"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Мартелли Джордж

– Будто вор не может уйти от слежки! - сказал Коля.

– Мелко ценишь Серафима, - ответил Басаргин. - Если он то, что ты думаешь, - он действия сыщика-профессионала от действий вора-профессионала всегда отличит. Так что он правильно сделал, а ты - рисковал. Слава богу, что все обошлось! С чем пожаловал?

– Серафим будет нас с Машей венчать в церкви. Это венчание послужит проверкой. Честно говоря, не понимаю я, в чем тут гвоздь? И поэтому волнуюсь.

Басаргин покачал головой:

– Н-да… Пилюля, можно сказать…

– Маша считает, что он хочет наши, вроде бы, коммунистические идеалы проверить, - продолжал Коля. - Мол, если коммунисты - венчаться не станут, не пойдут против партийной совести. Кстати, дай нам два тельных креста, едва не сгорели, - строим из себя блатных, а крестов на нас нет! Черт его знает, из-за каких пустяков другой раз жизни лишиться можно.

Тихон принес два крестика, улыбнулся:

– Мой и жены-покойницы. Носите и дай бог вам удачи.

Коля надел крестик:

– Спасибо, Тихон. Выручил.

Басаргин прошелся по горнице:

– Нет, Коля. Суть этого дела не в ваших с Машей истинных убеждениях. Тут другое. Круче тут.

– Что же? - с сомнением спросил Коля.

– Не знаю. Об одном предупреждаю и прошу: как бы себя Серафим во время вашего венчания не повел, что бы ни случилось, - твое дело глазами хлопать и "аллилуйю" петь, понял? Не смей ни во что вмешиваться!

– А если он, к примеру, тебя убивать станет? - улыбнулся Коля.

– Кондратьев, - жестко начал Басаргин. - Мы с тобой такое дело затеяли, что жизнь всей нашей волости, а то и всей губернии иначе повернуться может. Что в сравнении с этим твоя или моя жизнь, парень? Мы ведь служим ради таких ясных далей, что дух захватывает от одних только мыслей. Прошу и требую от тебя: что бы ни произошло - ты должен остаться в стороне! Я доложу обо всем в партийных органах и извещу уполномоченного ГПУ.

– Значит, моя задача, - сказал Коля, - в случае успешной проверки - внедриться к бандитам.

– Все вызнать и остаться живым, - добавил Басаргин. - Иди, Коля.

Они обнялись.

…В церкви было необычно светло - по случаю бракосочетания "раба божьего Николая" с "рабой божьей Марией" отец Серафим приказал зажечь большое паникадило. Маша вошла об руку с Колей - в белой фате, правда, из марли, но зато - с самой настоящей золоченой венчальной свечой в руках. Следом потянулись жители, среди них Коля заметил и двух своих знакомцев с черными ленточками. Они как ни в чем не бывало стояли в толпе. Громко переговаривались женщины, обсуждая возраст и внешний вид невесты и жениха, мужики довольно гудели в ожидании скорой выпивки. Отец Серафим взмахнул кадилом и запел "Песнь степеней":

– Блажени вси бояшмеся господа…

Послышался шум, это вошел в церковь Басаргин с двумя сельскими исполнителями. На них косились, но пока не задирали.

Коля посмотрел на Машу. Она стояла рядом с ним, лицо у нее было восторженно-счастливое, и Коля понял, что Маша забылась и воспринимает происходящее всерьез.

– Ты что? - шепнул он ей. - Смотреть стыдно.

– Я играю роль, - сказала Маша, но глаза, вдруг вспыхнувшие самой неподдельной радостью, выдали ее и, поняв это, Маша попыталась все обратить в шутку. - Сколько волка ни корми, а он все равно туда, тебе понятно? - Она вздохнула: - Сначала я ждала этого дня. Потом мне стало казаться, что его уже никогда не будет. - Маша вдруг погрустнела: - Я ведь не дурочка блаженная, Коля. Не волнуйся, я понимаю, что все это - просто игра. Потерпи. Дай мне наиграться.

Подошел священник, и она замолчала.

– Послушайте, чада, поучительное слово, - сказал Серафим, - живите в супружестве богоугодно и честно, ибо близко пришествие антихриста и спасутся только претерпевшие за правду до конца. Знамение было недавно верующим и всем мирянам: пятиконечная звезда сияет над грешной Россией, остры ее лучи и пронзают они любящих бога. Жрецы же нечестивые той звезде служат и яко вурдалаки ненасытные пожирают внутренности истинно верующих.

– Прекратите агитацию, иначе я прикажу очистить храм! - крикнул Басаргин.

– Он сказал, - трагическим голосом провозгласил Серафим, - настали времена, когда русскому человеку и в храме нет спасения. Церковь уважали даже нехристи - татаро-монголы! А эти пожрали душу! Слуги антихристовы в храмах, ратуйте, православные, не допустите унижения дома господня!

– Прекратить! - Басаргин проталкивался к алтарю, исполнители - за ним. - Всем покинуть помещение!

Верующие возмущались, переговаривались. Кто-то крикнул:

– Креста на них нет! Вышвырнуть их из храма!

– Верно! - закричали в толпе. - Вон их!

– Чего вы слушаете поповских прихвостней! - заорал Скуластый. - Мало это жеребечье отродье попило нашей кровушки! Бей, круши поповский балаган! Да здравствует советская власть!

Коля переглянулся с Машей - она кивнула: вот она, проверка. Вот она. А Басаргин еще ничего не понимал. Он стоял в растерянности и беспомощно оглядывался. Коля пытался поймать его взгляд, мысленно кричал ему: "Берегись! К такому мы не были готовы! Это опасно! Очень опасно!" Но Басаргин чего-то ждал. Коля повернулся к Серафиму и наткнулся на его насмешливый, холодно-изучающий взгляд.

Между тем провокаторы вытащили спрятанные в голенищах сапог ломики, молотки, дубинки и начали разбивать иконостас, сбрасывать и топтать иконы.

– Долой самодержавие! - орали они. - Долой попов! Долой опиум для народа!

Басаргин и его помощники пытались задержать, остановить озверевших хулиганов, но тех было гораздо больше, они вошли в раж и легко сломили сопротивление представителей власти. Исполнителей сбили с ног и связали. Басаргина ударили ломиком, и Коля увидел, как по его лицу расплылась огромная клякса крови.

Анисим еще сопротивлялся. Он отбивался кулаками и ногами, но оружие не применял - вокруг были люди. Он хрипел - кричать уже не мог:

– Граждане. Остановите их. Неужто не видите.

– Бей! - Громилы внесли бидон с керосином, опрокинули и подожгли.

– Да чего же мы смотрим, мужики! - крикнул наконец кто-то. - Разве ж советская власть может допускать такое? Это подстрекатели!

Началась всеобщая свалка. Коля снова посмотрел на Машу. Она стояла с застывшим, безразличным лицом. Но Коля понял, о чем она сейчас думает. "Его убьют, помоги ему", - кричали ее глаза. "Нет… Ты же знаешь - я не должен вмешиваться, что бы ни случилось", - мысленно отвечал ей Коля. И снова натолкнулся на вопрошающий взгляд священника: "Что, отрок, с кем ты?"

Басаргин упал, толпа сомкнулась над ним. Пожар разгорался.

– Воды! Воды несите, православные! - вдруг завопил Серафим. - Сгорит божий дом! - Он повернулся к новобрачным, добавил с усмешкой: - Ну, милиционера нашего, небось, свои же и убили. Не знал я, не знал, что среди советских служащих такой разброд - кто куда, кто куда…

– Уйдем, батюшка, - попросила Маша. - Тошно мне.

– Уважим невесту, - кивнул священник. - Идем, Коля. - Они вышли из церкви. Навстречу бежали бабы с полными ведрами.

– Спасайте, спасайте божий храм, касатушки, - ласково сказал им Серафим.

Коля вытер с лица пот и сажу:

– Устроили вы нам праздник, спасибо.

– Проверку я вам устроил, как и обещал, - спокойно сказал Серафим. - Цена-то - ох, великая, ну и на проверку пришлось не поскупиться. Скажу сразу: ты и она - не знаю урки ли, но не с большевиками вы, нет. Не родился еще на свет такой большевик, чтобы друга и партийного брата его на глазах убивали, а он не вмешался. Отныне я вам верю, ждите, уже недолго осталось.

– Правда всегда торжествует, батюшка, - вздохнул Коля. - Восторжествует она и теперь, знаю это.

Коля и Маша ушли в дом. Из церкви выходили люди, крестились, говорили Серафиму сочувственные слова. Вынесли Басаргина.

– Хоть бы живой он был. Хоть бы живой… - Маша отошла от окна, посмотрела на мужа, и вдруг губы у нее задрожали: - Коля, - сказала она, - сколько у тебя седых волос.