"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Мартелли Джордж

Он дал коню шенкелей и растаял в темноте.

– Срежь по Заячьей балке! - крикнул вслед Басаргин и посмотрел на Машу. - Он догонит… - Басаргин отвел глаза, ложь была слишком очевидной…

Коломиец воспользовался советом Басаргина и срезал несколько километров по Заячьей балке. Но Лысый имел значительное преимущество во времени, и когда Коломиец миновал распадок и под копытами снова пружинисто забил хорошо утоптанный проселок, - было уже поздно: Лысый пылил на версту впереди.

Коломиец дал коню шенкелей и сократил расстояние до полуверсты, но и Лысый пришпорил своего коня и снова оторвался от Коломийца. Уполномоченный выдернул из деревянной кобуры маузер. Прицельная планка была рассчитана на 1200 метров, и дальность полета пули примерно соответствовала этому расстоянию, но для меткого выстрела требовался упор. "Бесполезно, - подумал Коломиец и вложил маузер в кобуру. - Мне его не догнать. Ни за что не догнать. И это значит, что через полчаса Кондратьев будет расстрелян, бандиты покинут лагерь, и встреча главарей не состоится. И снова начнутся поджоги, погромы, выстрелы из-за угла. Снова будут голосить бабы, снова будет гореть хлеб, и отравленные коровы будут кричать от дикой боли - надсадно и страшно…"

Не щадя коня, Коломиец изо всех сил ударил его шенкелями, пожалев - уже в который раз, что нет на нем шпор и нет при нем друзей по эскадрону, и не атака теперь на окопы деникинцев, а безнадежная скачка по лесу.

Делая последние предсмертные скачки, лошадь Коломийца выиграла еще полуверсту и остановилась, дрожа. Прежде чем она упала, Коломиец успел спрыгнуть и, с ходу растянувшись в пыли, поднял маузер. Маленький всадник плясал на кончике мушки - так далеко и так безнадежно, что Коломиец в отчаянии закричал и начал нажимать на спусковой крючок резко и зло. Маузер враз выплеснул все свои десять зарядов, а Лысый исчез, словно его никогда и не было - только пыльное облако постояло еще несколько мгновений на повороте дороги, а потом растаяло и оно.

Коля спокойно сидел в избушке лесника. Он был один. Он не сомневался в успехе - оставалось только терпеливо ждать.

А Лысый мчался к лагерю. Он уже слышал условную перекличку бандитских часовых - крик кукушки, он уже чуял запах варева - наверное, убили кабана, он думал о том, как всего через несколько минут он выпустит всю обойму в ненавистную харю этого большевистского комиссара, этого гепеушника, этого негодяя, который сумел так ловко втереться в доверие и обмануть - что там лесных мужиков с их куриными мозгами, - его, человека, который десять лет служил в охранном отделении в Москве и всю гражданскую успешно плел сети в контрразведке одного из врангелевских подразделений.

"Что ни говори, они чему-то научились, - горько подумал Лысый. - И тем, кто примет эстафету от нас, будет еще труднее. А будет ли эта эстафета? - внезапно подумал он. - Чего заблуждаться? Все равно у любой веревочки есть конец, и, похоже, этот конец уже виден…"

У въезда в лагерь он назвал пароль и уже совсем было решил самолично рассчитаться с Колей, но в последний момент передумал. "Может быть, стоит попытаться выжать из него план? - думал Лысый. - Конечно, он - большевик, я их знаю, не одного отправил на луну. Он наверняка ничего не скажет, но ведь всякое может быть. Боль - очень сильное средство".

Уже на самом пороге избушки он снова подумал о том, что ГПУ и милиция наверняка знают от Коли точные координаты лагеря, и раз операция сорвана - чекисты и сотрудники УГРО вот-вот будут здесь, но жажда мести пересилила. Лысый вошел в избушку, с порога крикнул:

– Руки на затылок! И не вздумай шутить, - он упер дуло браунинга Коле в грудь и добавил: - Ты владеешь приемами, я - тоже. Не рыпайся. Я успею выстрелить раньше. Ко мне! - закричал он.

Вбежали бандиты.

– Свяжите его!

Коле завели руки назад и скрутили. От боли помутилось в глазах. "Еще вчера они кричали мне "ура", - думал Коля, - они мне верили больше, чем богу. Сегодня - послушно вяжут и убьют не задумываясь".

– Мужики, - сказал Коля. - Как же так? Я же свой в доску!

– Нам все едино, - отозвался один из бандитов. - Скорее бы к одному концу.

И Коля понял, что у этих людей, уставших от бесконечного страха, не может быть убеждений и им действительно все равно - кому подчиняться и что делать, лишь бы еще на мгновение продлить привычное ощущение безнаказанности, еще на секунду окунуться в кровавое забытье насилия и не задумываться, только не задумываться ни о чем, потому что раздумье ведет к петле.

– Времени - в обрез, - сказал, Лысый. - Расскажи, кто еще тебе помогает, и ты легко умрешь. Лег-ко! - подчеркнул он. - Потому что если через пять минут ты не назовешь своих сообщников, я прикажу нарезать ремней - сначала из твоей спины, а потом - из живота. И ты будешь кричать от боли, ты станешь седым, будешь молить о смерти, как о глотке воды. Говори.

– Есть люди, - кивнул Коля. - Ты только не вздрагивай, они стоят за твоей спиной.

Лысый оглянулся, придвинулся вплотную к Коле:

– Не надо, Коляча, или как тебя там. Время шуток уже прошло. Свертывайте лагерь, мы уходим немедленно, - приказал он бандитам и добавил: - У тебя осталось пятнадцать минут - ровно столько, сколько нам нужно, чтобы уйти отсюда.

Коломиец шел по следам Лысого. Пригодилась служба в Буденновской коннице, умение безошибочно читать отпечатки лошадиных копыт. Коломиец понимал, что его затея безнадежна. В лагере триста вооруженных до зубов бандитов. У него - маузер без единого патрона. Лагерь тщательно охраняется. Он не знает даже пароля. Конечно же, Басаргин приведет отряд, и от банды останется одно воспоминание, но это уже никак не повлияет на судьбу Кондратьева: он будет мертв. Как попасть в лагерь? Как выручить Кондратьева? - в сотый раз задавал себе Коломиец этот вопрос и не находил ответа.

Где-то неподалеку заржала лошадь, лязгнул затвор винтовки. Коломиец умерил шаг, пошел осторожнее. В кустах прямо перед собой он увидел бандитский секрет: два парня, вооруженные винтовками, притаились всего в нескольких метрах…

Ему ничего не стоило подкрасться к ним, попытаться обезоружить или убить. А что потом? Допустим, он сумеет пройти по территории лагеря и не привлечет к себе внимания. Допустим даже, что ему удастся обнаружить Колю и прийти к нему на помощь. Сколько они продержатся вдвоем? Пять минут? Десять? Конец все равно неминуем… А еще через полчаса, когда придет отряд, начнется тяжелейший бой и десятки красноармейцев и милиционеров сложат здесь свои головы только потому, что он, Коломиец, оказался неумелым, не смог перехитрить противника, не смог найти точное решение, которое привело бы к максимально бескровной победе.

Часовые лежали в трех метрах перед ним. Ни о чем не догадываясь, положив головы на стволы изготовленных к бою винтовок, они лениво переругивались. И Коломиец решился. Он вышел из кустов, негромко сказал:

– Спокойно, не стрелять!

Бандиты вытаращили глаза, не в силах опомниться от неожиданности, и, не давая им прийти в себя, Коломиец продолжал:

– Я - уполномоченный Объединенного Госполитуправления Алексей Коломиец. Проводите меня в лагерь. Можете не опасаться, я один, а мое оружие… - он отшвырнул маузер далеко в сторону. - Вот.

Бандиты переглянулись.

– Шлепнуть его к чертовой матери, - с испугом сказал один.

Коломиец замер. Сейчас он целиком и полностью был во власти этих людей. Если они решат его убить - помешать этому он не сможет. "Неужели я неправильно рассчитал? - подумал он. - Неужели ошибка, смерть?"

Второй бандит, помоложе, смерил Коломийца с головы до ног и неожиданно сказал:

– А я, допустим, Николай Второй… Чем докажешь?

– Глядите. - Коломиец бросил им служебное удостоверение.

– Точно, - сказал второй. - Он из ЧК. Отведем его?

– Шлепнем, - с тоской повторил первый.