Война и любовь - Сергей Павлович Бакшеев

к Ломакину. Друг был мертв. Лежавший рядом его убийца неожиданно приподнял автомат. Заступ успел выстрелить первым. На этот раз в голову, а не в бронежилет.

— Хворый! — позвал Штанько и пошел по стопам сбежавшего друга.

Он нашел Пашу Хвороста у опушки леса. Тот лежал лицом в землю и хрипло дышал. На спине расплывалось кровавое пятно. Заступ разорвал одежду — две пули попали другу ниже лопатки. Был бы бронник, отделался синяком, а так кровь в ранах пузырилась — повреждено легкое. Медлить нельзя, нужно в больницу.

— Держись, Хворый. Я тебя вытащу.

Раненый обрадовался другу и даже пошутил, превозмогая боль:

— Вот Хворый и захворал.

— Вылечим. Потерпи, — подбадривал Штанько, вращая головой.

Он не рискнул бежать за машиной. Где-то рядом скрылся сбежавший охранник. Враг может вернуться с подкреплением. Надо быстрее уйти в лес, там безопаснее.

Штанько поднял Хвороста и поставил на ноги, обхватил рукой подмышками.

— Цепляйся за меня. Идем к машине.

Они проковыляли через подлесок, прошли мимо кустов, куда угодила «Субару» перевозбужденной парочки. Хворый стонал, Штанько смотрел под ноги, чтоб не споткнуться.

После стрельбы на ферме Андрей Мешков и Ирина Шевченко покинули машину и затаились в кустах. Женщина от страха уткнулась в траву, а Мешков-младший сумел разглядеть лицо раненого.

Штанько дотащил Хвороста до корейского внедорожника, усадил в пассажирское кресло и пристегнул. По пути в город он постоянно требовал от раненого:

— Хворый, не отключайся, смотри на меня! Скоро будем в больничке, там такие медсестры.

Паша Хворост тусклым взором смотрел на друга и через силу говорил:

— Крестик тот с камушком для Оксаны.

— За крестик, спасибо.

— Синица, я у нее взял… Деньги чертовы…

— Взял деньги? Забудь!

— Прости.

— Прощаю, Хворый. И ты меня прости! — соглашался Штанько. — Глаза не закрывай. На меня смотри! И молчи, силы не трать.

Подъехав к больнице, Штанько вытащил отключившегося друга и усадил у двери приемного отделения. Убедился — жив! Нажал кнопку звонка и тут же запрыгнул в машину. Отъехал, чтобы наблюдать со стороны.

Сейчас не время объясняться. К нему будет много вопросов. Кто стрелял? Где? Откуда у него пистолет-пулемет с боекомплектом? И что за трупы на ферме? Вопросы-ответы подождут — сначала спасите Хворого!

Дверь приемного отделения открылась, раненого заметили. Появилась каталка и медики. «Спасите Пашку», — мысленно попросил Штанько и уехал.

Глава 42

В полицию Грайгорода поступило сообщение из больницы о пациенте с огнестрельным ранением. Криминальный случай требовал расследования. Майор Мешков взял с собой лейтенанта Колесникова и поехал в больницу. По пути Олегу позвонил брат Андрей.

Начал разговор младший брат нерешительно:

— Тут такое дело, братишка. Я ферму присмотрел для покупки. Заброшенную…

— У тебя бизнес, у меня служба. Лясы точить некогда! — грубо прервал полицейский.

— Я сдуру сунулся в запретную зону, а там военные! — ускорил рассказ Андрей.

— Какая зона?

— Ильинскую ферму охраняют.

— А мне то шо?

— Они стреляли! Я раненого видел.

Майор припарковал «Патриот» у больницы. Сообщение о раненом его заинтересовало.

— Андрей, ты раненного хорошо разглядел?

— Более-менее.

— Я в больнице. Приезжай на опознание.

— Какое опознание?

— Мигом! Тебя Колесников у входа подождет, — скомандовал майор и вбежал в приемное отделение.

В больнице полицейского представили врачу, тот повел в палату раненого. Врач-хирург по пути объяснял:

— Сейчас пациент без сознания. Мы только что провели операцию, извлекли эти пули. — Хирург показал пакет с двумя конусообразными пулями.

— 5,45, от АК–74, — рассмотрел пули майор. — Как он их объяснил?

— Говорить раненый не мог. Его нашли под дверью отделения. Документов при нем не было.

Документов не потребовалось. Полицейский вошел в палату и узнал пациента:

— Паша Хворост. Куда ж ты вляпался, гитарист.

— Как вы сказали, Павел Хворост? А возраст? Мы внесем в медицинскую карту.

— Когда он сможет говорить? — думал о своем полицейский.

— Думаю, завтра. Очень слаб, потеря крови, гемоторакс.

В больницу приехал Андрей Мешков. Лейтенант Колесников привел его к майору. Олег продемонстрировал брату прооперированного пациента:

— Узнаешь?

— Он! Я его видел около Ильинской фермы, — опознал Андрей. — Его кто-то тащил.

— Кто?

— Лица не разглядел. Но кто-то сильный, раз тянул на себе.

— Хворост дружит с Ломакиным, а тот силен, — задумался майор.

— Задержать? — предложил Колесников.

— Ломакин заявит, шо его хата с краю, ничего не знаю. — Олег обратился к брату: — Шо за военные на ферме? Род войск разглядел?

— Скажешь тоже. Я четко разглядел там белый автобус с черной надписью «Ритуал».

— Точно «Ритуал»?

— Такой же ПАЗ в городе видел.

— Ритуальный автобус в нашем городе один. — Мешков задумался и решил: — Андрей, ты свободен. Колесников, за мной!

Из больницы полицейские направились в ритуальную контору. Зашли в сумрачное помещение, где все стены были заставлены образцами гробов, крестов и венков. По центру выставки за столом сидел седовласый сгорбленный Лев Маркович Жинкин.

Жинкину было за семьдесят. С карандашом в руке и очками на кончике длинного носа он склонился над сборником судоку. Вывел цифру и только после этого поднял взгляд на посетителей. Майора Мешкова Жинкин знал не только как полицейского, но и в качестве клиента ритуальной конторы. Похороны молодой женщины с малолетним сынишкой запоминаются не только родственникам. В молодости Лев Жинкин получил высшее образование в Ленинграде и, вернувшись домой из культурной столицы, стал выделять букву «ч» в разговоре, чтобы отличаться от «шокающих» провинциалов.

Владелец «Ритуала» отложил потрепанный сборник судоку и объяснил полицейским:

— Упражнения для мозга, чтобы продлить жизнь.

— Скупите все задачки в городе, и клиентов прибавится, — посоветовал Мешков.

— Что вы так обо мне думаете? — изобразил недовольство хозяин. Однако в меру, чтобы не обидеть гостей. — Будьте вечно здоровы, Олег Николаевич.

— И вам не хворать, Лев Маркович. Где ваш автобус?

— На выезде.

— Похороны?

— Военные позвонили, попросили транспорт. Как откажешь.

— Военные. — Полицейские переглянулись. — А кто забирал автобус?

— Кто-то, — картинно округлил глаза Жинкин. — Утречком наш Кузьмич пригнал транспорт к моргу и оставил с ключами.

— Это не странно?

— Я вас умоляю! А что сейчас нормально? Я вам отвечу, как есть: ничто! Не первый раз уж они просят, а к вечеру возвращают. С полным баком.

— Как представился военный?

— Полковник Артемов.

— Точно?

— Я хоть и старый, но мозг тренирую. — Жинкин постучал по книге судоку, перелистнул назад несколько страниц и принялся стирать решенную головоломку. — Вот что я вам напомню: новое — это позабытое старое. Вы только поговорить или что-то выбрать?

Полицейские скользнули взглядом по мрачному выбору ритуальной конторы и покинули помещение.

На улице майор Мешков позвонил командиру воинской части полковнику Артемову и после короткого приветствия прямо спросил:

— Евгений Петрович, шо ваши бойцы на Ильинской