Джим Томпсон - Убийца во мне

«Дорогой, неужели нельзя поторопиться?»

Поторопиться?

«Можно, детка. Я постараюсь».

«Когда, Лу? Когда я снова увижу тебя, дорогой?»

«Ну, детка, я...»

В тот момент я обрадовался, что уже стемнело. Я никогда не умел врать Эми.

Я встал и принялся ходить взад-вперед по палате. Я приблизился к стене, на которую они проецировали снимки, потер кулаками глаза, похлопал ладонью по гладкой поверхности, подергал себя за волосы.

Мне показалось, что сыграл я отлично. Достаточно хорошо для того, чтобы они подумали, будто меня проняло, но недостаточно для того, чтобы сотрудники дурдома сочли мое поведение каким-либо признаком умственного помешательства.

На следующее утро нянечка и санитары говорили со мной не больше, чем обычно. Однако у меня создалось впечатление, что ведут они себя немного иначе, более настороженно, что ли. Я усердно хмурился и таращился в пол и даже не доел завтрак.

Я отказался также и от обеда, и от ужина, что не составило для меня особого труда, несмотря на то что я был голоден. Я продолжал ломать комедию, не перебарщивая и в то же время строго соблюдая границы. Однако в душе я с нетерпением ждал следующей ночи. Когда нянечка пришла с вечерним обходом, я не выдержал и задал ей вопрос. Это все испортило.

– А сегодня они будут показывать фотографии? – спросил я и сразу понял, что делаю ошибку.

– Какие фотографии? Ничего не знаю о фотографиях, – ответила она.

– Фотографии моей девушки. Знаете. Они будут их показывать, а, мэм?

Она покачала головой, в ее глазах появился странный блеск.

– Увидите. Узнаете, мистер.

– Попросите их так не спешить, – сказал я. – Когда они так торопятся, я не успеваю их рассмотреть. Только я взгляну на нее, как ее уже нет.

Она нахмурилась и опять покачала головой, уставясь на меня с таким видом, будто плохо меня расслышала. Она даже немного попятилась.

– Вы... – она сглотнула, – вы хотите смотреть эти фотографии?

– Ну... э-э... я...

– Да, вы действительно хотите смотреть их, – медленно проговорила она. – Вы хотите смотреть снимки девушки, которую вы... вы...

– Естественно, хочу. – Я начал злиться. – А почему бы мне не хотеть? Что в этом такого? Почему бы мне, черт побери, не хотеть?

Санитары двинулись в мою сторону. Я заговорил потише.

– Простите, – сказал я. – Я не хочу создавать проблемы. Если вы, ребята, слишком заняты, можете перенести проектор сюда. Я умею с ним обращаться, я его не сломаю.

Ночь прошла ужасно. Фотографии не показывали, а я был так голоден, что не мог заснуть. Я страшно обрадовался, когда наступило утро.

Итак, на этом их фокусы закончились, и новых они не устраивали. Думаю, они поняли, что это пустая трата времени. Поэтому они просто держали меня взаперти, вынуждая разговаривать не больше, чем требовалось.

Так продолжалось шесть дней, и в конечном итоге я оказался в тупике. Потому что им давно пора было использовать их улику. Если этой улике суждено стать готовой к использованию, то это должно произойти именно сейчас.

Двигался к середине седьмой день, и меня все сильнее охватывало разочарование. И вот после обеда объявился дружище Билли Уолкер.

24

– Где он? – орал он. – Что вы сделали с беднягой? Вырвали ему язык? Поджарили на медленном огне? Где он, я спрашиваю?

Он шел по коридору и орал во всю силу своих легких. Я слышал, что рядом с ним идут люди и пытаются его утихомирить, но это им плохо удавалось. Я никогда его не видел, – только слышал несколько раз по радио, – и все же я знал, что это он. Наверное, я бы понял, что он идет, даже если бы он не орал. Не обязательно видеть или слышать дружище Билли Уолкера, чтобы понять: он где-то рядом. Это можно почувствовать.

Они остановились перед моей дверью, и дружище Билли начал колотить в нее так, будто ему срочно нужно вышибить ее, потому что ни у кого нет ключа.

– Мистер Форд! Бедный вы мой! – кричал он, да так громко, что его можно было услышать на другом конце Сентрал-сити. – Почему вы молчите? Вы меня не слышите? У вас лопнули барабанные перепонки? Вы так ослабли, что не можете кричать? Держитесь, мой бедный друг!

Он продолжал в том же духе – колотил в дверь и орал. На первый взгляд это может показаться забавным, но почему-то ничего забавного в этом не было. Даже зная, что ничего из того, о чем он орал, со мной не сделали, я не видел в этом ничего забавного. Напротив, я готов был поверить, что они все это сделали.

Им удалось отпереть дверь, и Билли Уолкер ворвался в палату Он выглядел забавно – он и должен был выглядеть забавно судя по его воплям, – однако у меня не возникло ни малейшего желания смеяться. Он оказался толстым коротышкой с огромным пузом, обтянутым сорочкой с двумя оторванными пуговицами. На нем был мешковатый черный костюм и красные подтяжки. Большущая черная шляпа с обвисшими полями едва держалась на голове. Все в нем казалось бесформенным и не по размеру большим. Но я не видел в этом повода для смеха. Как и нянечка, и санитары, и док «Костлявая рожа».

Дружище Билли сгреб меня в объятия, назвал «беднягой» и погладил по голове. Для этого ему пришлось подняться на цыпочки. Он не достал до макушки, и это тоже не показалось забавным.

Резко повернувшись, он схватил нянечку за руку.

– Это та женщина, мистер Форд? Она била вас цепями? Фу! Омерзительно! – Глядя на нянечку, он вытер руку о штаны.

Санитары помогали мне одеваться, при этом они почему-то спешили. Надо было слышать, как на это отреагировал дружище Билли!

– Друзья мои! – закричал он. – Неужели вы всегда будете рабами своих садистских наклонностей? Неужели вам приятно любоваться делом ваших рук? Неужели нельзя спокойно облачить в одежды эту измученную плоть, это сломленное создание, которое когда-то было создано Господом по Его образу и подобию?

Нянечка что-то бормотала, брызжа при этом слюной. Она то краснела, то бледнела, причем ее кожа меняла оттенки с неимоверной скоростью. Дружище Билли Уолкер схватил ночной горшок и сунул в него нос.

– Вы из этого его кормите, а? Я так и думал! Хлеб и вода в помойном ведре! Позор, позор, фу! Это так? Отвечайте, любезный! Это так? Фу, мерзость, гадость! Лжесвидетель, подстрекатель! Отвечайте – да или нет?

Док замотал головой, потом кивнул. Он качал головой и одновременно кивал. Дружище Билли бросил горшок на пол и взял меня за руку.

– Не беспокойтесь о своих золотых часах, мистер Форд. Не беспокойтесь из-за денег, которые они у вас украли. У вас есть одежда. Доверьтесь мне – и я верну вам остальное. И даже больше! Значительно больше, мистер Форд.

Он вытолкнул меня в коридор, нарочито медленно повернулся и обвел рукой палату.

– С вами, – тихо проговорил он, указывая на всех по очереди, – с вами, с вами и с вами покончено. Вам конец. Конец.

Он заглянул в глаза каждому, и никто не сказал ни слова и не шевельнулся. Затем он взял меня под локоть, и мы пошли по коридору. Все три двери открывались перед нами прежде, чем мы приближались к ним.

Дружище Билли сел за руль машины, которую он арендовал по приезде. Он рывком, с перегазовкой, тронулся с места, и мы через ворота выехали на шоссе. Возле ворот стояли два щита, обращенных в противоположные стороны:

ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ!

Водители, не подсаживайте случайных пассажиров!

Остерегайтесь сбежавших сумасшедших!

Дружище Билли приподнялся над сиденьем, полез в задний карман брюк и вытащил брикет прессованного табака. Он предложил его мне, я отказался, и он отломил здоровый кусище.

– Дурная привычка, – сказал он совершенно обычным тоном. – Пристрастился еще в юности и вряд ли когда-нибудь брошу.

Он выплюнул жвачку в окно, вытер рукой подбородок, а потом вытер руку о брюки. Я достал табак и бумагу и принялся сворачивать сигарету.

– Кстати, о Джо Ротмане, – проговорил я. – Я ничего о нем не сказал, мистер Уолкер.

– Я так и думал, мистер Форд! Мне и в голову не приходило, что вы что-то расскажете. – Так это или нет, понять было трудно, но, судя по его голосу, он в этом действительно не сомневался. – Знаете что, мистер Форд? Все то, что я делал здесь, оказалось абсолютно бессмысленным.

– Да, – согласился я.

– Да, сэр, бессмысленным. Я вынюхивал и рыл землю четыре дня. Вряд ли кто-то усердствовал больше, чем я, даже когда Христа снимали с креста. Полагаю, все обстоит так же, как с привычкой жевать табак: знаешь, что это плохо, и продолжаешь жевать. Мистер Форд, я не освободил вас. Ничего не поделаешь. Они позволилимне получить судебный приказ. Они позволилимне узнать, где вы находитесь. Вот поэтому вы здесь, мистер Форд.

– Я знаю, – сказал я. – Я догадывался, что будет именно так.

– Вы понимаете? Они не хотят отпускать вас. Они зашли слишком далеко, чтобы идти на попятный.