Найди меня - Энн Фрейзер

Приходилось подкладывать ему на стул подушку, чтобы он доставал до швейной машинки.

— Шов всегда должен быть пять восьмых дюйма, — показывала она ему. Его ноги болтались в воздухе, и она сама нажимала на педаль босой ступней с ярко-красным педикюром, регулируя скорость иглы и помогая ему вести прямой шов, радуясь его сноровке.

— О, а вы, оказывается, такой скрытный, молодой человек! — Она сняла сшитый кусок с машинки, обрезала нить, развернула и прижала ткань к животу, поверх джинсов и свитера. Пока еще не похоже на платье, но уже и не просто кусок ткани.

Неважно. Важно то, что она рада. Она давно не радовалась, с тех самых пор, как ее последний ухажер бросил ее ради «другой». А он ему нравился. Ходил с ним на пляж и говорил, что хочет стать его отцом. Дэниел не понимал, как можно сегодня хотеть быть чьим-то отцом и исчезнуть на следующий день. Не умереть, как муж той леди наверху. Просто исчезнуть.

Он попробовал вообразить, как тот ухажер живет где-то в другом месте, с другими людьми, хохочет за обеденным столом, может, подбрасывает другого мальчика, а не его, в воздух, называет его приятелем. Но сейчас мама рада. Может быть, это ненадолго. А может, и нет. Она засиделась за шитьем допоздна, а утром, когда он завтракал за кухонным столом, примерила платье перед ним.

— Ну, как тебе твой материал? — спросила она. — Нравится?

Он просто влюбился в него.

— Еще надо подрубить его, но это быстро. Закончу к вечеру, к свиданию.

«Свидание» — странное слово. Девочки-старшеклассницы тоже так говорят, как та, которая иногда сидит с ним в мамино отсутствие. Она говорила о свиданиях и прогулках с мальчиками, и щеки ее пылали, а глаза сияли, как сейчас сияют глаза у мамы.

Вечером он смотрел, как она красится и причесывается.

— Принеси свой фотоаппарат, — попросила она его со счастливой улыбкой. — Сфотографируешь меня в платье, которое мы сшили вместе.

На Рождество ему подарили маленький «Инстаматик». Он помчался в свою комнату и вернулся с ним. Камера была синяя, с кубиком-вспышкой на четыре снимка сверху. Мама стояла в своем платье перед дверью гостиной, такая красивая и немного незнакомая, словно из телевизора.

Он поднял камеру к глазам и нажал спуск. Сверкнула вспышка.

— Давай сделаем еще одну. Теперь мы вдвоем, мама и сын. Отдай камеру Джанин.

Он протянул камеру девочке, которая пришла посидеть с ним. Мама стояла спиной к двери, Дэниел перед нею, ее руки на его плечах.

— Улыбочку!

Снова сверкнула вспышка, и девочка отдала ему камеру.

— Кажется, это был последний кадр.

— Мы отнесем пленку в лавку, чтобы напечатали фотографии, — сказала мама. — Ты мой самый лучший мальчик. — Присев, она обняла его так крепко, что ему казалось — он сломается. Потом поцеловала в щеку и исчезла в вихре красной ткани, закрыв за собой дверь.

Встав коленями на кушетку, он смотрел в окно, как она отъезжает.

Джанин села рядом с ним.

— А моя мама говорит, что мужчина должен заехать сам.

— Почему?

Она пожала плечами.

— Из вежливости. Показывает, что ему не все равно.

— Может, когда люди старше, это по-другому.

— Может, но не подойти к двери — дурная манера. — Его мама называла Джанин «всезнайкой», так что она могла быть права насчет манер.

Он уже поел, рыбные палочки и макароны с сыром. «Обед богача», — смеясь, сказала мама, откусывая от жирной рыбной палочки.

Джанин принесла несколько фильмов. Они поджарили попкорн и уселись на кушетку перед телевизором.

Он старался не заснуть. Ему хотелось дождаться маму, но глаза закрывались сами. Так случалось всегда, и обычно на следующее утро он просыпался в своей постели, не помня, когда Джанин перенесла его сюда.

В этот раз случилось то же самое. Внезапно он услышал, что кто-то плачет, и удивился, что уже утро. Пора собираться в школу.

Он вылез из кровати и зашлепал в гостиную. Джанин все еще была здесь, а возле дверей стояли двое полицейских — на том самом месте, вчера вечером они стояли с мамой.

Дэниел не понял, зачем они пришли, и побежал по коридору, чтобы сказать маме. Но в ее комнате было пусто, постель застелена. Он ничего не понимал. Бросился в ванную, потом в кухню. Никого.

Один из полицейских, руки на ремне, беседовал с Джанин.

— Наверное, она просто осталась ночевать в другом месте. — Он покосился на Дэниела и продолжал с явной неловкостью: — Вы сказали, она поехала на свидание, так?

— Она бы никогда так не поступила, — сказала Джанин. — Не осталась бы на ночь.

— Вы хорошо ее знаете?

— Я сижу с ее ребенком два года. Она всегда возвращается, когда обещала. — Джанин взглянула на стенные часы. — Мне надо в школу.

— А что с ребенком? — спросил полисмен.

— Моя мама зайдет присмотреть за ним.

Оба полицейских явно испытали облегчение.

— Мы зайдем позже.

Пришла мама Джанин и забрала Дэниела к себе. Она помогла ему собрать кое-какие вещи. Перед уходом он положил в свой маленький чемоданчик с надписью «Едем на каникулы» фотоаппарат и обрезки красной ткани.

Они прождали несколько дней. В школу он не ходил.

Мама Джанин отдала проявить его пленку, и он подолгу разглядывал фото мамы перед дверью. В один день она была там, а на следующий день исчезла, совсем как ее ухажер. Полисмены допрашивали его, спрашивали, куда она отправилась в тот вечер.

— Она познакомилась с мужчиной.

— Где?

— Не знаю.

Он слышал, как они шепчутся и говорят что-то о том, что она сбежала. Она никогда бы не сбежала. Все боятся землетрясения. Может, она попала в землетрясение.

ГЛАВА 12

Наши дни

Дэниел сидел за своим столом и смотрел видео беседы с Рени Фишер, записанное в одной из допросных несколько часов назад. Камера висела высоко на стене, и в результате он смотрел на двух людей в маленькой комнате под странным углом, сверху. Напротив Рени, спиной к камере, сидела женщина-детектив.

Рени потянулась к стакану с водой, и ее рука выглядела твердой. Ни следа дрожи, которую он заметил вчера. Она говорила спокойно, ее показания не изменились, и она не добавила ничего нового к тому, что он уже знал. Все это, в