Александр Проханов - Виртуоз

На пороге стоял высокий господин с холеными пышными усами, которые топорщились от добродушной улыбки. Глаза, умные, проницательные, зорко осмотрели Алексея, и было видно, что ему понравился костюм и галстук, он остался доволен лицом Алексей, его лбом, бровями, бородкой. Сам же он был одет в легкий плащ, под которым виднелся изысканный серый пиджак, рубаха с полурасстегнутым воротом, артистический галстук с толстым небрежным узлом. Он был похож на чеховского героя из фильма известного режиссера Басманова, которого играл сам Басманов. С великим изумлением Алексей вдруг понял, что на пороге стоял сам Басманов. Его плутоватые, веселые глаза, известные по кинофестивалям, рассматривали Алексея. Его пушистые, узнаваемые усы топорщила еще не произнесенная дружески-насмешливая фраза.

— Позвольте, сударь, переступить порог. Извините, что без предупреждения. Но счел необходимым засвидетельствовать вам мое почтение, — Басманов уже был в прихожей, кинул на вешалку плащ и как-то незаметно и естественно переместился в гостиную. Уселся удобно в кресло, закинув ногу на ногу, — везде он был свой, везде ему было уютно, везде были рады его появлению. — Видите ли, мои влиятельные друзья сообщили мне о вашем появлении в Москве. Являясь убежденным монархистом, не мог лишить себя чести представиться вам. Поверьте, мы, Басмановы, всегда служили династиям. Сначала Рюриковичам, будучи стряпчими, постельничими и сокольничими. А затем и Романовым, будучи если и не вельможами, то видными деятелями губернского дворянства.

— Это я читал…. Вы где-то писали об этом…. Постельничий у Ивана Грозного…. Но, видите ли, здесь вышло недоразумение…. Не знаю, как объяснить… — Алексей смущался, не находил слов, догадываясь о природе визита, пугаясь упоминания о влиятельных друзьях.

— Конечно, многие нас упрекают, меня и моего отца. Что, дескать, служили большевикам, отец был приближенным Сталина, а я снимал картины о чекистах и революционерах. Но, уверяю вас, в душе мы всегда оставались монархистами. Тайно сберегали светоч, чтобы, как говорится, свеча не погасла. В самые страшные годы отец хранил в гардеробе, под кипами одежды, портрет Государя Императора. А у меня в коллекции марок присутствовала серия, выпущенная к трехсотлетию дома Романовых. Вся блистательная плеяда русских царей. Конечно, есть доля вины. Я искупаю ее. Все мои последние фильмы пронизаны любовью к Российской Империи, к русским Государям. — Басманов говорил доверительно, оправдывался, будто его вина была именно перед ним, Алексеем, и он искал у него прощения.

— Но, поверьте, я оказался здесь совершенно случайно… То есть почти насильно… Какая-то ошибка… Какое-то недоразумение… — Алексею было неловко, он робел перед именитым режиссером, мучился нелепостью своего положения.

— Я вас понимаю. Вы долго хранили тайну, и теперь она вдруг открылась. Но вы должны знать, дорогой Алексей Федорович, что сегодня в России открыть эту тайну не опасно, а, напротив, весьма своевременно. Есть множество людей, причем в высших кругах, и среди военных, среди политиков, среди иерархии церкви, которые вас поддержат. Придут к вам, как верноподданные. Сегодня монархические идеалы, благодаря тем, кто их сберегал в страшные годы большевизма, эти идеалы востребованы. Вы можете на меня рассчитывать, я познакомлю вас с людьми, для которых вы станете путеводной звездой.

— Но право же, я не тот, за кого вы меня принимаете…. Это досадное недоразумение… Я был бы вам крайне признателен, если бы вы помогли рассеять это недоразумение.

— Ничего, ничего, не робейте. Я пришел пригласить вас в одно благородное собрание. Сегодня в «Фонде культуры» собирается кружок монархистов. Далеко не весь цвет, разумеется. Профессора истории, потомки именитых родов. Будет прослушана лекция на тему: « Монархический проект» — вчера, сегодня, завтра». И главное, наш известнейший художник Андрей Андреевич Нащокин, тоже, как видите, с генеалогическим древом, представляет свою новую картину: «Великий князь Николай Александрович н поездке по Дальнему Востоку». Поверьте, вам будет интересно. Я вам представлю цвет монархистов. Они будут польщены.

— Вы не хотите меня выслушать…. Вы тоже верите в эту легенду, — в изнеможении произнес Алексей.

— Дорогой Алексей Федорович, — шумно перебил его Басманов, — я счастлив, что смог предстать перед вами. В моем лице вы найдете не просто друга, но и подданного. Если у вас возникнут затруднения, материальные или житейские, финансовые или политические, знайте, что я всегда рядом. Все мое влияние, связи, в конце концов, состояние — в вашем распоряжении. Мы все виноваты перед династией. Не сумели ее защитить, участвовали прямо или косвенно, в грехе цареубийства. Теперь мы отмаливаем этот грех. Я приношу к вашим стопам мое покаяние, мою готовность служить вам. В любое время дня и ночи обращайтесь ко мне за поддержкой. Верьте мне, Ваше Высочество! — Басманов поднялся, поискал в углах икону, не нашел. Истово перекрестился на крестовидную раму, за которой гуманно и солнечно пламенел московский день, переливался всеми звуками и цветами огромный город, суля Алексею опасный и волнующий опыт.

— Ну что ж, Алексей Федорович, карета подана! — шутливо поклонился Басманов, ласково и любовно оглядывая его бледно-голубыми, чуть навыкат, глазами. — Господа монархисты ждут вас

Они подкатили к старинному особняку на бульваре. Поднялись по широкой, стертой бесчисленными стопами лестнице. Оказались в просторном зале под расписным плафоном с изображением эллинских богинь, колесниц, купидонов. В одной половине зала были расставлены удобные кресла, еще пустые, предполагавшие какое-то заседание. Среди кресел стоял изящный старинный столик, по-видимому, председательское место.

В другой половине зала не слишком многочисленная публика медленно кружила по паркету, собиралась в группы, которые существовали некоторое время, распадались и вновь собирались, уже в другом составе. Публика, как показалось Алексею, делилась на две, не похожие одна на другую породы. Одна была представлена экзотическими старцами, бородачами профессорского, кафедрального вида, в помятых, плохо сидящих костюмах. У иных длина бород была такова, словно они не стригли волосы с самого конца девятнадцатого столетия. Другие были молоды, современны, в элегантных костюмах и модных галстуках — держались чуть поодаль от архаичных профессоров. Среди тех и других были женщины, казак-генерал в ладно сшитом мундире, усыпанный «Георгиями» Бог весть с каких победных войн и баталий, священник в облачении. На пиджаках у многих красовались значки, золоченые двуглавые орлы, гербы с древней дворянской геральдикой. У молодого человека с утонченным болезненно-красивым лицом был в петлице эмалевый портрет последнего Государя, усыпанный крохотными бриллиантами. Среди гостей расхаживали официанты с подносами, на которых золотились бокалы шампанского. Многие уже обзавелись бокалами и беседовали, поднося к губам игривый напиток.

Басманов, принятый, как свой, водил по залу Алексея, представляя его то тем, то другим:

— Прошу любить и жаловать, Алексей Федорович Горшков, — при этом выпукло-синие глаза режиссера заговорщески и плутовато подмигивали. Те, кому он представлял Алексея, называли свои имена и фамилии, звучавшие, как эхо исторических хроник. Беклемишев, Нарышкин, Голицын,Трубецкой. Внимательно всматривались в Алексея, желая понять, чем таким особенным отмечен этот молодой человек, если он заслужил внимание именитого режиссера. Не понимали, вежливо улыбались и тут же о нем забывали.

— Пусть они не догадываются о вашей тайне, — усмехался Басманов, у которого, видимо, уже существовал режиссерский план, неведомый Алексею. Басманов ненадолго оставил своего подопечного и ушел, высокий, вальяжный, пожимая на ходу протянутые ему ладони, отпуская остроумные шутки.

Алексей, смущенный, не имея знакомых, переходил от одной группы к другой, вслушиваясь в малопонятные речи.

— Господа, мне кажется, страшней всего наши распри. Эти распри погубили монархию в семнадцатом году, погубят монархическое дело и теперь,— пылко изъяснялся краснощекий молодой человек с золотистым знаком, на котором поверх короны было начертано: «За Веру, Царя и Отечество». — Давайте совершим хотя бы одно, несомненно, важное дело. Привезем наследника в Россию, купим ему здесь квартиру, поможем устроиться на работу. Ведь должен же он где-то работать, чем-то зарабатывать на хлеб. Я был у Марии Владимировны в Мадриде — самая обычная квартира. Великий князь Георгий служит менеджером в компании. Давайте найдем в Москве олигарха, который поможет наследнику российского престола найти квартиру и работу.

— Наши московские олигархи в кипах ходят. Едва ли они станут помогать будущему православному монарху, — отвечал немолодой, едкого вида, с горчичным лицом мужчина, пощипывая себя за редкие колючие усики.— Впрочем, если Георгий наденет кипу, могут и помочь… — Он засмеялся, обнажив прокуренные желтые зубы.