Авторские права - Олег Ярославович Огородник

. . .

Только длинные гудки, как суровый приговор, слышал Саша. В доме Натальи Назаровой никто не поднял трубку. Никто не мог этого сделать. Наташа лежала в ванной, которая на одну пятую уже наполнилась водой, ее сыновья спали в дальней спальне на втором этаже и не знали, что в доме находится убийца. О них убийца тоже не знал. Таня находилась под потолком.

– Ну, кто-нибудь?! – Взмолился Саша.

Длинные, убийственно длинные гудки. Он уже знал, почему никто не отвечает, но боялся себе в этом признаться. Сергей был там. Он узнал адрес Натальи и отправился туда. Да он там, чтобы оказаться там раньше ему пришлось… Теперь Саша понял, почему у него так быстро закончился бензин.

– Да, ты все продумал, хитрый мерзавец. Но тебе это не сойдет с рук, больной ублюдок!!!

Саша схватился за угол письменного стола и рванул его вверх. Стол с грохотом перевернулся в воздухе и рухнул на пол. Саша вынул из пистолета обойму. В ней оставалось еще три пули.

– Я заставлю тебя их сожрать, все до одной, – прорычал Саша, вставил обойму на место и передернул затвор. Через минуту он выскочил на улицу.

В дома номер 16 вода в ванной наполнилась на одну четвертую, дети спали, а Таня висела в красиво и со вкусом обставленной библиотеке на первом этаже.

. . .

Он шел по улице. Это была центральная улица города, которую молодежь прозвала Бродвеем. Именно здесь, на Бродвее, когда сгущались сумерки и включались фонари, собирались толпы молодежи: чтобы выпить пива, обсудить футбольный матч, просто поболтать и закадрить девчонок. Было начало одиннадцатого. В это время здесь было довольно многолюдно, чего не скажешь о частном секторе. Но Сашу в этой толпе было трудно не заметить. Осунувшееся лицо, щетина, огромные круги под глазами. А наиболее наблюдательные могли даже разглядеть красные пятна на его одежде.

«Посмотрите, у него кровь на одежде», – кто-то прошептал ему вслед.

Но он шел. Шел вперед. Никого не замечал. Временами он расталкивал своей левой рукой зевак, осмелившихся стоять у него на пути. Он спешил, боясь, что может опоздать. В его правом кармане лежал пистолет. Через минуту он свернул с Бродвея, спустился вниз, к спортивной школе, нырнул в небольшой подлесок, чтобы сократить расстояние, и помчался к дому Натальи. Он бежал подгоняемый осенним ветром и жуткими мыслями, которые большими иглами впивались в его мозг. Он бежал, не обращая внимания на боль в ногах и груди. Сейчас он боялся одного – опоздать.

Ванная заполнилась наполовину, покрыв холодной водой ноги и живот Натальи. Она была без сознания. Ее руки и ноги были туго стянуты широкими полосами скотча. Вода прибывала, дети спали, Таня висела… Вечеринка Сергея Стеблова была в полном разгаре. Ждали еще одного гостя.

. . .

Большой двухэтажный дом. Сейчас он выглядел мрачно и пугающе. Саша узнал черный «форд» Сергея, который стоял недалеко от забора. Значит он уже здесь. В доме. Саша несколько минут всматривался в окна дома. Свет горел только на первом этаже, в библиотеке, но никаких движений рассмотреть он не смог.

– Черт, – тихо выругался Саша.

Он пригнулся, подбежал к забору и бесшумно перелез. Из дома не доносилось никаких звуков. Окна первого этажа были высоко над землей, поэтому Саша не смог разглядеть, что происходит в библиотеке. Нужно было срочно попасть в дом, и самое главное, как можно тише. Входная дверь была закрыта. Саша обошел дом и остановился возле черного входа. Эта дверь выходила на небольшую детскую площадку, где любили играть сыновья Натальи. Она тоже была закрыта, но у Назаровых когда-то была собака, поэтому внизу было вырезано окно, закрытое резиной, через которое пес в любое время мог забраться в дом. Саша мысленно поблагодарил Наташу за такую предусмотрительность для их домочадца. Он умер год назад, нового не завели, а окошко осталось. Оно было не таким большим, как хотелось бы Саше, поэтому пришлось снять пальто, чтобы кое-как протиснуться внутрь.

В коридоре было темно, и Саша пожалел, что не взял с собой фонарь. Он оставил его в квартире Сергея. Было тихо, только его прерывистое дыхание и гулкие удары сердца о грудную клетку. Саша поднял пистолет и прислушался. Откуда-то доносился едва различимый шум. Он осторожно двинулся вперед, выставив руку перед собой, в ожидании, когда глаза привыкнут к темноте. Из маленького предбанника, в котором он очутился, воспользовавшись собачьим лазом, он свернул в коридор, который через несколько шагов вывел его в прихожую у входной двери. Саша прижался к стене. Звук доносился не из библиотеки. Это был шум льющейся воды. Саша развернулся в обратную сторону, прошел через гостиную и направился к ванной комнате. Шум воды стал более различим. Сегодня он уже побывал в одной ванной комнате, и перед его глазами до сих пор стояли жуткие фотографии, свисающие с веревок. Саша остановился в нерешительности, и тут, сквозь шум воды он уловил чей-то стон. Саша вытянул в руке пистолет и приоткрыл дверь. В темноте комнаты он различил силуэт, лежащий в ванной. Саша подобрался поближе и включил лампу над умывальником, дверь он предусмотрительно за собой прикрыл. Он надеялся, что убийца не заметит тусклого света, идущего из ванной комнаты. Это была Наталья. Вода уже подобралась к ее подбородку. Когда она очнулась, то тут же попыталась выбраться из смертельной водяной ловушки, но это было бесполезно, скотч только сильнее врезался в руки и ноги, она попыталась позвать на помощь, но кляп во рту лишил ее и этой возможности. Единственное, что ей оставалось, это стонать в ожидании неминуемой смерти. И когда она уже перестала надеяться, открылась дверь, а через мгновение зажегся свет. Наталья увидела Сашу, и у нее на глазах невольно проступили слезы. Саша предупредительно прижал указательный палец к губам и склонился над ванной. Он не стал выключать воду, боясь, что отсутствие шума насторожит того, кто ее открыл. Вода уже была готова влить свою ледяную прохладу в ноздри Натальи, неся страшную и мучительную смерть. Еще минута, и она бы утонула в собственной ванной, попросту захлебнулась. Саша опустил руки под воду, обхватил Наташу и как можно осторожнее приподнял. Он почувствовал, как ее бьет дрожь. Она не только промокла до нитки, но и промерзла до косточек, а еще, и не удивительно, была напугана до смерти.

– Все будет хорошо, не переживай, я