Джеффри Дивер - Адская кухня

— Представляю, как хреново тебе было, когда ты все это услышал. Но зачем ты все-таки приехал сюда?

— Мне хотелось разузнать больше об этом мужчине. О своем родном отце. Я не собирался с ним встречаться. Но мне хотелось узнать, кто он такой, чем занимается, может быть, раздобыть его фотографию.

— Он до сих пор живет здесь?

— Нет. Уехал давным-давно.

Пеллэм рассказал о том, как ему удалось раздобыть последний адрес этого человека, но, как выяснилось, тот уехал из того дома много лет назад и не оставил никаких следов. Пеллэм связался с архивами всех пяти районов Нью-Йорка, а также всех близлежащих округов штатов Нью-Йорк, Нью-Джерси и Коннектикут. Безрезультатно.

— Значит, смылся? Как и мой папаша.

Пеллэм кивнул.

— Так зачем ты здесь остался?

— Я решил снять фильм об Адской кухне. Том районе, где жил мой отец. Он прожил здесь довольно долго. — Пеллэм забрал бутылку. — Что ж, выпьем за твоего папашу, сукиного сына.

Он отхлебнул из горлышка.

— Выпьем за обоих наших папаш. Где бы они сейчас ни были, мать их.

Не успев передать бутылку, Пеллэм второй раз за последние несколько дней ощутил затылком прикосновение холодного металла. И на этот раз это тоже было дуло пистолета.

Рамирес удостоился трех громил, Пеллэм — лишь одного.

— Твою мать, — только и бросил молодой латиноамериканец, пока двое держали его за руки, а третий тщательно обыскал, забрав пистолет и нож.

Потом он вырвал у него бутылку с мескалем и зашвырнул ее в переулок.

— Только педерасты-латиносы пьют эту мочу!

Бутылка разбилась, упав на булыжник.

Ухмыльнувшись, Рамирес обратился к Пеллэму, кивнув на громилу, сказавшего эти слова:

— Это Шон Маккрей. Понятия не имею, почему он здесь. По субботам вечером он обычно направляется на свидание — к себе домой, со своим членом.

Чем заслужил удар. Кулак врезался ему в челюсть. Рамирес мотнул головой.

Пеллэм вспомнил Маккрея. Он был тогда в баре вместе с Коркораном. Сидел рядом с Джеко Дрю.

— Я его помню, — сказал Пеллэм.

Чем, по какой-то причине, тоже заслужил удар, но только уже в живот. Пеллэм согнулся пополам, задыхаясь. Державший его парень, здоровенный верзила в черном кожаном плаще, как у Дрю, оттащил его вглубь переулка и, швырнув на мостовую, повернулся к Рамиресу.

Молодой латиноамериканец вырвался, попытался ударить одного из нападавших ногой. Но те просто начали методично его избивать. Когда они наконец остановились, Рамирес выдавил:

— Ах вы долбанные ирландские собаки, вашу мать!

Казалось, своим поведением нападавшие вывели его из себя.

— Заткнись!

Маккрей склонился к Рамиресу.

— У меня был небольшой разговор с О'Нилом. Он мне признался, что у вас с ним были дела. Не могу сказать, что это меня сильно удивило.

Второй ирландец сказал:

— Расскажи ему, что с ним произошло, с этим О'Нилом.

— А, про то, как он отправился купаться? — спросил тот, что присматривал за Пеллэмом.

— Да.

— О'Нил решил искупаться в Гудзоне, мать его, — ухмыльнулся Маккрей. — Неподалеку от второго причала. И до сих пор не всплыл.

Рамирес покачал головой.

— О, просто замечательно. Вы замочили единственного торговца оружием в Кухне… А ведь Джимми тоже покупал у него товар. А теперь всем нам придется покупать разное дерьмо в Гарлеме и в Восточном Нью-Йорке у черномазых, которые будут стараться обчистить нас до нитки. О, ребята, как же мудро вы поступили! Готов поспорить, Джимми еще не знает о ваших подвигах. Твою мать, здорово же вы напортачили.

Он харкнул кровью.

Громилы растерянно застыли. Один из них с тревогой посмотрел на Маккрея.

— Твою мать, — выругался Рамирес, — вы знаете, что будет, если вы меня прикончите? Мое место займет Санчес, и вас выметут отсюда, мать вашу. У нас есть автоматы МАК-10 и «узи». У нас есть «дезерт иглы», такими воюет спецназ.

— О, нам уже страшно, твою мать.

— А когда Коркоран прознает о том, что именно вы развязали войну, — если к тому времени вас еще не пришьет Санчес, это обязательно сделает Джонни. Так что убирайтесь отсюда к такой-то матери, пока ноги целы!

— Слушай, Рамирес, мать твою, полегче на поворотах!

— Ступай к такой-то…

Маккрей выбросил с размаха кулак и попал Рамиресу в скулу. Пеллэм попытался встать, но получил в живот удар ногой в массивном ботинке. Зажимая руками пах, он с громким стоном упал на землю.

Ирландцы презрительно рассмеялись.

— Гектор, твоя подружка — ей стало плохо.

Тот громила, что присматривал за Пеллэмом, крепко схватил его за шиворот. Остальные трое потащили Рамиреса в темноту переулка.

— Почему бы нам на него не помочиться? — предложил кто-то.

— Заткнись! — рявкнул Маккрей. — Мы не в игрушки играем.

Пеллэм, пытаясь откашляться, поднялся на четвереньки.

— Сейчас он сблюет, — со смехом бросил громила, присматривающий за ним.

Однако остальные, потеряв к Пеллэму всяческий интерес, принялись сосредоточенно избивать Рамиреса. Тот дрался отчаянно, но справиться с тремя здоровенными ирландцами ему было не под силу, и в конце концов молодой латиноамериканец повалился на колени. Осмотревшись по сторонам, Маккрей кивнул своему подручному, и тот, взведя курок, направил пистолет на Рамиреса. Остальные двое отступили назад. Стрелок прищурился, целясь.

Вздохнув, Рамирес прекратил сопротивляться. Спокойно взглянув на убийцу, он покачал головой.

— Матерь божья… Ладно, не тяни, кончай.

Презрительно усмехнувшись, Рамирес посмотрел на Маккрея.

«Выбора нет, — подумал Пеллэм, успокаивая себя. — Выбора совсем нет.» Перестав притворяться, что его тошнит, он стряхнул с себя руку громилы и поднялся на ноги, выхватывая сзади из-за пояса «кольт» и взводя курок большим пальцем. Пеллэм выстрелил громиле с пистолетом в ногу. От удара массивной пули тот не устоял и, выронив оружие, повалился на брусчатку, корчась и вопя от боли.

Громила, державший Пеллэма, потянулся за своим пистолетом, но рукоятка «кольта» с громким хрустом врезалась ему в переносицу. Пеллэм выдернул из пальцев завопившего ирландца «глок», а тот, подняв руки, попятился назад, испуганно причитая: «Не надо, пожалуйста, не надо!»

Маккрей, молниеносно оглянувшись по сторонам в поисках укрытия, нырнул за мусорный бак. Четвертый ирландец, стоявший рядом с Рамиресом, начал было разворачиваться, но молодой латиноамериканец расправился с ним своими мощными кулаками: три быстрых удара в солнечное сплетение. Сдавленно вскрикнув, громила повалился навзничь, жадно ловя ртом воздух. Его тотчас же вырвало.

Отскочив за угол, Пеллэм выстрелил еще раз — в сторону Маккрея, но не в него самого, целясь в булыжник под ногами ирландца, обеспокоенный тем, сколько бед может наделать в таком густонаселенном районе отрикошетившая пуля. Маккрей забился еще дальше за мусорные баки.

Раненый громила продолжал вопить:

— О господи, о черт, моя нога, моя нога!

Никто не обращал на него внимание. Громила, присматривавший за Пеллэмом, юркнул в какой-то закуток. Маккрей и четвертый ирландец палили вслепую в Рамиреса, а тот, прижатый к земле, пытался как мог укрыться за кучей мешков с мусором.

— Эй! — окликнул его Пеллэм.

Как раз в этот момент совсем рядом просвистела пуля, выпущенная Маккреем. Пеллэм швырнул отобранный пистолет Рамиресу. Тот поймал его одной рукой, передернул затвор и быстро выстрелил навскидку. Раненый, не переставая всхлипывать, закрывал лицо руками и дюйм за дюймом переползал к своим приятелям.

Издав торжествующий клич, Рамирес громко расхохотался. Он оказался великолепным стрелком, и ирландцам оставалось лишь высовываться на пару секунд, палить наугад и тотчас же снова нырять за укрытие.

Перестрелка продолжалась не больше тридцати секунд. Пеллэм больше не сделал ни выстрела. Он был уверен, что вот-вот ночь разорвет вой полицейских сирен и красно-синие мигалки. Такая пальба соберет не меньше сотни фараонов. Однако на соседних улицах царила полная тишина.

Разумеется, это была Адская кухня. Подумаешь, кто-то немного пострелял?

Появившаяся из-за кирпичной стены рука схватила раненого и утащила его. Через пару минут двое ирландцев выбежали из переулка, таща третьего. Взвыл двигатель, машина рванула с места.

Пеллэм поднялся с брусчатки, все еще не в силах отдышаться. Рамирес тоже встал, смеясь. Проверив обойму чужого «глока», он сунул пистолет в карман, затем подобрал с земли свой пистолет.

— Сукин сын, — пробормотал Рамирес.

— Давай…

Выстрел прозвучал оглушительно громко. Пеллэм почувствовал щекой жаркую, обжигающую боль.

Стремительно развернувшись, Рамирес выстрелил с бедра — три, четыре раза, попав в громилу — того, который присматривал за Пеллэмом, а затем вернулся и выстрелил, укрываясь в тени. Ирландец отлетел назад.