Андрей Ильин - Настоящий полковник

Эти тоже не подходят. Как и все другие.

Получается тупик?

Нет, абсолютных тупиков в жизни не бывает. Если нет подходящих людей, надо искать меры воздействия на неподходящих.

Что же может заставить всех этих милицейских и прочих начальников проявить благородство? Только силовое давление. Сверху. А если снизу, но тогда в форме аргументированных угроз или серьезного компромата.

Можно их запугать, сидя в следственном изоляторе?

Нет.

Есть на них компромат?

Тоже нет.

Хотя есть много разнообразной, которую к делу не пришьешь, информации, насчет того, кто, что, когда, от кого и сколько брал. Информации, что называется, из первых рук. Сам давал. Но документального подтверждения многочисленных фактов передачи денег нет. И значит, это не более чем слухи.

Начальников одними только слухами не уцепить…

Впрочем… А что, если вопрос поставить иначе? Если вопрос рассмотреть не в плоскости поиска компромата, а его использования. Ведь для того, чтобы компромат использовать, не обязательно его иметь!

Что, если так?

Полковник оживился. Он знал расклад сил в городе, знал, как и по какому поводу взаимодействовали папы города с его отцами. И значит, мог этими знаниями воспользоваться.

Вряд ли он сможет кардинально разрешить свои проблемы, но хотя бы избежит блатной камеры. Что уже результат.

Ну и значит…

Следующий допрос полковник ждал с нетерпением.

— Предупреждаю тебя об ответственности за дачу ложных показаний, — предупредил следователь. И кивнул в сторону.

Три стоящих у стены милиционера с зажатыми в руках дубинками придвинулись и нехорошо заухмылялись, глядя на полковника. Здесь ответственность за дачу ложных показаний наступала сразу.

— Понял?

— Понял.

— Тогда я должен задать тебе несколько вопросов, касающихся…

— Я не буду отвечать.

— Чего?

— Вам я не буду отвечать!

— А нам? — оскалились милиционеры с дубинками.

— Вам тем более.

— Это мы еще…

— Я требую встречи с полковником Сидоренко.

— Ты с ним уже встречался. На свою голову. Еще хочешь?

— Хочу.

— Он не станет с тобой встречаться.

— Почему это?

— Ты для него слишком мелкая сошка.

— А вы ему скажите, что я прощаю ему долг. Потому что теперь, на ближайшие двадцать лет, деньги мне не нужны.

— Полковник должен тебе?!

— Да. Пятнадцать тысяч долларов.

— Он тебе должен пятнадцать тысяч «зеленых»?!

— Ну да. Пятнадцать. Я давал их на одно дело, а теперь ладно. Теперь я ему их прощаю. И хочу подтвердить свои слова при личной встрече.

— А ты часом не врешь?

— Спросите у полковника Сидоренко.

— Ну если…

Следователь поднял трубку. И тут же положил ее обратно. Подумал секунду. И снова поднял.

— Товарищ полковник. Это я.

— Что у тебя опять?

— Тут подследственный Зубанов… Он сказал… Такую чушь сказал…

— Что сказал?

— Он сказал, что вы… Что он… Что он прощает вам долг. Пятнадцать тысяч долларов. Я понимаю, что это…

— Сейчас буду!

Следователь очень аккуратно положил трубку на рычаги.

— Сейчас придет.

Милиционеры недоуменно переглянулись. Как же это так получается? Полковник вот у этого подследственного пятнадцать…

Дверь распахнулась.

— Ну-ка выйдите отсюда. Все.

— Но, товарищ полковник…

— Я сказал — пошли отсюда. Мне с ним потолковать надо с глазу на глаз.

— Может, его к батарее пристегнуть? — предложил следователь. — На всякий случай.

— К батарее? Давай к батарее. Зубанова подтянули к окну и пристегнули к трубе батареи наручниками.

— Разрешите идти?

— Я же уже сказал! Пошли все вон! Следователь и милиционеры вышли. Полковник вплотную придвинулся к Зубанову.

— Ты что, гад, такое говоришь?..

— Я долг прощаю.

— Какой долг?!

— Ваш — мне. Я дал вам деньги, чтобы вы кое-что узнали для Хозяина…

— Какого на хрен Хозяина?!

— Боровицкого.

— Нет Боровицкого. Покойник твой Боровицкий.

— Боровицкого нет. А деньги есть.

— Ну ты козел!

— Если мы будем говорить в таком тоне, я передумаю.

— Что передумаешь?

— Прощать долг…

Полковник ударил Зубанова под дых.

— И вспомню о прежних взятках.

— Что?!

— Да — взятках. Зафиксированных на пленке. Полковник застыл с поднятой в замахе рукой.

— Врешь!

— Неужели вы думали, что Хозяин не контролировал меня? А вдруг бы я эти деньги вместо того, чтобы передать, украл? Я был вынужден для отчета вести аудио-, а иногда видеозапись.

— Врешь!!

— И потому иногда при передаче денег старался вызвать вас на разговор. И называл сумму. Помните?

Ничего такого полковник не помнил. Но поверил, потому что исходил из худшего.

— Ладно, я верну тебе доллары.

— Зачем подследственному доллары? От следователей откупаться?

— Хорошо, говори, чего ты хочешь?

— Встречи с начальником горотдела.

— С кем?

— С начальником горотдела.

— Да ты что! Он…

— Он мне деньги должен!

— Он?

— Ну да. А что, разве он не человек? Такой же, как вы.

— Я сейчас тебя урою здесь…

— И тогда общественности и отделу по борьбе с коррупцией и должностными преступлениями вашего министерства станет все известно. О нем. И о вас.

— Гнида!

— Зачем так грубо?

— Затем, что ты…

— Всего лишь предусмотрительный человек. Который, имея с вами дело, догадался собрать известного рода информацию, продублировать ее и сложить в банковских ячейках. Из которых ее в любой момент могут изъять и могут разослать по указанным на конвертах адресам мои друзья…

— Ты лжешь! Ты пугаешь!

— Может, пугаю. А может, и нет. На вашем месте я бы это не проверял. Впрочем, если вы так желаете…

— Хорошо. Я попробую сделать то, что ты просишь.

Через полчаса в кабинет пожаловал начальник городского отдела внутренних дел.

— Что он хочет? — обратился он к своему заму, минуя Зубанова.

— Он просил встречи с вами.

— Зачем?

— Я хотел поговорить с вами… — попытался напомнить о себе Зубанов.

— Зачем он хотел встретиться со мной?

— Я хотел…

— Он сказал, что располагает информацией, которая может быть передана в министерство.

— Какой информацией?

— Порочащей честь и достоинство работников нашего горотдела.

— Мерзавец.

— Я посчитал нужным сообщить вам…

— Зря посчитал. Если обращать внимание на каждого мелкого шантажиста…

Начальник горотдела играл на понижение. Сбивал цену информации, о которой говорил Зубанов.

— Узнай у него, что он хочет? — сказал начальник горотдела и встал. — Потом доложишь мне.

— Ему я все равно ничего не скажу, — подал голос Зубанов. — Например, не скажу про закрытие дела о покушении на инспектора налоговой полиции Илюхина, не скажу об участии СОБРа в «стрелке» между…

— Выйди! — коротко сказал начальник горотдела своему заму.

Тот тихо прикрыл за собой дверь.

— Чего ты хочешь?

— Пока — чтобы меня оставили в покое ваши держиморды.

— Я не могу вмешиваться в работу следователей.

— Вы не можете?! А почему же тогда по просьбе покойного Боровицкого и по вашему прямому распоряжению из дела таможенников были изъяты вешдоки?

— Ты!..

— И были…

— Чего ты добиваешься? Чего?!

— Цивилизованного обращения с подследственными — сегодня. И свободы — завтра.

— Это невозможно. Дело находится под контролем городской администрации.

— Мое предложение касается в том числе городской администрации. Потому что городская администрация тоже фигурирует в моих, положенных в банковские ячейки, документах. Так же, как вы.

— Берешь на пушку?

— Скорее на мушку.

— Откуда ты можешь знать про администрацию?

— Например, от Боровицкого. Который водил дружбу с первыми лицами города. Много чего знал. И много чего порассказал мне.

— Это слова.

— Не только. По его просьбе я завел на наиболее значимых людей города и области досье. И регулярно пополнял их, собирая информацию через осведомителей и покупая копии документов у сведущих людей. Кроме того, опять-таки по просьбе Боровицкого, я вел запись всех его встреч и разговоров, для чего всегда носил с собой диктофон. Что вам могут подтвердить мои работники. Не верите?

— Не верю!

— Можете прослушать кое-какие записи, хранящиеся в моем кабинете.

— Опять блефуешь. Мы делали обыск и никаких кассет не нашли.

— Искать не умеете. Откройте мой сейф…

— Мы вскрывали сейф и ничего…

— Откройте еще раз и снимите заднюю стенку. Она фальшивая. Сзади, в корпусе, вместо песка кассеты. Возьмите их и прослушайте. И убедитесь…