Ли Чайлд - Триллер

— Ее психиатр назвал это комплексным посттравматическим стрессом, — объяснила Мора бывшему мужу. — Еще задолго до свадьбы у нее были патологически странные отношения с этим садистом Алеком Медоузом. Любовь и ненависть переплелись там воедино. Это он заставлял ее то и дело ложиться под нож. Полагаю, многие годы сексуального и психического насилия довели Одру до крайности. Бедняжка надеялась, что, если лицо ее будет обезображено, Алек отвергнет ее и она обретет свободу. Наверное, она просто не могла сама изуродовать себе лицо или же нанять для этого кого-то еще. И в итоге решила, что лучше всех справишься ты.

В комнате появился молодой детектив и жестом приказал Джорджу следовать за ним.

— Доктор Хилл, мне необходимо взять у вас показания.

Хирург направился к двери, но Мора остановила его.

— Джордж, один шприц ты держал в руке, другой находился на поддоне. Ты собирался сделать инъекцию? В шприце у тебя в руке был спирт?

— А ты, Мора, сама как думаешь? — улыбнулся Джордж. После чего повернулся и вышел из комнаты.

Дэвид Моррелл

«Братство розы» всегда имело особенное значение для Дэвида Моррелла. Роман первым из его произведений попал в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс», а позже Эн-би-си сняла по нему минисериал. Слово «роза» в названии отсылает к древнему символу тайны из греческой мифологии. На собраниях тайных обществ было принято вешать на стену цветок розы, и собравшиеся давали клятву не разглашать того, что произнесено «sub rosa», то есть под розой. «Братство» — это два молодых человека, Сол и Крис. Они рано остались сиротами, и приемный отец завербовал их в ЦРУ. Моррелл сам вырос без родителей и приписал главным героям романа некоторые реальные события своей жизни.

После окончания работы над «Братством розы» писатель так скучал по созданному им миру, что вскоре сочинил триллер с похожим названием — «Братство камня». Там появляется еще один сирота, Дрю Маклейн. Для Моррелла обращение к теме сирот и приемных отцов было сродни сеансу у психоаналитика, и он развил эту тему в следующем романе «Лига „Ночь и туман“», где встретились герои двух первых произведений цикла — Сол и Дрю. Таким образом, «Лига» является двойным сиквелом и одновременно последним романом трилогии. Моррелл планировал четвертую книгу и умышленно оставил незаконченной сюжетную линию. Однако его постигло несчастье. Пятнадцатилетний сын Моррелла, Мэтью, умер от редкой формы рака кости, известной как саркома Юинга. Душа писателя больше не лежала к теме сирот, ищущих приемных родителей. Моррелл пытался заполнить пустоту, образовавшуюся в его жизни со смертью сына. Тему потери он исследовал в нескольких последующих произведениях, главным образом в «Крайних мерах» и «Давно пропавшем».

Все эти годы Моррелл получал по паре писем в неделю с просьбами продолжить неоконченное повествование и написать о дальнейших приключениях Сола. Когда я задумал издать эту антологию, я специально обратился к Морреллу с предложением сочинить что-нибудь новенькое про «Братство». Он всячески сопротивлялся, не желая возвращаться в те далекие дни. Однако Сол и его жена Эрика снова и снова напоминали о себе. В итоге возникла новая сюжетная линия — необъяснимое нападение на поселок, в котором жил Сол. Быть может, читатели и сам Моррелл теперь будут удовлетворены. Дрю и его подруга Арлин на страницах рассказа не появляются, но поклонники почувствуют их незримое присутствие «за кадром».

Ну и конечно же, какое произведение о «Братстве» без принципа Абеляра?[45]

Дэвид Моррелл

Принцип Абеляра[46]

Изначально безопасные дома, или убежища Абеляра, существовали всего в шести городах: Потсдаме, Осло, Лиссабоне, Буэнос-Айресе, Александрии и Монреале. Возникли они в 1938 году, после того как представители ведущих мировых разведок встретились в Берлине и пришли к единому мнению: в неизбежной войне необходимо поддерживать подобие хоть какого-то порядка. С этой целью был установлен принцип Абеляра; название отсылало к известному средневековому поэту и богослову Пьеру Абеляру, который совратил свою ученицу, прекрасную Элоизу, за что был оскоплен по приказу мстительных родственников девушки. Опасаясь за свою жизнь, Абеляр скрылся в монастыре близ Парижа, а позже выстроил часовню Параклет, названную так в честь Духа Святого, Заступника и Утешителя.[47] Всякому, кто искал помощи, в стенах Параклета было гарантировано покровительство.

В двадцатом веке последователи Абеляра рассудили, что в хаосе новой мировой войны сотрудники разведок будут очень уязвимыми. У разведслужб всех стран имелись стандартные убежища, но функции безопасных домов должны были расшириться. В чрезвычайных ситуациях сотрудник разведслужбы любой страны мог получить гарантированное убежище в любом из домов. Ему (или ей), независимо от государственной принадлежности, здесь был обеспечен отдых, лечение, а также возможность в спокойной обстановке поразмыслить над дальнейшими действиями. И не стоило опасаться, что слова, произнесенные в одном из убежищ, когда-нибудь обратятся против говорящего. Кроме того, убежища Абеляра планировалось использовать в качестве места встреч, этакой нейтральной территории для заключения союзов между спецслужбами разных стран и для плетения интриг.

Наказание за нарушение принципа Абеляра было суровым. Если в стенах безопасного дома один разведчик причинял вред другому, на нарушителя немедленно объявляли охоту, его преследовали представители всех разведслужб и убивали при первой же возможности. И не имело значения, к разведке какой страны он принадлежит. Убежище Пьера Абеляра находилось в стенах церкви, и современные апологеты принципа Абеляра решили продолжить традицию. Они посчитали, что во время всеобщего упадка моральных ценностей именно религия послужит гарантом стабильности и придаст вес принятым договоренностям. Конечно, представитель НКВД скептически отнесся к предложению — религия в Советском Союзе находилась под негласным запретом, — однако он не видел ничего плохого в том, чтобы англичане или американцы верили в «опиум для народа».

В течение Второй мировой и в последовавшем безумии холодной войны убежища Абеляра многократно доказывали свою полезность, поэтому решено было организовать новые убежища: в Бангкоке, Сингапуре, Флоренции, Мельбурне, австрийском Ферлахе и в Санта-Фе в штате Нью-Мексико. О последнем следует сказать особо. На встрече в тридцать восьмом году представитель Соединенных Штатов долго сомневался, поддерживать ли идею безопасных домов. Он настоял на том, чтобы не размещать на территории США такие потенциально взрывоопасные и нестабильные объекты. Время доказало его неправоту; в еще более опасном послевоенном мире роль интернациональных убежищ только возросла. И никто из представителей самой циничной профессии ни разу не нарушил правило нейтралитета, принятое в убежищах Абеляра.

Санта-Фе в переводе с испанского означает «святая вера».

«Абеляр бы это одобрил», — подумал Сол Гризман, ведя неприметную арендованную машину по сумрачной дороге. На город налетела внезапная гроза, и хотя было не поздно, уже совсем стемнело. Несведущие люди считают, будто Санта-Фе — выжженный солнцем безжизненный город вроде Финикса. Но они ошибаются. В Санта-Фе отчетливо выделяются все четыре времени года. Город расположен на высоте семи тысяч футов над уровнем моря, в предгорьях цепи Скалистых гор, известных здесь как Сангре-де-Кристо. Это название дали первые испанские поселенцы, которым отблески заката на снежных вершинах напоминали о крови Христовой.[48] Путь Сола лежал к горному хребту, на северо-восток от этого артистического городка с населением в пятьдесят тысяч человек. В небе периодически вспыхивали молнии, освещая далекие вершины. Инструкции и карта лежали рядом на сиденье; Сол заранее очень тщательно изучил их во время экстренного перелета в Нью-Мексико. Ему пришлось остановиться всего один раз — освежить в памяти ориентиры на местности, которые он запомнил несколько лет назад в прошлое посещение Санта-Фе. За пеленой дождя в свете фар мелькнул дорожный указатель: Камино-де-ла-Круз. Улица Креста. Сол крепче сжал руль и повернул направо.

Убежище Абеляра находилось именно возле Санта-Фе по многим причинам. Через долину к западу на вершине горы громоздится знаменитый Лос-Аламос — «колыбель» атомной бомбы. В часе езды к югу, близ Альбукерке, в недрах горы запрятан еще один исследовательский центр, работающий на Министерство обороны, — «Национальные лаборатории Сандия». Здесь, на крутом изгибе Корралес-стрит, двойной агент Эдвард Ли Ховард ускользнул от агентов ФБР и бежал в Советский Союз. Шпионаж являлся такой же неотъемлемой частью здешних мест, как и бесконечные художественные галереи Каньон-роуд.[49] Многие дислоцировавшиеся здесь разведчики влюблялись в Волшебный край, как называют эти места здешние жители, и поселялись в Санта-Фе, выйдя в отставку.