Избранное. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Симмонс Дэн

Другие вожди акисита, которые приходят на южное разветвление Гранд-ривер в то знойное, влажное, грозовое лето, — это близкие друзья Шального Коня: Лягающийся Медведь и Маленький Большой Человек. Последний (названный так за невысокий рост и коренастое сложение; шрамы от танца Солнца на груди Маленького Большого Человека такие жуткие, каких Паха Сапа еще не видел, а Маленький Большой Человек ходит обнаженным по пояс до самого глубокого снега, когда демонстрировать их уже трудновато из-за холода) пользуется особой славой среди лакота, и, как только он появляется, женщины, дети и старики из рода Сердитого Барсука собираются и толкаются, чтобы увидеть воина и прикоснуться к нему. (Паха Сапа слушает, как Маленький Большой Человек у главного костра в первую ночь приезда рассказывает о своих подвигах на Сочной Траве, и думает, что такая нескромность выглядит неподобающе рядом с молчанием Шального Коня и его нежеланием говорить о своих победах, но мальчик понимает, что эти двое взаимно дополняют друг друга. Маленький Большой Человек — гроза и воспитатель недисциплинированных или непослушных молодых воинов, которые следуют за ними; Шальной Конь — молчаливая и наводящая страх живая легенда.)

Сердитый Барсук, который не участвовал ни в сражении на Сочной Траве, ни в сражении с Круком на Роузбаде неделей ранее, поскольку предпочел остаться со своим маленьким родом и вести его на север после добычи последнего в этот сезон бизона, хранит молчание и хмурится во время этих визитов.

История сражения на Сочной Траве и уничтожения Пехина Хански — Длинного Волоса, Кастера, все больше сводится к поединку между Пехином Хански и Шальным Конем и все меньше — к руководству Сидящего Быка, который на восемь зим старше Длинного Волоса и был слишком ослаблен жертвоприношениями своей плоти во время танца Солнца, а потому не мог участвовать в сражении. Паха Сапе с помощью Сильно Хромает становится все понятнее, что видение Сидящего Быка всегда будет считаться чудом, вакан, а руководство Шального Коня и его участие в сражении в тот день превращается в ту материю, из которой создаются боги.

И конечно, в ходе своего первого четырехдневного пребывания в тийоспайе Сердитого Барсука (вдоль ручья, текущего у Тощей горки, было возведено двадцать новых вигвамов — больше, чем было во всей деревне) Шальной Конь узнает, что во время схватки на Сочной Траве в мальчика Паха Сапу вселился призрак, и военный вождь выражает желание встретиться с мальчиком в вигваме Сильно Хромает. Паха Сапа приходит в ужас. Он прекрасно помнит выражение отвращения на лице Т’ашунки Витко в день сражения, когда почти обнаженный воин хейока нашел Паха Сапу, который, целый и невредимый, лежал на холме среди мертвых и никак не мог набрать воздуха в легкие.

Но пусть и охваченный ужасом, Паха Сапа понимает, что встреча в вигваме Сильно Хромает с Шальным Конем на следующий вечер после первого приезда военного вождя — это большая честь.

Погода стоит невероятно жаркая и влажная, и хотя с заходом удлиняются тени от редких тополей, типи, лошадей и травы, сумерки не приносят облегчения от жары. Тяжелые грозовые тучи собираются на юге, севере и востоке. Боковины типи подняты настолько высоко, насколько это позволяют правила приличия и личной жизни (в вигваме Сильно Хромает — почти на длину руки взрослого человека), но под тяжелыми крашеными шкурами не чувствуется ни малейшего дуновения ветерка.

Паха Сапа удивлен, что допрос ему учинять собираются только Шальной Конь, один из его помощников Беги Бесстрашно, их собственный вождь Сердитый Барсук, шаман Долгое Дерьмо, старый Громкоголосый Ястреб и Сильно Хромает. Женщин из вигвама отослали. Хотя известно, что Шальной Конь любит уединение и нередко бродит в одиночестве целыми днями, а то и неделями, за время его посещения тийоспайе Сердитого Барсука не было ни одного мгновения, когда его не окружали бы телохранители, другие вожди, воины и люди Сердитого Барсука. Почему-то тот факт, что здесь только Шальной Конь, Беги Бесстрашно, Долгое Дерьмо, Громкоголосый Ястреб и тункашила Паха Сапы, вселяет в мальчика еще больший страх. Ноги у него дрожат под лучшими его штанами из оленьей шкуры.

Сильно Хромает представляет его, хотя Паха Сапа мельком уже и был представлен Шальному Коню на Сочной Траве. После этого шесть мужчин и мальчик садятся в кружок. Шкуры вигвама опущены пониже для вящей конфиденциальности, и в душном, застоялом воздухе с носов и подбородков собравшихся капает пот.

Разговор начинается без трубки, без церемонии, без вступления. Шальной Конь мрачно смотрит на Паха Сапу с таким же безразличием и явно с таким же отвращением, с какими он смотрел на него двумя неделями ранее на поле боя. Начав говорить, он обращает вопросы напрямую к Паха Сапе, и голос у военного вождя тихий и властный.

— Долгое Дерьмо и другие говорят мне, что ты можешь видеть прошлое и будущее людей, если прикоснешься к ним. Это верно?

Сердце у Паха Сапы колотится как сумасшедшее, от этого даже голова начинает кружиться.

— Иногда…

Он хотел прибавить почтительное обращение к своему ответу, но «ате» — «отец», кажется ему, не подходит этому свирепому человеку. Он оставляет свой ответ без обращения, надеясь, что не получит удар кулаком по носу за неуважение.

— А правда ли, что призрак вазикуна вошел в тебя неподалеку от того места, где я видел тебя во время сражения на Сочной Траве в тот день, когда мы убили Пехина Ханску, — ты там валялся без всякого дела?

— Да, Т’ашунка Витко.

Паха Сапа надеется, что произнесение имени Шального Коня с должным уважением заменит почтительное обращение.

Хмурое выражение на лице Шального Коня не меняется.

— И это был призрак Длинного Волоса?

— Не знаю, Т’ашунка Витко.

— Он говорит с тобой?

— Он говорит… сам с собой. В особенности по ночам, когда я слышу его лучше всего.

— И что он говорит?

— Я не знаю, Т’ашунка Витко. Он произносит много слов и очень быстро, но все эти слова на языке вазикуна.

— И ты не понимаешь этих слов?

— Нет, Т’ашунка Витко. Прости меня.

Шальной Конь качает головой, словно извинение Паха Сапы злит его.

— Есть ли такие слова, которые призрак повторяет много раз?

Паха Сапа облизывает губы и задумывается. Со стороны Черных холмов доносится удар грома. Где-то смеется ребенок. Раздаются визгливые голоса двух женщин, словно они играют в какую-то игру. В тяжелом летнем воздухе Паха Сапа чувствует запах конского пота и навоза.

— Есть одно слово… Ли-Би… Т’ашунка Витко. Призрак повторяет его снова и снова. Ли-Би. Но я понятия не имею, что оно значит. Он произносит его с болью, будто оно источник раны.

Шальной Конь смотрит на Беги Бесстрашно, Долгое Дерьмо, Громкоголосого Ястреба, но ни вождь, ни шаман не знают этого слова вазичу. Сердитый Барсук тоже качает головой, он, кажется, раздражен и Паха Сапой, и вообще разговором. Шальной Конь переводит свирепый взгляд на тункашилу Паха Сапы, но Сильно Хромает только пожимает плечами.

Тогда Шальной Конь гаркает, поворачиваясь к Беги Бесстрашно:

— Приведи сюда кроу.

Возвращаясь, Беги Бесстрашно толкает и тащит пленника кроу. Руки пленника связаны спереди, а ноги спутаны, как у стреноженного коня. Паха Сапа сразу же догадывается, что это один из разведчиков кроу, продавшихся Седьмому кавалерийскому, он был захвачен в плен воинами Шального Коня на Сочной Траве и пока что оставлен в живых. Его лицо распухло и в синяках, один глаз, кажется, затек навсегда, и кто-то играючи пытал пленника — три пальца на его правой руке отсутствуют, одно ухо и два пальца на левой руке отрезаны.

Не в первый раз (и не в последний) Паха Сапа чувствует внутри себя странную реакцию: волну отвращения или, возможно, неодобрения — но это не его реакция. Тот Паха Сапа, который прожил почти одиннадцать зим, не чувствует сострадания к плененному врагу. И это явно не реакция поселившегося в нем призрака — Паха Сапе не передаются эмоции или мысли призрака, он слышит только его бесконечные разговоры на языке вазичу. Нет, скорее, это другой, может быть, постаревший Паха Сапа внутри Паха Сапы нынешнего, который всегда наблюдает и реагирует на происходящее несколько иначе, чем мальчик по имени Паха Сапа. Это беспокоит его.