Джеймс Паттерсон - Игра в прятки

Глава 46

Я перехожу к рассказу о том, чего не понимаю и сама. Может быть, именно поэтому люди проявляют к случившемуся такой интерес, интерес, который не только не ослабел за минувшие недели и месяцы, но и разгорается по мере приближения суда. Да, это настоящая загадка, даже для меня. Часть жизни, прожитая с Уиллом Шеппардом, — темная сторона моей души. Как такое могло случиться? Как такое случилось?

После смерти Патрика, его сердечного приступа, я до минимума сократила общение, стараясь держаться подальше от репортеров, которых возненавидела еще со времени беременности. Однажды утром, примерно через год после трагедии с Патриком, я работала в саду. Неподалеку играл Алли. Внезапно я услышала голос охранника, нанятого для того, чтобы не пропускать в дом незваных гостей, то есть практически всех.

— Извините, миссис Брэдфорд, но к вам мистер Натан Бейлфорд. Знает, что вы никого не принимаете, но говорит, что это очень важно.

Натан жил неподалеку, но я знала его не очень хорошо. Тем не менее я помнила, что он известный и влиятельный адвокат и что его услугами пользовался Патрик О'Мэлли. Что ему нужно? Зачем он явился сюда? Какие еще новости принес? Может быть, какие-то проблемы из-за Питера?

— Пропустите мистера Бейлфорда, — неохотно разрешила я и повернулась к сыну: — У нас гости, Алли. Пойдем приведем себя в порядок.

Адвокату было около шестидесяти, но выглядел он не более чем на сорок пять. Он улыбнулся, однако темно-серый костюм, белая рубашка и красный с золотом галстук показывали, что визит носит строго деловой характер.

Натан Бейлфорд крепко пожал мою протянутую руку.

— Знаете, после похорон я много раз проезжал мимо вашего дома и каждый раз думал, что нужно зайти, но в итоге так и не решился и предпочел оставить вас в покое.

— Рада, что вы наконец-то зашли.

«Друг Патрика — мой друг», — подумала я и постаралась продемонстрировать гостеприимство.

— Итак, вы в порядке? — спросил он.

— Как сказать, по-всякому бывает, — ответила я. — Хуже всего по ночам. Наверное, у меня просто черная полоса.

Не зная, что ответить, Натан Бейлфорд замялся, а потом ограничился улыбкой, чем сразу расположил меня к себе.

— Вообще-то я к вам по делу, — признался гость, когда мы выпили кофе за столиком во дворе. — Видите ли, ждать дальше невозможно. Со времени смерти Патрика прошел почти год. Так что мне пришлось к вам заехать.

Он поставил чашку на стол, и я заметила, как дрожит его рука. Адвокат ослабил галстук.

— Назначен день для оглашения завещания. Вы не представляете, в каком невероятном беспорядке находились документы. Ничего подобного в жизни не видел. Но в общем пожелания Патрика выражены достаточно ясно, и мы сделали все, чтобы они были исполнены. Мэгги, должен вас предупредить: предстоит тяжелая борьба. Питер О'Мэлли очень недоволен последней волей отца и постарается оспорить завещание. Патрик был прав, когда говорил, что его сын настоящий мерзавец.

Я поняла, что совершенно не готова к такому разговору. Мысль о деньгах, ценных бумагах и недвижимости Патрика никогда не приходила мне в голову, а нервозность Натана напугала меня. Уже одна перспектива судебной тяжбы с Питером представлялась достаточно тревожной, а о том, что будет, когда об этом пронюхает пресса, мне не хотелось и думать.

— Но какое это имеет отношение ко мне? — спросила я. — Натан, у меня нет ни малейшего желания быть хоть как-то вовлеченной в разбирательство.

Адвокат посмотрел мне в глаза.

— Патрик оставил контрольный пакет акций корпорации вам, Дженни и Аллену. Питеру выделена весьма приличная сумма, огромная сумма, но двадцать семь процентов бизнеса отныне принадлежат вам и вашим детям.

Я не верила своим ушам. Не могла поверить!

— И с-с-сколько это? — заикаясь спросила я.

— Более двухсот миллионов в наличных, ценных бумагах и недвижимости. Плюс-минус несколько миллионов. Это очень много, Мэгги.

Меня вдруг охватила злость.

— Но почему, Натан? Мне не нужны эти двадцать семь процентов. Мне вообще ничего не нужно. У меня есть деньги, больше, чем нужно. Я не хочу их. Правда.

Внезапно я громко рассмеялась, и гость удивленно вскинул голову.

Ну разве не смешно? Я только что унаследовала двести миллионов, а чувствовала себя так, словно оказалась за решеткой.

Глава 47

Он нес Дженни на руках! Как это случилось? Я не могла поверить глазам, но это не было ни галлюцинацией, ни миражом.

Уилл Шеппард, футболист, пытавшийся «снять» меня на вечере в доме Тревелинов в Лондоне, стоял у моей двери, держа на руках мою дочь. Это определенно был он, я не могла ошибиться. Те же длинные белокурые волосы, то же лицо и еще кое-какие запомнившиеся детали.

Охранник позвонил мне от ворот и сказал, что Дженни, похоже, ушиблась и какой-то мужчина несет ее к дому. Увидев этого мужчину, я чуть не окаменела.

Безумие.

Я не стала спрашивать о Дженни — одетая в спортивный костюм, она с вполне довольным видом болтала ногами.

— Опустите ее! Пожалуйста, опустите Дженни, — громко сказала я.

— Куда, мэм? — тихо и спокойно спросил Уилл Шеппард.

Держать на руках мою дочь ему было, наверное, не труднее, чем подушку.

— Вот сюда. На диван в гостиной. Хорошо. Пожалуйста, опустите ее!

Он поднял голову и встревоженно посмотрел на меня.

— Послушайте, я едва не сбил ее своей машиной. К счастью, она успела отпрыгнуть и всего лишь подвернула ногу. Это случилось перед домом Лоуренсов. Я у них остановился. Подавал машину задним ходом и не заметил вашу девочку.

— Спасибо за то, что доставили ее сюда. Вы очень добры, — холодно поблагодарила я. — А теперь, пожалуйста, уходите. Еще раз спасибо.

Дженни привстала с дивана, на который он успел ее положить.

— Ты могла бы по крайней мере предложить ему кофе. Или что-нибудь еще.

— Мистер Шеппард и так уже сделал для нас достаточно много, и, уверена, у него хватает собственных дел.

— Вы меня знаете? — искренне удивился он.

Подонок.

— Да, мы встречались, — коротко ответила я.

Он недоуменно покачал головой:

— Неужели? Интересно где? За кулисы я не хожу, хотя и слышал, как вы поете. Был на концерте в «Альберт-Холле». Когда там была королева.

— Нет, мы встречались не на концерте. На вечеринке.

— Если так, то я не помню. Вас бы я не забыл. Абсолютно в этом уверен.

Он наклонился и ощупал колено Дженни.

— По-моему, ничего не сломано. Я переломал столько костей, что стал чем-то вроде эксперта по этой части. Тем не менее, если хотите, вызовите врача.

— Я так и сделаю, как только вы уйдете. Спасибо за совет.

Он медленно выпрямился.

— Приятно было познакомиться с тобой, Дженни. Надеюсь, ты скоро поправишься.

Он повернулся к двери.

— До свидания, мистер Шеппард, — сказала моя дочь, и я вдруг подумала, не играет ли она во всем этом какую-то роль.

Подросткам нравится выслеживать рок-звезд, почему бы им не переключиться на спортсменов?

— Я не хочу, чтобы ты разговаривала с ним, — твердо заявила я, когда за гостем закрылась дверь.

Дженни непонимающе уставилась на меня.

— Мама, ты вела себя отвратительно. Как ты могла! О Господи!

Дженни соскочила с дивана, вскрикнула и упала. Похоже, она действительно подвернула ногу. Может быть, Уилл Шеппард поступил правильно, когда принес ее домой. Может быть, на этот раз ошибалась я?

Глава 48

Мой дом располагался по соседству с одним из лучших загородных клубов Уэстчестера — Озерным клубом. Члены Озерного клуба платили астрономические взносы, благодаря которым правление имело возможность нанимать на работу прекрасных поваров и опытных садовников. Его аккуратно подстриженные газоны и уединенные сады напоминали мне Гштаад, Лейк-Форест, Сан-Тропе и другие подобные места, в которых я побывала во время концертных туров по Европе.

В конце сентября меня пригласили в клуб на вечеринку. Это было одно из моих первых возвращений в реальный мир после смерти Патрика.

Запыхавшись, я остановилась на вершине крутой, выложенной булыжником лестницы, которая вела от подъездной дороги к главному входу. Последний большой прием, на котором мне довелось присутствовать, был посвящен открытию «Корнелии», и при мысли о Патрике к глазам снова подкатились слезы.

— Черт! — прошептала я.

«Возьми себя в руки, Мэгги».

Чудесная лужайка оказалась заполненной людьми. Оглядевшись, я заметила бар и небольшой джазовый оркестр. Я здоровалась с теми немногими жителями Бедфорда, с которыми успела познакомиться, и улыбалась другим, чьи имена должны были быть мне известны, но по тем или иным причинам не были. Какой-то бродвейский продюсер отвел меня в сторону и предложил назвать сумму, за которую я готова участвовать в его шоу. Мне ничего не оставалось, как ответить, что предложение льстит моему самолюбию, но говорить о возвращении на сцену пока преждевременно. Я пообещала позвонить ему, когда буду готова. Тем не менее он не отступал, и меня начало охватывать знакомое ощущение беспокойства.