Дэвид Лисс - Этичный убийца

– Я думаю, – провозгласил он наконец, – что тебе следует выбрать какой-нибудь университет из «Лиги плюща».[31] Лучше, конечно, если это будет Гарвард или Йель, хотя, если что, Принстонский и Колумбийский, конечно, тоже сойдут. Ну и уж в крайнем случае можно пойти даже в Университет Брауна или в Дартмутский колледж.

Сам Энди учился в Университете Флориды, юридическую степень тоже получил в одном из местных колледжей, отнюдь не имевших общегосударственного значения. Но он так говорил, будто знает про «Лигу плюща» буквально все.

– Разумеется, я прекрасно понимаю, – продолжал он, – что ждать финансовой помощи от твоего отца нам не приходится.

Мой отец в те годы жил где-то на Ямайке. Там он работал инструктором по дайвингу и, если верить досужим разговорам, курил марихуану в сумасшедших количествах. В своем воображении я представлял, как он сидит на пляже в окружении растаманов с глазами, затуманенными травой, и лениво попыхивает косяком толщиной с сигару. Многие из моих друзей с увлечением слушали рэгги, но меня раздражали политические потуги Боба Марли, неистовство Питера Тоша, подогреваемое ганжей, и самовлюбленные гимны «Йеллоумена»,[32] – особенно когда я знал, что мой собственный отец где-то там, далеко, ведет образ жизни белого растамана. К тому же он давно уже перестал выплачивать алименты, и я два года не имел от него никаких известий – с тех самых пор, как теплым апрельским вечером он позвонил мне и пьяным голосом поздравил с пятнадцатилетием (в том году мне исполнилось тринадцать, причем в январе).

– Так, может быть, тогда нет никакого смысла подавать туда документы? – возразил я. Ведь я тогда здорово растерялся, и мне казалось, что если выдвинуть контраргумент, то Энди волей-неволей придется открыть карты. – Ну, если это так дорого.

Мне и в голову никогда не приходило, что я могу поступить в университет «Лиги плюща». Я всегда был уверен, что эти учебные заведения предназначены для богатых, красивых и изящно воспитанных юношей и девушек, похожих на кинозвезд – на тех, у кого есть свои капиталы, управляемые попечителями, ослепительная белозубая улыбка и яркий здоровый румянец, приобретенный на горнолыжных курортах, где они беспечно резвятся все свободное время.

– Если будешь хорошо учиться и достойно сдашь экзамен на аттестат зрелости, – проповедовал Энди, – то получишь от государства приличный грант на образование. Кроме того, моя идея по поводу занятий легкой атлетикой наверняка принесет тебе большие плюсы. Тебе снизят плату за обучение, возьмешь кредит. Ну а если и этого окажется мало, – завершил он с великодушным видом, – уж мы что-нибудь придумаем.

Итак, семя было брошено. Я всегда считал себя человеком умным и талантливым, всегда был уверен, что могу сделать что-нибудь такое, на что способны только умные и талантливые люди. Но Гарвард и Йель – это казалось уже чересчур. Это все равно что стать космонавтом или послом во Франции. И все же Энди высказал идею, и у меня появилась мечта. Я мечтал о тех возможностях, которые открываются перед выпускником университета «Лиги плюща». Можно стать великим историком, или режиссером, или политиком – и как только об этом впервые зашла речь, я тут же решил, что для меня это единственно возможный путь в новую жизнь, никак не связанную с Флоридой.

Когда следующим летом я гостил у бабушки с дедушкой в Нью-Джерси, я съездил в Колумбийский университет, в Гарвард и Принстон, потратив на это три уик-энда. Посещение Западного кампуса Колумбийского университета стало одновременно моей первой поездкой в Нью-Йорк, и это несмотря на то, что бабушка с дедушкой, к которым я приезжал каждый год, жили в каких-нибудь сорока пяти минутах езды от округа Берген – если без пробок, конечно. И кампус, и весь этот огромный город покорили меня мгновенно, и уехал я оттуда в полной уверенности, что Колумбийский университет – именно то место, где я хотел бы учиться.

Вообще-то говоря, как только я проехал через мост Джорджа Вашингтона, я сразу же понял, что Нью-Йорк – некое очарованное место, о котором я знал давным-давно, но знание это до поры до времени хранилось где-то в глубинах моего сознания. Возможно, я сроднился с Нью-Йорком благодаря телевидению и кино: наверняка я видел этот город на экране несметное число раз, но всегда воспринимал его не иначе как какой-нибудь чуждый и абстрактный городской пейзаж. Когда же я в нем оказался, услышал этот шум и гул, увидел людей, спешащих куда-то по заплеванным жвачкой тротуарам, усыпанным мусором и кишащим бездомными, он предстал передо мной совершенно иным. Это был антипод Флориды, анти-Флорида.

– Колумбийский университет – тоже неплохо, – согласился Энди. – И если тебя примут только туда – что ж, отлично. Но все-таки это не то учебное заведение, на которое следует ориентироваться в первую очередь. Лучше бросить все силы на Гарвард.

И он со значительным видом скрестил руки на груди, хотя самое близкое к Гарварду место, где он сам когда-либо бывал, – это аэропорт Логана, да и то лишь во время пересадки с рейса на рейс.

Как бы там ни было, все его разглагольствования оказались бессмысленны, потому что Йель, Гарвард и Принстон мне отказали. А вот в Колумбийский университет меня приняли, как – странное дело – и в Беркли,[33] и в Университет Флориды, который был беспроигрышным вариантом. Когда однажды дождливым субботним вечером по почте пришли документы с уведомлением о том, что я принят, я тут же кинулся к Энди, чтобы сообщить ему об этом. Я нашел его в гостиной. Он сидел в откидывающемся кресле и смотрел по телевизору гольф.

– Колумбийский университет… – скептически повторил он. – М-да. Учитывая, что Гарвард и Йель тебя отфутболили, это хотя бы что-то.

– Поверить не могу! – воскликнул я. От волнения я расхаживал по комнате, не в состоянии остановиться ни на секунду. – Господи! Я буду жить в Нью-Йорке! Вот круто! Просто невероятно!

При этих словах лицо у Энди вытянулось – верный знак того, что дела мои куда хуже, чем я думал. Скептически качая головой, он обдумывал, как бы поэффектнее нассать мне в тарелку.

– Не суетись. Надо еще подумать хорошенько. Университет Флориды – тоже отличное место. Нью-Йорк – город опасный, тебя там ограбят.

– Но там живут миллионы людей, не всех же грабят.

– Что, некоторых грабят, а тебя не ограбят? Так ты думаешь? Думаешь, именно с тобой ничего не случится?

– Просто я не думаю, что это повод для беспокойства.

– Ну, не знаю. Лично я получил в Университете Флориды отличное образование, – заявил Энди. – Ведь не хочешь же ты сказать, что то, что хорошо для меня, для тебя будет плохо?

– Но я не хочу учиться в Университете Флориды. Я хочу уехать в Колумбийский. Ты же сам говорил, что надо постараться попасть в «Лигу плюща»!

В ответ Энди пожал плечами и устремил свой взгляд мимо меня на телевизионный экран, где кто-то из игроков пропустил трехфутовый пат.

– Ну да, и, по-моему, это была отличная мысль. И ты попытался. Я просто хочу сказать, что Колумбийский университет – не слишком достойное место. Вот Гарвард и Йель – совсем другое дело. Но они, к сожалению, тебе отказали. Быть может, твое заявление их чем-то насторожило. Они увидели в нем что-то такое, отчего сразу поняли, что ты не их кадр и «Лига плюща» не для тебя. А Колумбийский университет – уже не то, ты окажешься во втором эшелоне. Разве это не ниже твоего достоинства?

– Ты несешь такую дикую чушь, что ее даже глупостью назвать трудно.

– Еще бы! Будь твой словарный запас побогаче – тебя бы, может быть, и в Гарвард приняли. А я вот думаю, что лучше уж учиться в нашем штате. Ты ведь, надеюсь, не хочешь стать снобом, как все эти студенты «Лиги плюща»?

Но я был решительно настроен не поддаваться на провокации. Колумбийский университет привлекал меня прежде всего тем, что там у меня не окажется знакомых – в отличие от Университета Флориды. В Колумбийском университете я не встречу никого из своих соседей или одноклассников. Когда я рассказывал знакомым, куда подаю документы, большинство из них думали, что речь идет о Южной Каролине.[34] В Колумбийском университете я стану другим человеком, я не буду больше неудачником и бывшим толстяком – я стану тем, кем захочу. Это будет не просто бегством из Флориды. Моя жизнь начнется с нового листа – самого что ни на есть чистого. Это был мой единственный шанс, первый и последний, и я не собирался его упускать.

В день окончания школы, когда я пришел домой посидеть с родственниками и выпить апельсиновой шипучки, прежде чем отправиться с друзьями на вечеринку к чьей-то там кузине, Энди отвел меня в сторону.

– Знаешь что, – начал он, – я тут посмотрел документы, которые тебе прислали из Колумбийского университета… Возможно, сейчас не самый удачный момент для подобного разговора, но я не представляю, откуда ты возьмешь такие деньги. Даже учитывая грант на обучение и кредиты, тебе все равно потребуется еще семь тысяч долларов в год. Всего это будет почти тридцать тысяч долларов. И откуда ты их возьмешь?