Любовные письма серийному убийце - Таша Кориелл

Легко представить, что мужчину типа Уильяма могли напугать спортивное телосложение и физические навыки Джилл. Что, если она слишком надавила на него во время одной из тренировок, как-то унизила его атлетические способности и в качестве наказания он схватил ее за шею и душил, пока она не перестала дышать?

А с Эммой все просто, – заключила прокурорша. – Мужчины постоянно убивают женщин на свиданиях. Она не похожа на фотографию в приложении? Мертва. Пытается пораньше сбежать со свидания? Мертва. Не хочет заниматься сексом? Мертва. Делает все правильно? Мертва. Невозможно понять, почему одни женщины погибают, а другие продолжают жить, но определенные демографические страты женщин более подвержены риску, чем другие. Как у белой цисгендерной женщины из среднего класса, все было на стороне Эммы, но все же она погибла после свидания не с тем мужчиной. Это печально.

После такого красноречивого перечисления доказательства в пользу виновности Уильяма казались неопровержимыми. Я посмотрела на свой список, где в колонке «Виновен» значилось «умный», «богатый» и «есть мотив». А в списке причин, по которым его можно посчитать невиновным, не было ничего.

Я знала, что мой парень мог быть серийным убийцей, но слышать это от кого-то постороннего – совсем другое дело. Сестра Джилл в первом ряду плакала, а мать поглаживала ее по спине. Я выводила каракули на странице блокнота, пока ручка не проделала в бумаге дыру.

Дотти рядом со мной ковыряла кутикулы. Было непонятно, скучает она или нервничает.

Я почувствовала облегчение, когда пришла очередь защиты. Разбирательство в суде – это никоим образом не спортивный матч, но я не могла не думать о них как о членах своей команды, которая на этот момент состояла только из меня, Дотти, адвокатов и самого Уильяма. Это была ситуация Давида и Голиафа, где Давида обвиняли в убийстве толпы женщин.

Оба адвоката Уильяма были пожилыми белыми мужчинами, которые обладали неуловимым сходством с его отцом и таким сильным южным акцентом, что он казался фальшивым. Как минимум у Уильяма было преимущество в виде хороших связей в юридическом мире. При иных обстоятельствах их надменная манера вывела бы меня из себя. Они явно были из тех, кто привык получать желаемое вне зависимости от того, по скольким головам придется пройти. Но сейчас я была рада, что мы на одной стороне.

– Обвинение пытается убедить вас, что у них дело в шляпе, – начал один из адвокатов. – На самом деле – отнюдь нет. За исключением простых совпадений, мистера Томпсона с этими четырьмя женщинами не связывает абсолютно ничего. Улик не нашли: ни в его машине, ни в его квартире нет следов ДНК или отпечатков пальцев.

Клянусь, что услышала одобрительное урчание со стороны Дотти.

– Уильям Томпсон хороший человек. Он юрист, налогоплательщик, достойный член общества, оказавшийся в неприятностях из-за близости трагедии. Как бы вы себя чувствовали, если бы кого-то из ваших знакомых убили, а пока вы оплакиваете его смерть, вас же в ней и обвинили?

Я записала: «хороший человек?» в колонку «Невиновен» ровно напротив «опыт насилия в прошлом?» в противоположной колонке. Я снова посмотрела на затылок Уильяма, который оставался все так же нем.

– Думаешь, он это сделал? – спросила я Дотти в конце первого дня.

Она взглянула на меня.

– Есть вещи, которые должны быть известны только Богу, – ответила она.

Как мне предстояло выяснить в последующие недели, все мы по-разному справляемся со своей любовью к человеку, которого мир не велит нам любить. Просто некоторые из нас более честны с собой, чем другие.

19

Когда обвинение начало допрос свидетелей и судмедэкспертов, я составила собственный список людей, с которыми хотела бы побеседовать – в частности, с другими членами семьи Томпсон. Обвинение интересовали события, сопутствующие смертям жертв, а мне хотелось узнать самую сердцевину личности своего парня.

Я смотрела на затылок Уильяма, а следовательно, смотрела и на членов его семьи, которые сидели за ним. На третий день суда я увидела, как мать Уильяма направляется в дамскую комнату во время перерыва, и поспешила за ней.

Родители Уильяма, Марк и Синди, были парочкой еще в старшей школе. Марк играл в футбольной команде, а Синди была чирлидершей. Отец Марка был юристом, а отец Синди – генеральным директором банка. Обе их матери были домохозяйками. В зависимости от слушателя это могло звучать и как идеальная история любви, и как медленная смерть от удушья.

Они вместе отправились в колледж, уже зная, что поженятся после выпуска. Синди забеременела в первую брачную ночь, и они купили домик в родном городе, заранее предполагая, что переедут в имение Томпсонов сразу после смерти отца Марка.

В своих письмах Уильям рассказывал о любви отца рассуждать о том, как он своим трудом пробился на вершину. Хотя на самом деле он уже родился на вершине.

Отец полагает, что в нашем обществе всем воздается по заслугам, но ему просто никогда не намекали, что собственных заслуг у него нет.

Он дружил с мэром, половиной городского совета и несколькими членами законодательного собрания. Каждое утро Марк завтракал с другими юристами в городе – в местечке, где цены на завтраки не менялись тридцать лет. По выходным он играл в гольф в местном клубе, который помогал основывать его дед, и на куче билбордов по всему городу красовалось его лицо.

Единственная причина, по которой отец сам не пошел в политику, в том, что он любит дергать за невидимые ниточки. Никто не может тебя критиковать, если не видит, что именно ты делаешь.

Синди не так идеально вписалась в уготовленный ей шаблон, хотя со стороны это ни для кого не было заметно. Ей не нравилось быть матерью и заниматься домом, и она решила проблему, наняв бригаду нянь и вступив в попечительские советы всех благотворительных организаций, куда ее допустили.

Люди считают мою мать хорошим человеком, потому что она – волонтер множества фондов. Как сотрудник некоммерческой организации, ты наверняка понимаешь разницу между попечителями и теми, кто по-настоящему пачкает руки. Моя мать любит ходить на обеды и торжественные вечера и фотографироваться. Она – специалист по аукционам, тематическим вечеринкам и выбиванию налоговых льгот для отца.

Пусть их жизнь и была чуть сложнее, чем казалось со стороны, но в одном Марк и Синди Томпсон были