Роберт Ладлэм - Иллюзии «Скорпионов»

— О, я расскажу о нашей встрече жене, она у меня итальянка. Она притащила домой газету, где есть фотографии этой актрисы Эйнджел Кейпел вместе с его сиятельством.

— Они просто хорошие друзья...

— О, я не берусь судить леди. Она прекрасное дитя, все ее любят, а эти бульварные газетенки просто треплются!

— Она чудесная девушка. Спасибо, синьор.

— Рад был поговорить с вами.

— Пойдем, Данте. — Бажарат взяла Николо под руку и повела в фешенебельное модное кафе Джорджтауна. Завтракавшая там публика состояла из дам в шелках, молодых женщин в блузах от Армани, нескольких членов конгресса, нетерпеливо поглядывающих на свои наручные часы. — Запомни, Нико, — сказала Бажарат, когда метрдотель любезным жестом пригласил их пройти зал, — что он сенатор, тот самый, с которым ты познакомился в Палм-Бич, адвокат из штата Мичиган. Зовут его Несбит.

Обменявшись восторженными приветствиями, все трое заказали кофе с мороженым, и сенатор заговорил:

— Я никогда здесь не был, но один из моих помощников хорошо знает это место. Оно очень популярно.

— Это просто наша прихоть, синьор. На приеме в Палм-Бич хозяйка дома упоминала это кафе, поэтому я и предложила его для встречи.

— Да, она упоминала. — Сенатор с удовольствием огляделся вокруг. — Вы получили материал, который я прошлым вечером направил вам в отель?

— Конечно, и мы с Данте Паоло несколько часов провели за его изучением. Так ведь, дорогой племянник? Мы ведь несколько часов изучали материал? — добавила Бажарат по-итальянски.

— Совершенно верно, дорогая тетушка, — подтвердил Николо тоже по-итальянски.

— Данте и его отец очень заинтересовались вашим материалом, но у них возникли определенные вопросы.

— Естественно. Этот материал представляет собой относительно детализированный обзор промышленного потенциала, а не глубокий анализ каждой вероятной возможности. Если есть заинтересованность, то мой персонал может подготовить дополнительные данные.

— Это, конечно, будет необходимо перед серьезными переговорами, но сейчас, возможно, мы сможем побеседовать и об этом... как вы его назвали... обзоре.

— Бак вам будет угодно. О каких конкретно областях промышленности?

— Не имеет значения, синьор. В любом случае речь пойдет о сотнях миллионов долларов. Существует допустимый риск, и это никогда не пугало барона, но для честного сотрудничества необходим определенный контроль, не так ли?

— Опять же в каких конкретных областях промышленности, графиня? «Контроль» — это слишком жесткий термин для нашей экономики.

— Подозреваю, что «толпы безработных» — еще более жесткий термин. Возможно, что термин «контроль» звучит как-то пугающе, так что, может быть, назовем это «документами о взаимопонимании»?

— Не приведете ли пример?

— Скажу откровенно, первые же признаки финансового благополучия могут быть опасны тем, что соответствующие профсоюзы предъявят повышенные требования...

— С этим легко будет справиться, — прервал графиню Несбит. — Мои люди провели кое-какую предварительную работу в этой области, да я и сам сделал несколько телефонных звонков. Профсоюзы значительно поумнели и стали более предусмотрительны в вопросах, касающихся экономики. Многие их члены не работают по два и три года, поэтому они не собираются убивать курицу, несущую золотые яйца. Спросите у японцев, которые имеют заводы в Пенсильвании, Калифорнии и Бог знает где еще.

— Вы очень успокоили нас, синьор.

— Вам будет представлено в письменном виде все, что касается производительности и окупаемости инвестиций. Что еще?

— Этот вопрос не всегда бывает однозначным, как в вашей стране, так и в нашей. Каковы взаимоотношения промышленников и правительства?

— Вы говорите о налогах? — спросил сенатор, нахмурил лоб, и в его взгляде появилось неодобрение. — Они взимаются вполне справедливо, графиня...

— Нет-нет, синьор! Вы не правильно меня поняли. Как говорят у вас в Америке, смерть и налоги неизбежны...

Нет, я говорю о том, что так часто встречается в Италии, — о беззастенчивом вмешательстве правительства в дела бизнесменов. Несмотря на заверения в безопасности и целостности инвестиций, нам приходилось слышать ужасные истории о проволочках, стоивших миллионы, о бюрократических процедурах на различном уровне — местном, штата, государственном. Именно об этих проволочках мы с бароном и слышали.

— Безопасность... и целостность, обусловленные требованиями рынка, — произнес с улыбкой сенатор. — Властии моего штата, как это и записано в законе, не предпримут никаких незаконных вмешательств. Мы не можем этого допустить, а чтобы выполнить свой долг перед избирателями, я все это изложу вам письменно.

— Отлично, просто чудесно... Еще один, последний вопрос, синьор, но это личная просьба, в которой вы вольны отказать, что ничуть не поколеблет моего уважения в вам.

— В чем дело, графиня?

— Как все сильные мира сего, мой брат барон вполне заслуженно гордится не только собственными достоинствами, но и своей семьей, и в особенности сыном, который ради того, чтобы помочь отцу, жертвует обычными увлечениями, присущими юности.

— Прекрасный молодой человек! Как и все, я читал в газетах статьи о его дружбе с юной телезвездой Эйнджел Кейпел...

— Ах, Анджелина, — ласково произнес Николо, делая ударение на каждом слоге. — Моя прекрасная!

— Прекрати, дорогой племянник, — оборвала его Бажарат по-итальянски.

— Особенно мне понравились их фотографии в кругу ее семьи в Бруклине. Даже самому высокооплачиваемому организатору рекламных кампаний не удалось бы сделать такие удачные фотографии, — сказал сенатор.

— Это произошло совершенно случайно... но давайте вернемся в моей просьбе.

— Конечно. Гордость барона — его семья, особенно прекрасный сын. Что я могу сделать для вас?

— Нельзя ли организовать небольшую личную встречу моего племянника с вашим президентом... всего минуту или две, чтобы я могла отправить барону фотографию, где они изображены вместе? Барон будет так счастлив, а я, конечно, не забуду рассказать брату, кто организовал эту встречу.

— Думаю, это можно будет устроить, хотя, откровенно говоря, существуют определенные сложности...

— О, понимаю, синьор, я ведь тоже читаю газеты! Поэтому и прошу о короткой личной встрече. Только Данте Паоло и я, а фотографии будут отправлены только барону ди Равелло и не попадут ни в какие газеты. Конечно, если эта просьба невыполнима, то я забуду о ней, и примите мои извинения.

— Подождите минутку, графиня, — задумчиво произнес Несбит. — Это займет несколько дней, но думаю, что смогу все устроить. Один сенатор от нашего штата состоит в той же партии, что и президент, а я поддержал его законопроект, потому что считал его правильным, хотя это может стоить мне голосов...

— Я не совсем понимаю вас.

— Он близкий друг президента и ценит мою поддержку... а также понимает, какую пользу могут принести штату инвестиции барона... и что я могу сделать с ним, если он попытается хоть чуть-чуть помешать... Да, графиня, я могу устроить такую встречу.

Хоторн и Пул осторожно шли по мощеной улице самого дешевого квартала Сан-Хуана. В туристические маршруты эта окраина главного города Пуэрто-Рико не входила, но ее охотно посещали моряки, солдаты и люди с различными пороками, и здесь все они находили удовлетворение своим плотским страстям. Из уличных фонарей горел примерно каждый четвертый, поэтому большинство невзрачных зданий оставалось в тени. Хоторн и Пул разыскивали жилище пшюта самолета, который доставил покойных Кука и Ардисона с Горды в Пуэрто-Рико. Они нашли нужный дом и были немало удивлены, услышав громкие, неистовые крики, доносившиеся из старого трехэтажного каменного здания.

— По-моему, этот бардак даст фору любому на Бурбон-стрит, коммандер. Да что там, черт побери, происходит?

— Совершенно ясно, что вечеринка, лейтенант, и нам, похоже, придется выломать дверь, потому что мы не приглашены на нее.

— Вы не возражаете, если это сделаю я, сэр?

— Что сделаешь?

— Выломаю дверь. Моя крепкая нога очень подходит для этого.

— Давай сначала постучим, а там видно будет. — Тайрел постучал в дверь, и на стук откликнулись очень быстро. Открылось маленькое окошко в центре двери, и пара больших размалеванных глаз уставилась на них.

— Нам сказали, чтобы мы пришли сюда, — вежливо произнес Хоторн.

— Как вас зовут?

— Смит и Джонс, так нам предложили назваться.

— Катитесь к черту отсюда, гринго! — Окошко захлопнулось.

— Надеюсь, что твоя многоопытная нога в порядке, Джексон?

— А твое оружие готово, Тай?

— Действуй, лейтенант.

— Вперед, коммандер! — Пул врезал по двери левой ногой, она разлетелась в щепки, и мужчины вломились в дом, держа оружие наготове. — Не двигаться, или буду стрелять! — ззакричал лейтенант.