Война и любовь - Сергей Павлович Бакшеев

Кошелева по-прежнему лежала в постели, даже смотреть на нее было больно.

Галина Матвеевна шепотом отчитывалась:

— Я ей воды, она за таблетки. Вырвала, попрятала, а на душе на спокойно. Думаю ножи на ночь убрать.

Олег думал недолго:

— Коньяк есть?

— Водка.

— Давайте.

С бутылкой водки и стопкой Олег зашел в комнату Натальи. Дверь прикрыл, но не полностью. Он друг, это путь отхода. Наталья лежала лицом к стене и дрожала, как при ознобе.

Мешков скомандовал:

— Сядь!

Она замерла, словно пыталась понять значение слова. Он повторил, она села, подбив подушку под спину и вытянув ноги на кровати.

Олег протянул ей стопку:

— Выпей!

Наталья выпила, сморщилась и отдала ему стопку, жестом показывая: больше не надо. Он налил в ту же стопку себе и опрокинул залпом. Ничего не почувствовал и выпил еще. В груди потеплело. Он отставил бутылку и присел на кровать. Пока подбирал слова утешения, ее плечи вновь затряслись от беззвучного рыдания.

Он сжал ее плечи обеими руками, дрожь не прекратилась. И тогда он поцеловал ее во влажную щеку и сразу отпрянул, ожидая реакции. Наталья повернула к нему удивленное лицо, их глаза встретились впервые за долгое время. Она не выдержала его взгляда и прикрыла веки. Он почувствовал, что ее плечи больше не дрожат. Подрагивали губы, обнажившие верхний ряд белых зубов.

Открытые губы притягивали взор. И Олег не устоял. Поцеловал ее нежно, словно брал пробу дыхания. Она ответила сильнее, затем так сильно, что прокусила ему губу. Вкус крови напомнил о смерти. Бесконечно далекой и чужой для него и такой болезненной для нее. Оба осознали это и отпрянули. Но поняли и другое.

Смерть не убивает желание, скорее наоборот, тело стремится доказать, что жизнь продолжается! Горе и утешение дополняют друг друга, сливаются в единое целое. Жгучее желание иссушает слезы и зарубцовывает раны.

Теперь она смотрела в его душу и не прикрывала свою. Он метнулся к двери, вытолкал любопытного Тарзана и отгородил их маленький мир от внешнего. Вернулся к кровати и отбросил разум. Что было и будет неважно, есть только здесь и сейчас.

Прикосновения через ткань больше не удовлетворяли обоих. Руки срывали одежду, пальцы искали наготу, ногти впивались в кожу. Влага слез сменилась влагой соприкасающихся языков, а душевная боль — телесной. Он рычал, она стонала. Он сжимал, она кусалась. И чем ближе к финалу, тем звуки становились громче, а боль сильнее.

Потом она быстро заснула. Он зализывал раны на губах и слышал, как Галина Матвеевна вернулась с прогулки с Тарзаном. Бывшая теща знала, когда следует выгуливать собак.

Утром, в момент пробуждения Натальи, Олег не удержался, провел рукой между ее бедер, стиснул пальцами ягодицы. Она отпихнула его и сжалась, закутавшись в одеяло. Закрыла лицо и простонала:

— Я последняя дрянь.

Он сказал то, что осознал этой ночью:

— Мы не виноваты. Ни ты, ни я. Смерть и любовь приходят без приглашения.

Она распахнула глаза, но не пустила его к себе в душу.

Пока Наталья мылась в ванной, Олег ломал голову, как вести себя с Галиной Матвеевной. Вошел к ней, как провинившийся. Бывшая теща пригвоздила его требовательным взглядом и шепнула:

— Мешков, ты мне внука должен.

За завтраком все дружно отгородились от прошлого и живо обсуждали поведение Тарзана, клянчившего вкусняшки. Когда Мешков собрался уходить, Кошелева заявила, что поедет на службу.

— Оно и к лучшему. Работа лечит, — шепнула Галина Матвеевна Олегу.

По пути он говорил чепуху о погоде. Наталья снова замкнулась и неожиданно позвонила полковнику Артемову.

— Когда похороны Пети? — спросила она.

Полковник крякнул и, как бы извинясь, сказал:

— В таких случаях сына родителям отдают.

— Мне бы что-то от него на память.

— Я узнаю про награды, — пообещал Артемов.

Прибыв на службу, Мешков и Кошелева расстались, как обычные коллеги.

Глава 30

Около полуночи «Нива» диверсантов решительно нырнула с проселочной дороги в поле подсолнечника, углубилась дугой на сотню метров и встала. Двигатель смолк. Высокие бурые стебли доставали до крыши автомобиля и скрывали от посторонних глаз.

— Спи. Я подежурю, — приказал Дрозд Птахе.

Алина Черленяк свернулась на заднем сиденье. За долгий день она жутко устала, и сон накрыл ее сразу. Однако спала урывками. Разлепляла тяжелые веки и видела Евгения, склонившегося над планшетом. Он рассматривал спутниковые снимки в реальном времени. Алина снова проваливалась в сон и теперь уже видела детей: плачущую Софию и насупившегося Сашу в маленьком окне деревенской хаты. Она рвалась к детям, металась вокруг дома и никак не могла найти дверь. От ужаса просыпалась.

Сосредоточенный вид Евгения на минуту успокаивал. Она привыкла к новому мужу. Стерпится — слюбится, как говорят в народе. Так и у нее. Слов любви от него не дождешься, слова ей без надобности, чай не девица. Зато Дрозд мужественный и смелый, он разведчик-сапер. Его задача — снарядить коптер в путь, прикрепить взрывчатку, снять предохранитель и отправить в полет. Для этого надо выбежать на открытое пространство с летающей бомбой в руках.

А она, Птаха, оператор дрона. Мелкая моторика пальцев, натренированная рукоделием, помогла быстро освоить военную специальность. Она из укрытия, как в компьютерной игре, направит дрон точно в цель.

Глаза слипались, сознание падало в сон. А там снова дети, ждущие и беспомощные. Быстрее бы к ним вернуться.

— Птаха, подъем! — разбудил Евгений.

Алина вскочила, протерла глаза, повертела головой. За окнами серое предрассветное небо, а вокруг жухлые головки перезревшего подсолнечника.

— Сюда глянь! — Дрозд развернул планшет, увеличил спутниковый снимок военного аэродрома.

Она увидела пару российских бомбардировщиков на летном поле и мелкие фигурки людей.

— Наша задача уничтожить самолеты с БК во время заправки.

Дрозд вышел из машины, плеснул из бутылки водой в лицо, фыркнул, как злой пес, и передал воду ей. Она отпила и тоже умылась. Дрозд открыл багажник, распаковал два квадрокоптера и заряды к ним. Одновременно подгонял напарницу:

— Ракеты к бомбардировщикам уже подвесили. Сейчас заправлять будут. Надевай очки и готовься!

Дрозд с амуницией побежал сквозь подсолнечник к удобному месту старта. Алина нацепила очки для управления FPV-дроном, схватилась за пульт, но тут же всё отложила. Позыв помочиться был нестерпимым. Она отбежала в сторону, будто кто-то мог ее увидеть, присела, выдавила из себя страх, а когда вернулась и приготовилась, рация скрипела недовольным голосом Дрозда:

— Ты где? Какого медлишь! Старт!

Птаха подняла первый дрон в небо, развернула, сориентировалась, направила на взлетно-посадочную полосу военного аэродрома. Уже на подлете заметила, как пара бомбардировщик разгоняются для взлета. Черт! Их не догнать. А коптер