулся в глубь Бостон-Коммон, пересекая парк по диагонали и направляясь к зданию с ярким золотым куполом — Капитолию штата Массачусетс. В парке было полно народу, все наслаждались теплым летним вечером, и даже на детской площадке, несмотря на сумерки, слышался веселый гомон. Ной вышагивал в белом медицинском костюме среди здоровых, полных жизни людей, чувствуя себя чужаком в пестрой толпе, где многие считали его мир — больничные коридоры, палаты, операционные — ужасным и мрачным местом.

Как бы ни был плох разговор с заведующим хирургическим отделением, встреча с директором ординатуры оказалась еще хуже. Ноя вызвали туда несколько часов спустя после визита к шефу. С первых же слов доктора Кантора стало ясно, что Мейсон и тут постарался: директору уже была известна история о предполагаемом романе с доктором Лондон и о том, что в деле Брюса Винсента Ротхаузер прикрывает подругу.

— Мне это совсем не нравится, — отрезал доктор Эдвард Кантор. — В обязанности главного ординатора по хирургии не входит защита некомпетентного анестезиолога, с которым он завел интрижку.

— Вряд ли доктора Лондон можно обвинить в некомпетентности, — выпалил Ной, прежде чем успел понять опрометчивость своей реплики. Он тут же пожалел о своей горячности: нужно было молчать, как и в случае с доктором Эрнандесом. А теперь получалось, что он действительно защищает Аву.

— Полагаю, не наша забота заниматься вопросами профессиональной состоятельности доктора Лондон. Оставим эту головную боль ее начальству. Вряд ли нам понравилось бы, начни анестезиологи судить о компетентности хирургов. Мой вам совет, доктор Ротхаузер: не надо соваться не в свое дело. Если впредь повторится нечто