Крипипаста - Влад Райбер

Дух радиоэфира

Теперь я и не знаю, что лучше: никогда бы этот голос не слышать или чтобы всё было как было. Странности в моей жизни начались с того, что по радио заиграла песня «Есть люди, как на волнах гребешки». Не пытайтесь вспомнить, вы такую песню не знаете. Её знаю только я и знал друг моего детства Женя. Он сам эту песню сочинил. И если бы она не заиграла тогда, то случилась бы трагедия. Ведь я чуть не сбил человека…

Это случилось в середине лета. Я возвращался домой поздно. Свернул с Дмитровского шоссе на дорогу, которая ведёт по лесистой местности мимо пионерлагеря «Космонавт». Там ни одного фонаря, но так до моего дома было короче. Дорога эта прямая, длинная, и асфальт на ней удивительно ровный. Если ехать днём, то надо быть внимательным – всюду бегуны и велосипедисты. Но тогда был час поздний – ближе к полуночи.

Ехал я уставший, расслабленный, смотрел вперёд на пустую, всюду одинаковую дорогу, и ведущий по радио говорил так неторопливо, убаюкивающе. И играли одна за одной спокойные песни… Я не знал, что за рулём в самом деле можно уснуть. Думал «спать за рулём» – это так говорят про невнимательных водителей.

Но я похоже уснул взаправду. На десять секунд или на пятнадцать. И в эти несколько мгновений я отчётливо услышал «Юрка, не спи!», а потом заиграла давно забытая гитарная мелодия и высокий подростковый голос запел:

Есть люди, как на волнах гребешки,

Я вспоминаю их от тоски.

Или тоска от воспоминаний.

По правде, не знаю.

Это был голос Женьки… Уверен, что он ещё звучал из динамиков, когда я вздрогнул, очнувшись от сна. И в ту же секунду я увидел прямо перед собой спину велосипедиста. У него на куртке горели светоотражатели, на заднем колесе ярко мерцала сигнальная фара. Велосипедист, разумеется, слышал, что машина приближается, но беспечно крутил педали, прижавшись к обочине. Откуда ему было знать, что я заснул и несусь прямо на него?!

Всё решила одна десятая секунды. Я вывернул руль, машину повело, и она чуть не слетела с дороги. Шины издали оглушительный звук. Я вдавил тормоз. И хорошо, что ремень был на мне! А велосипедист оглянулся только раз и спокойно поехал дальше, так и не понял, что был в большой опасности.

Я же не мог разжать руки. Так сильно сдавил руль, что болели пальцы. Сердце колотилось с невероятной силой. И если уж со мной тогда не случился инфаркт, то теперь я могу быть уверен, что его у меня не будет никогда.

Чуть успокоившись, я проехал немного и увидел справа от себя блеск воды. Там внизу был пруд. Я оставил машину и пошёл умыться. Долго плескал себе в лицо холодной водой, тёр глаза, чтобы больше случайно не уснуть в дороге. Но это было лишней мерой. После того случая меня ещё очень долго не тянуло спать.

В ту ночь я почти не думал о голосе Женьки, который меня спас. Всё-таки услышал я его сквозь сон. Тут и гадать нечего.

Мне не давала покоя другая мысль: а что если я бы сбил велосипедиста… Сразу бы повёз его в больницу? Не стал бы мешкать? А если бы он лежал мёртвый… Я бы не стал рассуждать, что ему уже всё равно, а мне ещё жить, и что валить отсюда надо? Как бы я себя повёл? Благо, мне не выпал случай это узнать.

И всё же я слышал песню Женьки. Она звучала из динамиков, теперь мне это ясно. Этот голос мне ещё потом являлся, и слышал его не один я…

С Женькой мы дружили очень давно. Виделись только летом. Он жил в другом городе и приезжал пожить к бабушке на все три месяца каникул. Этот парень был старше меня на два года.

Я всегда с большим нетерпением ждал его приезда. Он был человеком, который чувствовал жизнь. Он мог описывать свои чувства такими словами, которые мне и в голову не приходили. Ровесники считали его чудаком, а я нет. Женька пел и очень здорово играл на гитаре, а потом и сам начал сочинять песни. Мне они всегда казались не очень складными. Наверное, не зря. Но на гитаре он играл здорово. С этим никто бы не поспорил.

Свой главный хит Женька написал, когда вернулся из «Орлёнка». Он провёл три недели у моря, подружился с ребятами и не мог их забыть. Однажды Женька вынес гитару, сел на шину, торчащую дугой из земли, и запел:

Есть люди, как на волнах гребешки,

Я вспоминаю их от тоски.

Или тоска от воспоминаний.

По правде, не знаю.

Такие они: пахнут морем и ветром,

Горячим песком и солнечным светом.

Они мне как небо, как облака,

Все эти люди – мечта и тоска.

Я их вспоминаю с глубокой тоской,

И так благодарен, что были со мной.

Это не вся песня, были ещё куплеты, но я их не помню. Что-то про закат и «орлятские круги». Когда Женька закончил петь, то не спрашивал «Ну, как?» и не ждал моих оценок, он вообще никогда не искал критики. Но я всё-таки сказал: «Прикольно!».

Женька поморщился и ответил: «Это не прикольно. Это искренне. Понимаешь? Искренне!».

Я кивал. Мне было тринадцать, и я не очень хорошо мог так же описывать свои чувства, как мой друг.

Женька мне потом ещё много раз пел эту песню. А я, запоминая слова, спрашивал у него, может ли пахнуть солнечный свет?

Может. Конечно же может!

Это было последнее лето с Женькой. Я запомнил своего друга в прозрачном зелёном дождевике. Конец августа выдался очень непогожим. Женька стоял на остановке с матерью, они ждали автобус, чтобы уехать обратно в свой город.

Следующим летом я прождал Женьку до середины июня. К бабушке его я не заходил и ничего не спрашивал. Мне тогда казалось, что Женькина бабушка очень злая и детей не любит.

Однажды, когда я сидел во дворе того дома, надеясь увидеть друга, ко мне подошли трое ребят. С этими мальчишками Женька иногда гонял в футбол.

– Ты Женьку не жди. Он не придёт, – сказал мне один.

– Почему? – спросил я.

– Он не приедет вообще, – ответил другой.

– Откуда ты знаешь? – я подумал, что этим ребятам просто надоело, что я каждый день прихожу к ним во двор.

– Скажи ему, – толкнул один другого в бок.

– Чего сказать?

– То что ты нам сказал.

Оба замолчали, а потом вмешался третий:

– Умер Женя.

– Как умер? Не мог он умереть! – заорал я, чувствуя, что сейчас заплачу.

– Правда умер, – сказал первый и посмотрел на меня сочувственно. – Так пацаны из его школы сказали. Зимой ещё перестал ходить в школу. Заболел сильно и умер.

Ничего на свете я не любил так, как летние каникулы. Но то лето было самым несчастливым временем в моей жизни. Я потерял друга, какого у меня никогда больше не было.

Вот я и не удивился, что мне послышалась Женькина песня. Я его вспоминал иногда, поэтому подсознание в минуту опасности стало давить на больное, чтобы вырвать тело из сна. Мне это объяснение казалось логичным, а потом это снова произошло.

Спустя две недели после происшествия на дороге.

Дома у меня был ремонт, и я временно переехал в квартиру, где раньше жила моя тётя. Квартирка страшная, обои не меняли лет тридцать, полы скрипучие и запах, как во всех старых домах. Стыдно мне было приглашать к себе свою подругу, но что делать, если просятся в гости?

Вечер был поздний, мы заказали две пиццы, включили фильм, уже и не помню какой… Настроение было весёлое. А потом я услышал тихую